Их чужие дети (СИ) - Таша Таирова

на губах, мечтая, чтобы эти люди так и остались в её жизни с их теплотой и любовью, доказав ей, что можно наполнить отношения до краёв счастьем и нежностью, всем тем, чего ей так не хватало в доме родителей.

На следующий день Костя отвёз её домой, договорившись встретиться на работе. Рабочее утро началось с обхода, назначений, новых поступлений, телефонных звонков и кучи историй родов.

Татка быстро шла по отделению, бегло просматривая документы, что сунула ей Бережная, и с улыбкой здороваясь с заступившей на дежурство сменой. Она дошла до сестринского поста, когда в отделение зашёл Римский.

– Девочки, всем огромный привет! Мы с вами целую вечность не виделись, аж с прошлого года! – громко заявил он и тепло улыбнулся Татьяне. Она чуть смущённо ответила на его улыбку, вдохнула... и неожиданно внезапная боль скрутила всё тело, документы пролетели в разные стороны, а бледная девушка медленно опустилась на колени, прижимая ладони к животу. Римский рванулся к ней и закричал на всё отделение: – Таня! Девочки, кто-нибудь позовите Веру Андреевну! Таня, Танечка, сейчас я помогу, сейчас, моя хорошая.

Он ещё что-то бормотал, поднимая её на руки и широкими шагами направляясь к себе в отделение – только там он был уверенным в себе профессионалом. А Вера Андреевна и Костя сейчас прибегут, лишь бы с Таткой всё было хорошо. Лишь бы обошлось... Лишь бы жила!

Глава 21

Лилия Анатольевна оторвала взгляд от документов и устало взглянула на Ирину:

– Что там, Ирина Викторовна?

– Кажется, там скандал назревает, Лилия Анатольевна, лаборанты уже закипают.

Телегина кивнула и встала из-за стола, вышла в коридор и услышала визгливый женский голос:

– Да вы аппарат слишком сильно включили!

Лилия Анатольевна подошла ближе и осмотрела возмущённую женщину. Одета неопрятно, волосы грязные, висят клочьями. Телегина выдохнула и тихо спросила:

– Вы себя плохо чувствуете?

– Конечно! Внутри всё горит! И посмотрите, – женщина широко развела руки в стороны, – я вся свечусь!

– Это бывает, – успокаивающе пробормотала доктор. – Выпейте стакан воды, погуляйте по двору, подышите свежим воздухом. Зимний морозный воздух очень помогает. Всё и пройдёт.

– Да? – настроенная на скандал пациентка удивлённо посмотрела на врача.

Телегина натянуто улыбнулась и кивнула:

– Это у вас индивидуальная реакция организма. Никакого вреда не будет.

– Ну хорошо, – нахмурилась пациентка и обвела взглядом медиков. – Но если я умру – я на вас жалобу напишу.

– Договорились, – ещё раз кивнула Телегина. Она дождалась, пока пациентка ушла, повернулась к лаборантам и Ирине, посмотрела в окно и выдохнула: – Осень прошла, но обострения не закончились. Но снимки им тоже делать надо. Аккуратней, ребята. Работаем дальше. Напоминаю, сегодня у нас будут гости из соседнего заведения. Ирина Викторовна, зайдите ко мне.

Лилия Анатольевна подождала, пока Ирина зайдёт в кабинет, села и тихо спросила:

– Ириш, ты, наверное, в курсе, что недалеко от нас находится одно из мест не столь отдалённых? – Ира кивнула и подняла брови. – Иногда к нам привозят заключённых на рентгенисследования. У них, конечно, своя неплохая амбулатория имеется, но тяжёлые и непонятные случаи везут к нам. Сегодня посмотрим их пациентов вдвоём. Не смотри ты так на меня, – усмехнулась Телегина, – просто там такие кудесники сидят, живописные и весьма, такое бывало лицезреть приходилось, что ни в одной книжке не прочтёшь и не увидишь! А вот и их машина пожаловала. Предупреди лаборантов, они сами знают что делать, а ты потом в наш врачебный кабинет подойдёшь.

Ира выскочила из кабинета заведующей, пошепталась с лаборантами, которые с усмешками вспоминали прошлые приезды из этого СИЗО, и зашла в кабинет врачебных исследований. В пультовой стояли несколько человек в форме, у окна на стуле сидел бледный молодой человек, руки которого были закованы в наручники. Ирина поёжилась и подошла ближе к Телегиной, которая внимательно смотрела на изображение на мониторе.

– Ничего не понимаю, – с досадой прошептала Лилия Анатольевна и громко спросила: – Сколько ты иголок проглотил?

– Три, – задушенным голосом прошептал парень, стоящий в аппарате.

– Ир, смотри. Две, предположим, в желудке, но третья-то в печени! Если бы игла проткнула стенку желудка, он бы там спокойно сейчас не стоял. Сержант, а ну-ка, голубчик, давай его ко мне! Сейчас я его щупать буду! – грозно прошептала Телегина и потёрла ладошки, чтобы согреть руки. – Или сюда, показывай живот. И учти, у меня муж хирург, – грозно сказала она и тихо добавила: – Пациенты иной раз представляют неисчерпаемый источник изумления.

Она внимательно осмотрела живот пациента, затем резко нажала на кожу и удовлетворённо хмыкнула:

– Так и есть! Не глотнул он эти иглы, сержант, а в кожу вогнал. Только вот с анатомией не знаком так близко, как мы! К хирургам его, пусть колупаются. Следующий!

Ирина с интересом смотрела, как очередного пациента поставили на ступеньку, Телегина включила аппарат и тотчас выключила, ошарашенно смотря на приборную панель.

– Опять ничего не понимаю, – пробормотала она. – Ребята, а у вашего пациента в желудке... кирпич! Но как он пролез в пищевод? Может, вы мне что-то объясните, – она повернулась к сопровождающим и увидела кривую усмешку старшего.

– Кирпич? – хмыкнул он и покачал головой: – Да вы, доктор, не беспокойтесь. Этот мудак, – простите, дамы, – скорее всего мочалку свернул и проглотил. Она в желудке развернулась. Вот у вас кирпич и получился.

Вскоре больных увели, а Телегина и Ирина остались с последним из пациентов, которого готовили на операцию по зрению. Перед врачами сидел высокий загорелый мужчина в отличной физической форме. Телегина хмыкнула и уставилась в медицинские документы, разложенные на столе.

– М-да, Геннадий Иванович, вы на десять лет старше меня и выглядите на десять лет моложе. И все анализы – лабораторные показатели, электрокардиограмма, давление, пульс – как у молодого, блин, и уж точно лучше моих! Даже холестерин у вас нормальный. Какие лекарства принимаете постоянно?

– Не принимаю ни одного, – гордо отрапортовал пациент.

– Неслыханная вещь для шестидесяти пяти лет! Спрашиваю вас с тайной надеждой – курите?

– Нет, бросил лет десять назад.

– Пьёте?

– Да в тюрьме не наливают, смеётесь?! Вы, доктор, не удивляйтесь, я отбываю наказание, так сказать, в исправительно-трудовой колонии для ненасильственных преступлений с минимальной охраной. Поэтому и наши сопровождающие ушли. Нам и одеваться