Замена - Сергей Цикавый

Мовчан взяла высокую ноту, и я поспешила прикрыть глаза. Экономика. Новый проводник. Ангел посреди огромной толпы народа. Политика «Соула». Я пыталась найти этому место между рваными краями боли, и становилось только хуже. Хотелось получить задание, хотелось, чтобы все закончилось.

Куарэ переводил взгляд с одного говорящего на другого. Он был растерян, до сих пор не прозвучало инструкций. Я смотрела на Анатоля и думала, не привиделся ли мне пикник у Шпиля. Я вспоминала его выдуманную правду, его настоящую правду.

«Будет третий проводник».

Мысль была лишней, как сам третий проводник. Я думала о симеотониновом интермеццо и невольно тянула руку к горлу. Мне было тепло, пускай и на фоне боли. Ко мне пришли воспоминания сперва об отце, а потом и о сыне, Ангел снова ушел на второй план, ушла и боль. Впрочем, долго греться и вспоминать мне не позволили.

– …Подразделения с термохимическим оружием готовы, но штурм невозможен.

– Да все невозможно, – отрезала Мовчан, рассматривая что-то на экране лэптопа. – Если вы не хотите его пробудить.

– Термохимический заряд в голову? – предположил Велкснис.

– Ваш, с позволения сказать, медиум, дал совершенно точную характеристику, – доктор пощелкала клавишами. – «Балансирует на грани синевы». Он успеет перехватить заряд. Карбид-молибденовые ракеты могут помочь, но вы же не хотите бойню.

– М-смесь?

Мовчан скрипуче рассмеялась:

– Какой там объем помещения?

Велкснис склонил голову, отказываясь от предложения. Старк, что-то быстро вычерчивавший по экрану наладонника, поднял глаза:

– В общем, мы уже пришли к и так понятному решению. Два проводника – один удар. Пусть будет иллюзия драки, но не этот ад… С раскрытым микрокосмом.

В крохотной паузе сквозил холод междумирья, откуда инспектора вытащил Куарэ. Я вдруг поняла, что инспектору безразлична огласка, безразлична бойня: он всего лишь выполняет приказ правления. Но где-то за глумливой улыбкой навсегда поселился страх перед Ангелом, и работа стала личной.

«А сейчас ли она стала такой?»

Понимать людей – очень утомительно, это как будто долго носить что-то хрупкое и нежное: все их травмы, впечатления, самоустановки… «Разлады с близкими еще», – вспомнила я. Я снова посмотрела на Анатоля и увидела встречный взгляд.

– Словом, двойное проникновение, – сказал Старк, подмигивая мне.

– Эм, – недовольно буркнула Мовчан и, кажется, даже порозовела. Куарэ тоже. Велкснис безразлично смотрел куда-то в сторону. «Глупая, раздражающая пауза».

– Это эвфемизм группового секса, – сказала я вслух. – Я поняла. Мы можем продолжать?

– Гм. Можем, – ответил Старк и потер скулу. – Анастасия, осталась, по сути, одна проблема.

– И какая же?

Инспектор-садовник вместо ответа потянулся куда-то в сторону и вынул пульт, а секундой спустя на меня обрушилась музыка. Я воспринимала только рваные ноты, выхваченные из трепещущего полыхания басы. Плавные удары накатывали со всех сторон.

Боль-боль-боль-больболь.

Я выпрямилась в кресле. Удар был страшен, и очень хотелось потерять сознание, но я не успела: все кончилось.

– Матиас, ты кретин.

У голоса не было пола и интонаций, но шевелились губы Мовчан, а слева побледневший Куарэ выбирался из своего кресла.

– Вы лучше присядьте, – сказал Велкснис, и его огромные ладони исчезли из виду, нырнули в карманы мешковатого спецкомбинезона.

«Он испуган», – поняла я, чувствуя непонятную радость. Страшная пена музыки еще стихала в голове, и мне было приятно, что Анатоль встал. Глупая радость, глупая.

– Куарэ, нам лететь еще полчаса, – сказал инспектор без улыбки. – Не напрягайтесь так. Витглиц выключается, как видите, в секунду. Вас накроет минуты за две.

– Что значит «накроет»? – спросил Куарэ.

– ELA чувствительна к гармоническим колебаниям с высоким звуковым давлением, – нехотя ответила Мовчан. – Попросту говоря, мой дорогой, к очень громкой музыке. При гармониках с давлением выше сотни децибел ты потеряешь сознание.

– Но…

Он смотрел на меня, и снова был тот взгляд: Куарэ опять видел собственное будущее.

– У вас разные стадии астроцитом, – сказал Старк. Об этот голос легко можно было порезаться. – Только не обольщайся насчет себя. Ты давно пользовался вот этим?

Куарэ поднял к глазам пуговку наушника, которая болталась поверх полупальто и сел. Маленький бунт закончился еще одним откровением. К счастью, если я правильно понимаю, последним.

«Я не знаю, чем для него была музыка».

– Ясно, – безмятежно сказал резидент «Соула» и посмотрел на Мовчан. – Так что будем делать? Обезболивать, как я понимаю, нельзя.

– Выключить там музыку тоже, как я понимаю, не выйдет, – в тон ему, но со злым сарказмом произнесла доктор.

– Да там ни черта нельзя делать. Нельзя тормошить его среду, Настя, ты же понимаешь, – сказал инспектор, и снова его голос изменился. Издевка, сталь – а вот теперь отчаяние. Я не понимала, как он мог быть профессионалом – разве что профессиональным актером.

«Соня, повторяй про себя: «Понимать людей утомительно»».

– Вакуумные наушники, – предложил Велкснис. Его ладони снова лежали на поддельном мраморе стола.

– Поверх костей черепа – тоже, – огрызнулась Мовчан и потерла губы: ей очень хотелось курить. – Не выйдет.

Время текло вокруг летящего конференц-зала, я ощущала его в пении турбин за обшивкой вертикалки. Я знала решение, вокруг которого ходили участники мозгового штурма. Они тоже знали это решение и ждали, что я предложу его сама.

– Куарэ успеет войти в контакт с Ангелом?

Старк заглянул в наладонник, сверился с какой-то схемой и кивнул.

– Хорошо, – сказала я, пытаясь как можно дальше отстраниться от следующей реплики. – Тогда оглушите меня.

– Временная химическая глухота? – спросила Мовчан и нахмурилась: – Соня, большинство препаратов с этой функцией тебе не подходят. А оставшиеся…

– Оставшиеся вызывают побочные эффекты: судороги, головная боль, расстройство координации.

«Как ELA. В сущности, пустяк на ее фоне». Я помнила эти опыты. Мне они не нравились.

– Подождите. Вы сейчас серьезно обсуждаете эту… Херню?

Я видела только руки Анатоля, побелевшие костяшки – белее мела на его штанине. Мне подумалось, что если получится еще раз поговорить с ним о прошлом, многие детали стоит скрыть. Так будет проще.

Вопрос растворился в посадочном вое. Машину мягко потряхивало, а когда все стихло, оказалось, что и говорить больше не о чем, только уже на выходе, у самого трапа, Куарэ остановил Старка, они спорили о чем-то, а я шла за Мовчан, слушая скороговорку ее телефонного разговора. Речь шла о медицине и точных дозах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});