Моммзен Т. История Рима. - Теодор Моммзен

Обе римские колонны, одна под начальством Метелла, другая под начальством Мария (по происхождению и по рангу он был младшим среди военачальников африканской армии, но после битвы на Муфуле занял среди них первое место), двинулись далее по нумидийской территории, занимая города и избивая всех взрослых мужчин, если население не открывало перед ними добровольно городских ворот. Однако город Зама, самый значительный из городов в восточной, внутренней части страны, оказал римлянам серьезное сопротивление, которое энергично поддержал Югурта. Жители города даже произвели удачное нападение на римский лагерь, после чего римляне должны были снять осаду и удалиться на зимние квартиры. Чтобы облегчить снабжение войск, Метелл отвел их на стоянки в пределы римской провинции, оставив в завоеванных городах гарнизоны. Воспользовавшись приостановкой военных действий, он возобновил переговоры с царем и обнаружил готовность пойти на мир на сносных для Югурты условиях. Югурта охотно согласился. Он обязался уплатить 200 000 фунтов серебра и уже выдал римлянам своих слонов, 300 заложников, а также 3 000 римских перебежчиков, которых Метелл немедленно казнил. В то же время Метелл вел тайные переговоры с Бомилькаром, который не без основания полагал, что царь в случае заключения мира выдаст его римскому суду, как убийцу Массивы. Обещав Бомилькару безнаказанность и большую награду, Метелл получил от него обещание выдать царя римлянам живым или мертвым. Однако ни официальные переговоры, ни эти тайные интриги не привели к желанному результату. Когда Метелл потребовал, чтобы царь сам отдался ему в плен, Югурта прервал переговоры. Тайные сношения Бомилькара с врагом были открыты, он был арестован и казнен. Мы не собираемся оправдывать эти дипломатические интриги самого худшего сорта, но римляне имели основательные причины стремиться захватить в плен своего противника. Война дошла до такой стадии, когда нельзя было ни продолжать ее, ни прекратить. О настроении нумидийского населения свидетельствует, например, вспыхнувшее зимой 646/647 г. [108/107 г.] восстание в городе Ваге 38 , крупнейшем из городов, занятых римлянами. Все офицеры и солдаты римского гарнизона были перебиты за исключением коменданта Тита Турпилия Силана. Впоследствии он был обвинен (справедливо или нет — неизвестно) перед римским военным судом в тайном соглашении с неприятелем и казнен. На второй день после восстания Метелл напал врасплох на город и расправился с ним по всей строгости военных законов. Но если таково было настроение среди населения, жившего по реке Баграду в непосредственной близости от римлян и сравнительно покорного, то чего же можно было ожидать от населения внутренней части страны и от бродячих племен пустыни? Югурта был кумиром этих африканских племен; они прощали ему двойное братоубийство и видели в нем спасителя нации и мстителя за нее. Даже 20 лет спустя после этих событий римлянам пришлось спешно отправить назад в Африку нумидийский отряд, сражавшийся в Италии за римлян; пришлось сделать это потому, что в рядах неприятеля показался сын Югурты. Уже по этому факту можно заключить, как велико было влияние Югурты на нумидийцев. Как же можно было надеяться на окончание войны в стране, в которой условия местности и характер населения обеспечивали популярному вождю возможность затягивать войну бесконечными стычками или же дать ей затихнуть, а потом снова возобновить ее в благоприятный момент?

В 647 г. [107 г.] Метелл снова выступил в поход. Но Югурта избегал решительных сражений: он появлялся внезапно то в одном месте, то в другом, далеко от первого. Казалось, с этими наездниками пустыни так же нелегко справиться, как с бродившими по ней львами. Происходили сражения, римляне одерживали победы, но трудно было сказать, чего достигали эти победы. Царь исчезал в необозримой дали.

Близ теперешнего Байлека в Тунисе, у самого края великой пустыни, в богатом водою оазисе находился укрепленный город Фала 39 . Там укрылся Югурта со своими детьми, сокровищами и отборным войском, в надежде выждать более благоприятное время. Метелл отважился пуститься за ним в погоню через безводную пустыню, где приходилось везти с собой воду в мехах на протяжении десяти немецких миль. Метелл достиг Фалы и взял ее после сорокадневной осады. После взятия города римские перебежчики сами подожгли здание, в котором находились; вместе с тем уничтожена была самая ценная часть добычи. Но главное — Югурта бежал вместе со своими детьми и сокровищами. Почти вся Нумидия была уже захвачена римлянами. Однако это не приблизило их к цели; напротив, казалось, война распространяется на все более обширную территорию. На юге жители пустыни, свободные гетульские племена, по призыву Югурты, начали национальную войну против римлян.

На западе мавретанский царь Бокх, дружбой с которым римляне раньше пренебрегли, теперь, по-видимому, решил объединиться со своим зятем и вместе с ним выступить против римлян. Он дружески принял у себя Югурту и, соединив свою бесчисленную конницу с войском Югурты, двинулся вместе с ним к Цирте, где Метелл расположился на зимние квартиры. Начались переговоры. Было ясно, что в руках Бокха находится самая ценная для римлян военная добыча — Югурта. Но чего хотел мавретанский царь, продать ли римлянам как можно дороже своего зятя или, напротив, вместе с ним вести национальную войну, не знали ни римляне, ни Югурта, а может быть и сам Бокх. Он нисколько не торопился покинуть свою двусмысленную позицию.

