Судьба зимней вишни - Людмила Зарецкая

– Нормально, – протянула Настя, а Инка озабоченно подбоченилась:

– Ты познакомилась со Стрелецким? Вот все-таки какая-то у тебя странная жизнь пошла, что ни новый знакомый, то олигарх. Познакомь меня с ним, а? Мне для работы во как надо! – И Инка провела рукой по горлу.

– Перебьешься, а вообще главное, чтобы больше никого не убили, а то я остаток дней в психушке проведу.

– Хоть этого не упусти, – посоветовала Настя. – А то у тебя один Лельке достался, другой, кабы его не грохнули, Лоре. Я, конечно, не против, чтобы ты и мне кого-нибудь подсуропила. Но и о себе не забывай.

– Все у тебя одни мужики на уме, – одернула я подругу. – Этот Игорь – он, конечно, очень симпатичный, но мы с ним просто о делах говорили. Ничего личного. И я его ни капельки не интересую.

– За него не скажу, потому как не знаю, – заметила Настя, – но ты, подруга, чего-то очень подозрительно себя ведешь.

– Да брось ты, – махнула рукой я. – У меня теперь от личной жизни прививка. Мне ничего не страшно.

Инка взяла с меня честное слово, что я не буду играть в сыщика, зато пообещала еще раз переговорить со следователем Меховым, а заодно как можно больше разузнать про Таракана. На том мы и распрощались.

Глава 13

Предательский удар

Запомни: у судьбы нет причин без причины сводить посторонних.

Коко Шанель

На работу я решила не ездить. Все равно день пропал безвозвратно. Да и настроение не то. Домой тоже не хотелось. Поэтому, немного подумав, я решила съездить в больницу к тете Дусе. Бедной старушке там наверняка было одиноко.

Мои опасения, что к ней снова не пустят, не оправдались. Тете Дусе стало лучше, поэтому мне разрешили полчасика у нее посидеть. Немного робея и прижимая к себе пакет с гостинцами, я заглянула в палату.

Сидящая на кровати чистенькая сухонькая старушка, седая как лунь, обернулась на звук открывающейся двери. У нее было очень доброе лицо и лучистый, но печальный взгляд. «Такими бывают волшебницы в сказках, – подумала я. – Теперь понятно, почему Петрович ее так любил».

Старушка минуту молча смотрела на меня, а потом сказала: «Я знаю, ты – ТА САМАЯ женщина».

Я поняла, что меня путают с Лорой, но, поколебавшись, решила, что разъяснять ситуацию не буду. В конце концов, сейчас это совсем неважно, тем более что в качестве невесты Петровича я была тете Дусе гораздо ближе и родней. Я порасспрашивала ее о здоровье.

– Да ничего, деточка, оклемалась я. Наше поколение – оно двужильное. Сашеньку не вернешь. Ты знаешь, деточка, он же мне как сын был. Но все мы бренны. И меня утешает мысль, что я с ним встречусь гораздо быстрее, чем, к примеру, ты. Так что тебе горевать гораздо больше придется. А я что ж, я вытерплю. Тем более что я не одна. Мы с тобой вместе. И Игорек приезжал. Выдюжим мы это горе страшное вместе.

– Да, – согласилась я. – Вместе выдюжим. И мы с Игорем вас не бросим, тетя Дуся, даже не сомневайтесь. – Я, правда, не знала, что думает об этом Игорь, но в его порядочности была почему-то уверена. – Вот Галочку мне жалко. Она, конечно, при муже, но в семейной жизни всякое бывает, а у нее, кроме вас, и не осталось никого.

Тетя Дуся внимательно на меня посмотрела.

– Выходит, ты ничего не знаешь, – сказала она.

– Чего не знаю? – не поняла я.

– Что ж делать, рассказывать тебе или нет? Даже и не знаю. С одной стороны, Сашенька очень не хотел, чтобы о Галочке дурное говорили. С другой – и его ведь сгубили, мерзавцы проклятые. Расскажу, может, польза от этого будет.

Открыв рот, слушала я старушкин рассказ о том, как после смерти матери оставшаяся одна Галочка постепенно начала отбиваться от рук. Петрович приезжал в отпуск только один раз в год, а тетю Дусю девушка совсем не слушалась. Она была очень красива, компании в ее квартире не переводились, музыка грохотала почти каждую ночь. Не раз и не два тетя Дуся пыталась урезонить соседку, но та вежливо, но твердо отстаивала свое право жить так, как ей хочется. Где-то через полгода старушка заподозрила совсем уж неладное.

Компании постепенно исчезли, зато глаза у Гали все чаще стали блестеть каким-то нехорошим, «бесовским» огнем. Забегая за сахаром, девушка то смеялась, то плакала, и несколько раз тетя Дуся замечала, что после ее визитов на трюмо в прихожей становится меньше денег. Потом Галя стала пропадать по ночам. Домой она возвращалась под утро, веселая, напевающая, а вечером, спускаясь к ожидавшей ее машине, еле-еле передвигала ноги. И однажды, встретив тетю Дусю на лестнице, даже не узнала ее.

