Обратный отсчет: Тлакантский синдром - Токацин

повсюду, тут её лепили мелкими кучками, и у Гедимина было нехорошее чувство, что до медуз — с мозгами они или без — что-то дошло.

Пару раз уже из-за деревьев он оглянулся на посёлок, — красной головы не было видно ни в бассейне, ни на террасах, ни среди компании за столом, вынесенным на улицу.

— Где Джейн Фокс? — спросил он, часа через три вернувшись в посёлок. С медузьей икрой — по крайней мере, в ближайших окрестностях — было покончено, карта Иджеса опустела. «Существа взлетали из Атабаски — и далеко не разлетелись,» — думал сармат. «Если только в каком-нибудь из лесных озёр нет второго рассадника…»

Жители — и сарматы, собравшиеся за столом — переглянулись.

— Джейн… да головой опять мается, — с трудом вспомнила молодая самка. — Я к ней зашла, как разогрело, — она ещё лежит. Голова, руки, — всё в мокрых тряпках.

Медик резко поднялся из-за стола.

— Почему сразу не сказали⁈ Где она лежит?

Вслед за ним поднялся явно смутившийся Стэн, одновременно — пара самок постарше.

— Это ренсийские болезни, мистер сармат. У многих иногда тянет суставы. Локти, запястья… бывает — болят глаза или голова. В больнице говорят — последствия «лучёвки». Так что — сомневаюсь, что вы поможете. Даже если Кэт выманит девочку из дома.

Из-за приоткрытой двери доносилось невнятное бормотание. Наконец старшая самка вывела хмурую девицу на ступеньки. Её руки и впрямь были обвязаны мокрой тканью. Оказавшись в тени дома, она болезненно сощурилась и шагнула на свет. Тут же её лицо разгладилось, веки поднялись, — кажется, её глаза болели не от солнца, как обычно бывает, а от темноты.

— Джейн, но ведь это не дело, — втолковывала ей Кэтрин, придерживая за плечо. — Если болит внутри — нужно болеутоляющее, а не вода на кожу. Ничего плохого не будет, если сарматский доктор тебя посмотрит…

— Опять облучение? — самка, морщась, положила уже размотанную руку на перила. Медик думал просканировать её напрямую — но хмыкнул и обмотал защитным полем.

— Физически всё в норме. Не считая отложения ирренция в костях. Возможно, оно и «прижигает» нервные окончания.

Джейн вздрогнула и впервые за всё время внимательно посмотрела на филка.

— Откуда знаете, что жжёт?

Сармат выключил сканер и убрал защитное поле.

— Анестетики общего действия… при сильных, нестерпимых приступах — внутримышечно. Через желудок — без толку, ещё и пищеварение добьём. Голова… яркий свет облегчает приступы, так?

Джейн вздрогнула.

— А это вы откуда знаете? Ни у кого из наших такого не бывает.

«Ренси» вокруг согласно закивали.

— Всякое бывает, — один из самцов потёр поясницу. — Но такого — и правда нет. Кстати, нога-то у неё не болит. А ведь там был тот ещё перелом…

— У нас в больнице хорошо чинят кости, — Джейн дёрнула углом рта. — Может, их все заменить, вместе с черепом? Это помогло бы?

— У Ассархаддона умели выращивать тела, — вслух подумал Гедимин — и получил кулаками и локтями с четырёх сторон, только броня загудела.

— Ассархаддон давно мёртв, — сухо сказал медик. — В общем, если вам легче на солнце — идите на солнце, и руки тоже подставляйте. Можно добыть светильник, имитирующий солнечный свет, полный его спектр, — поможет, если приступ настигнет ночью. Анестетики внутримышечно — если боль и от этого не стихнет. Больше ничем помочь не могу.

— Дженни, идём! — молодая самка уже манила её к шезлонгу на освещённой веранде. — Тут солнца полно! Только смотри, чтоб гнус не сожрал, — тут дырка в защитном поле…

Джейн, подставив руки солнцу, с удивлением их рассматривала — кажется, приступ, и правда, ослаб.

— Что с ней? — спросил Гедимин у медика, едва глайдер взлетел. Филк хмыкнул.

— Да кто её знает. У людей стабильный геном, а так — сказал бы «ненаправленная мутация»…

— А тебе что до неё? — Хродмар зашёл к Гедимину спереди и внимательно посмотрел в глаза. — Ты, надеюсь, не… hasukemu?

Сармат молча показал ему кулак. Иджес фыркнул.

— Ремонтник всегда был по самкам нашего рода! По три штуки за раз, и то мало. Эта больная «мартышка»… что с ней сармату делать? Она вся толщиной с его плечо!

Гедимин, насупившись, отошёл к приоткрытой бойнице. К «оскорблённому» сармату никто не лез. «Солнце… как-то странно оно всё,» — думал он. «Она тогда руки тянула к ограде. И потом за них держалась. И жжёт ей руки…» В голове пыталось всплыть что-то о Равнине, но в чёткие формулировки никак не складывалось.

06 августа 02 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Шевелится! — Зунур открыл экран смарта. — Я даже заснял. Тески, нам надо быстрее работать, — эти твари вот-вот вылупятся!

На экране колыхалась небольшая, с полкулака, гроздь икры; её слизистый покров от жары уже местами затвердел и потрескался, в нём открылись щели, и за ними внутри раздутых икринок подёргивалось что-то продолговатое.

— Это Киру, — Хродмар пощёлкал по экрану передатчика, принимая и тут же сбрасывая запись. — У него ксенобиолог есть. Я скажу одно — то, что там, на медузу непохоже.

— Оно формой — как снаряд, — пригляделся Иджес. — Как раз удобно, чтобы падать в воду. Острым концом вниз, в ил, а на верхнем — щупальца…

— Чтоб их всех, и с их щупальцами, — еле слышно пробормотал Хродмар.

— К десятому полезет наружу! — донеслось из передатчика — ксенобиолог был недалеко от командира и запись увидел сразу. Все, кто был в фургоне, хором выругались. «Ни кварка мы не успеем,» — думал Гедимин, вспоминая карты Иджеса, густо усеянные насканированными кладками. «Эти твари умно придумали — раскидать икру мелкими шматками. Может, так защищаются от хищников — а тут от ликвидации…»

…К концу светового дня у Гедимина перед глазами стояли трепыхающиеся комья икры —