Между тем Метелл покинул провинцию. Согласно народному постановлению он был вынужден передать ее своему прежнему подчиненному, а теперь консулу Марию. Последний принял главное командование на предстоявшую кампанию 648 г. [106 г.]. Этим Марий был обязан своего рода революции. Рассчитывая на свои заслуги перед государством и попутно на благоприятные предсказания оракула, он решил выставить свою кандидатуру на должность консула. Если бы аристократия поддержала отнюдь не противные конституции и сами по себе достаточно обоснованные притязания этого высокоодаренного человека, настроенного вовсе не оппозиционно, консульские списки лишь обогатились бы новым родовым именем. Вместо этого вся правящая каста поносила этого неаристократа, домогающегося высшей государственной должности, как дерзкого новатора и революционера, и всячески издевалась над ним, совершенно так же, как некогда патриции издевались над плебейскими кандидатами, однако, на этот раз без малейших законных оснований. Метелл оскорблял храброго офицера колкими словами, насмешливо заявляя, что Марию лучше подождать со своей кандидатурой до тех пор, пока сын его, Метелла, в то время безбородый юноша, сможет состязаться с ним. Лишь в последний момент Марий, отпущенный весьма немилостиво, прибыл в столицу добиваться консульства на 647 г. [107 г.]. Здесь Марий с лихвой отплатил своему начальнику за все обиды. Перед толпой зевак он критиковал Метелла, его способ ведения войны и его управление в Африке; эта критика шла вразрез с военной дисциплиной и вообще была позорно несправедливой. Чтобы польстить вкусам черни, постоянно шептавшейся о тайных, совершенно неслыханных и совершенно несомненных заговорах знати, Марий даже преподнес ей пошлую выдумку, что Метелл намеренно затягивает войну, чтобы подольше сохранить свои полномочия главнокомандующего. Уличным ротозеям все это показалось совершенно убедительным. Многие недовольные правительством по каким-либо причинам, особенно же купечество, имевшее все основания быть обозленным, обрадовались случаю нанести аристократии удар в самое чувствительное место. Марий не только был выбран в консулы огромным большинством голосов, но на этот раз суверенные комиции в отмену прежнего сенатского решения о продлении полномочий Метелла постановили передать Марию главное начальство в африканской войне, хотя по закону Гая Гракха распределение компетенции обоих консулов принадлежало сенату.

Итак, Марий сменил в 647 г. [107 г.] Метелла и руководил кампанией следующего года. Однако гораздо легче было обещать превзойти своего предшественника, обещать в самом скором времени доставить Югурту в Рим связанным по рукам и ногам, чем на деле выполнить это самонадеянное обещание. Марий сражался с гетулами и покорил несколько городов, до сих пор еще не занятых римлянами. Он предпринял экспедицию к городу Капсе (Гафсе) в отдаленной юго-восточной части Нумидии и взял его, причем пришлось преодолеть еще большие трудности, чем при осаде Фалы. Несмотря на договор о капитуляции, Марий приказал перебить все взрослое мужское население. Впрочем, это было единственное средство предотвратить отпадение этого города, лежавшего далеко в пустыне. На реке Молохате, отделявшей нумидийские владения от мавретанских, Марий осадил сильную горную крепость, куда Югурта перевез свою казну. Римляне уже потеряли надежду на удачу и собирались снять осаду, когда благодаря ловкости нескольких смельчаков, вскарабкавшихся на стены, неприступная крепость была взята. Если бы дело было только в том, чтобы закалить армию в отважных экспедициях и доставить солдатам богатую добычу или затмить поход Метелла в пустыню еще более трудными походами, то можно было бы признать целесообразным такой способ ведения войны. Но Марий совершенно упустил из виду главную цель войны, к которой последовательно стремился Метелл: поймать Югурту. Поход Мария к Капсе был бесцельным риском, тогда как поход Метелла в Фалу был вполне целесообразен. Экспедиция же к берегам Молохата, приведшая римские войска если не в Мавретанию, то к ее границам, была совершенно нецелесообразной. От царя Бокха зависело завершить войну в пользу римлян или, наоборот, бесконечно продлить ее. Теперь Бокх заключил с Югуртой договор, по которому Югурта уступил своему тестю часть нумидийских владений, за что Бокх обязался активно помогать зятю в борьбе против римлян. Когда римская армия возвращалась из молохатской экспедиции, она была однажды вечером внезапно окружена несметными полчищами мавретанской и нумидийской конницы. Римлянам пришлось сражаться в том положении, в котором их застигли враги. Они не имели времени построиться в боевом порядке и обеспечить возможность командования. Римляне могли считать себя счастливыми, что их сильно поредевшей армии удалось по крайней мере занять на ночь безопасные позиции на двух возвышенностях, находившихся недалеко друг от друга. Непростительная небрежность африканцев, упоенных своей победой, вырвала из их рук плоды этой победы. Римляне, оправившись за ночь, атаковали на рассвете беспечно спавших африканцев и рассеяли их. После этого римская армия продолжала свое отступление в лучшем порядке и с большей осмотрительностью. Однако она еще раз подверглась нападению. Враг снова атаковал римлян одновременно со всех четырех сторон. Армии угрожала большая опасность. Но начальник римской кавалерии Луций Корнелий Сулла рассеял стоявшую против него нумидийскую конницу, преследовал ее, затем быстро вернулся назад и ударил на Югурту и Бокха, теснивших римскую пехоту с тыла. Таким образом и эта атака была удачно отражена; Марий привел свое войско обратно в Цирту и расположился там на зимних квартирах (648/649) [106/105 г.].