Рейтинговые книги
Читем онлайн Риск.Молодинская битва. - Геннадий Ананьев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 116

— Худей худого, — вздохнул князь Иван. — Срам. С какими глазами пожалуем домой?!

Только зря сокрушался князь-воевода прежде време­ни. Одна из станиц нашла наконец захоронку с салом. Да­леко, правда, от засечной линии. Наверняка было это уже второе место на пути отхода. Выслушав гонца от станицы, княжич Владимир и Никифор Двужил прикинули, где может быть передовая захоронка, и, выслав тут же каза­ков искать ее, поспешили следом со всей дружиной.

Расчет их оказался верным. Ближнюю захоронку на­шли скоро. Устроили ее татары почти сразу же за засекой на большой лесной поляне. Никифор, осматривая мест­ность, удивился даже:

— Иль ума у них мало, коль такое место выбрали? Казак же из разъезда, нашедшего тайник, не согла­сился:

— Не о том, Двужил, говоришь. Место отменное. Не случай, ни за что не нашли бы его. На это басурманы и рассчитывали.

— На что они рассчитывали, им судить да рядить, — возразил Никифор. — А мы тут сготовим для них засаду. Тут всех и положим.

— А я бы не стал здесь засадить. Будто они дозоры впереди не имеют? Обнаружат те засаду, обойдет ее сак-ма лесом и — дело с концом.

— Верно, — поддержал казака княжич Владимир. — Если с полверсты отступим, в самый раз будет. Сакма, уверенная, что ее не ждут, не столь насторожена будет, да еще продолжит коней кормить на скаку, сами будут еще глотать сало. Тогда хорошо можно встретить.

Никифор согласился без упрямства. От разумного че­го ж отмахиваться, цепляясь за свое.

С трудом, но нашли подходящее место. Совсем недале­ко от опушки, за которой начиналась степь с редкими пе­релесками. Одно смущало: если кому из крымцев удаст­ся прорваться сквозь засаду, уйдет, считай, от расправы.

— Ничего не попишешь. Бог даст, побьем и пленим всех разбойников, — заключил Никифор и принялся вместе с Владимиром устраивать засаду, чтобы окружать сакму со всех сторон. Предложил княжичу! — Как счи­таешь, князь, не стать ли мне на выходе, а тебе горлови­ну «мешка» завязать, чтоб назад не попятились басурманы да не растеклись бы по лесу?

— Согласен. Самые жаркие места возьмем под свое око.

Дружины белёвская и малая воротынская, теперь уже сойдясь вместе, спешили по ископоти сакмы, понимали, однако, что нагнать татар не удастся: кони шли на преде­ле сил, приходилось делать частые привалы, чтобы сов­сем они не обезножили, чтобы оставалась хоть какая-то надежда.

Передовые выехали на лесную поляну, где был тай­ник с салом, и поняли — сакма ушла. В самом центре по­ляны дерн сброшен и, уже без меры предосторожности, разбросана и трава, а не очень глубокая, но широкая яма поблескивала кусочками упавшего из курдюков сала.

— Что? Можно ворочаться? — сказал воевода белёвской дружины и предложил: — Передохнем малое время и — по домам. Так, видно, Бог судил.

— Я пойду дальше. До самой степи. Тут уж всего ниче­го до нее осталось, — возразил князь Воротынский. — Пойду и в степь верст с полсотни. Вдруг на привал оста­новятся басурманы.

— Иль осилишь малой дружиной? Придется и мне с тобой.

— Пошли, коль так.

Тронулись, послав вперед дозорных на самых вынос­ливых конях, и едва успели дружины втянуться в лес­ную дорогу, дозорные назад скачут. Восторженные.

— Все! Нет сакмы! Князь Владимир перехватил ее и побил!