Вид у Галочки был явно больной, лицо горело, на лбу выступили крупные капли пота. «Ты куда пошла, у тебя же температура! – всполошилась сердобольная соседка. – Сейчас же домой вернись, я тебе малинового варенья принесу!» Но Галя оттолкнула бабульку и выскочила на улицу.

После этого случая тетя Дуся написала Петровичу письмо с просьбой приехать. Через неделю он был уже дома и открыл страшную Галочкину тайну: девушка прочно сидела «на игле». Из дома уже было продано все, что представляло хоть какую-то ценность, а когда денег стало катастрофически не хватать, Галя занялась проституцией.

Припертая братом к стене, она, заливаясь слезами, поведала о некой организации (в этом месте я вспомнила рассказ Шаповалова, девушку, погибшую на его даче, и поежилась), которая специально приучает девчонок к героину, чтобы получить практически дармовую рабочую силу в свой «дом терпимости». Организация могущественна и хорошо защищена. Зарабатывает сразу на двух весьма прибыльных вещах: наркотиках и проституции, причем одно удачно дополняется другим.

Рано или поздно под действием наркотиков жрицы любви выходят в тираж. И тогда на их место набирают других, хорошеньких, молодых и глупых, которые после двух-трех уколов соглашаются ради дозы исполнять любые прихоти клиентов.

Петрович пришел в ужас и бросился в ФСБ. Однако выяснилось, что девушка практически ничего не знает о таинственной организации. Квартиры, на которых Галя принимала клиентов, все время менялись, а в машине, которая увозила ее из дому и доставляла обратно, девушке всегда завязывали глаза.

К вечеру у Галины началась ломка. Девушка так кричала, что Петрович не выдержал и дал ей денег на дозу. Затем он быстро обменял свою квартиру на меньшую, а на полученную доплату устроил сестру в областную больницу, в частное отделение для наркоманов. На второй день девушка покончила с собой, выбросившись из окна туалета на двенадцатом этаже.

– Он сказал, что все равно найдет тех, кто виноват в гибели Гали, – глотая слезы, – рассказывала тетя Дуся. – Он уволился из армии и занялся расследованием. Я говорила ему, что это опасно, но он только зубами скрипел. «Ты же знаешь, – говорил, – что у меня, кроме нее, никого не было. Я заставлю этих людей пожалеть о том, что они втянули Галку в эту мерзость! И ты представь, сколько еще девчушек я уберегу».

Потом он устроился охранником в какую-то контору. Сашенька не рассказывал, но я поняла, что эта контора имеет отношение к организации, деньги отмывает, что ли. Позже он говорил, что вышел на след какой-то женщины, которая этим всем заправляет, и даже познакомился с ней. А потом он встретил тебя. Честно говоря, я обрадовалась, что он откажется от своей затеи, что ты станешь для него новым смыслом жизни, ведь он так хорошо к тебе относился, так тебя любил, все время мне про тебя рассказывал, все время! А потом его убили.

Честно говоря, я никогда еще не завидовала Лоре так сильно, как в этот момент. Мне было душно под чужой маской, но признаться старушке, что это не я была большой любовью Петровича, я не смогла. И еще одна страшная мысль пришла мне в голову. Когда Петрович говорил, что познакомился с Мадам, он имел в виду меня.

* * *

Я скомканно попрощалась с тетей Дусей, оставив ей свой номер телефона и строго наказав, чтобы она предупредила меня, когда будет выписываться. Выскочив из больницы, я купила в ларьке напротив пачку сигарет и дешевую зажигалку и присела на лавочке. Мне нужно было подумать.

Вообще-то я не курю. И даже никогда не курила. За всю жизнь мне только один раз захотелось взять в рот сигарету. Это случилось, когда я впервые позволила себе съездить в отпуск.

Мое агентство тогда уже довольно устойчиво стояло на ногах, мама увезла Сережку в Сочи, а я купила в Наташкином агентстве жутко дорогую, как мне тогда казалось, путевку в круиз по Адриатическому морю.

Вечером, когда солнце опустилось ближе к кромке синей-синей воды, а яхта неслышно скользила, рассекая волны, я сидела в удобном шезлонге со стаканом мартини и думала, как бы здорово смотрелась сейчас с тонкой длинной сигаретой в наманикюренных пальчиках.

От внедрения мечты в жизнь меня удерживало только одно: чтобы курить красиво, надо уметь курить. Я представила, как надсадно закашляю от первой затяжки, и решила, что, пожалуй, не стоит.

С тех пор меня не тянуло на сигареты. В стрессовые минуты я лишь доставала из стола подаренную Инкой сигару, но никогда ее не зажигала. Сейчас сигара была далеко, а мне срочно нужно было привести мысли в порядок. Засунув сигарету между губ, я принялась анализировать события последних месяцев.