Вернув свою и белёвскую дружины на поляну, князь Воротынский с Михаилом порысил к большой своей дру­жине и то, что увидел, наполнило его сердце гордоствю за сына, за боевую дружину свою: осталось от сакмы всего дюжины полторы пленных, пахарей освобождено более сотни, заводных коней, навьюченных добром белёвских и воротынских хлебопашцев, — внушительный косяк, а для оружия и доспехов, снятых с убитых ворогов, хоть обоз целый посылай.

Возвратив белёвцам их пахарей и часть отбитого доб­ра, тронулись неспешно отягощенные дружины князя Воротынского домой. Ни сам князь, ни сыновья его не предчувствовали беды, их ожидавшей. Князь блаженст­вовал душой и мыслями, а княжичи тем временем вели разговор о том, как удалось разведать тайники с салом и сделать засаду так ловко. Старший брат старался объяс­нить младшему, почему он действовал именно так, осо­бенно растолковывал то, отчего не сделана была засада вокруг поляны с тайником. О совете же казака-порубеж-ника он отчего-то запамятовал поведать.

Каково же было удивление князя, сыновей его и всей дружины, что не встречал их, победителей, город коло­кольным звоном.

— Иль гонец не доскакал? Не могло такого быть. Гонец доскакал, как и надлежало ему, известил, что князь с дружиной возвращается со щитом, но это не при­несло радости ни княжескому двору, ни городу. Город уже знал, что во дворце князя полусотня выборных дво­рян Государева Двора ожидает князя и сыновей его, что­бы оковать, и как только они въехали в ворота, дворяне отсекли их от дружины копьями наперевес, а стрелецкий голова, положив руку на плечо князя, произнес заученно:

— Именем государя, ты, князь, пойман еси!

Руки дружинников без всякой на то команды легли на рукояти мечей, но князь остановил соратников:

— Царева воля для меня, холопа его, — воля Господа Бога. — И обратился к командиру выборных дворян: — Дозволь проститься с княгиней да доспехи сменить на мягкую одежду?

— Нет! — резко ответил стрелецкий голова. — Одежда тебе и твоим сыновьям приготовлена уже. В пути смените.

Он, конечно, не был извергом, но знал: сделай хоть малое попустительство, сам в цепях окажешься, еще и в ссылку угодишь. С ним не станут цацкаться, как с князем…

Везли их споро, охрана ни днем, ни, особенно, ночью не дремала, словно в руках у нее оказались великие преступ­ники, которые либо сами намерены сбежать, либо их непре­менно попытаются отбить сообщники. Когда же въехали в Москву, конвоиры окружили окованных двойным кольцом и так доставили прямиком в пыточную, где уже ждал коню­ший боярин князь Овчина-Телепнев-Оболенский.

Пылал горн, раздуваемый мехами, пахло плесенью и паленым мясом, на широких скамьях, стоявших у за­мшелых в кровяных пятнах стен, сгустки запекшейся крови перемежались с еще совсем свежей. Справа и сле­ва от горна — щипцы различной величины и формы, ржавые от несмываемой с них крови; но самое ужасаю­щее зрелище представляла дыба, установленная в самом центре пыточной.

Князь Овчина-Телепнев подошел к князю Ивану, сме­рил его презрительным взглядом и спросил:

— В Литву захотел?!

Воротынский отмолчался, что вызвало явное раздра­жение Овчины. Он взвился:

— Я вопрошаю не шутейно: хотел в Литву?! С кем имел сговор?!

— Не помышлял даже. Сговора ни с кем не имел.

— Врешь! Ведомо мне все. Сыновей тоже намеревался с собой увести!

— А мне сие неведомо.

— Не дерзи! На дыбе повисишь, плетей да железа ка­леного испытаешь, иначе заговоришь! Благодари Бога, что недосуг мне нынче. Есть время вам раскинуть умиш­ком и вспомнить, чего ради у вас гостил князь Иван Вель­ский, какой имел с ним сговор. Допрос снимать стану за­втра. Не заговорите правдиво — дыба.

Князь Телепнев лукавил, что недосуг ему. На самом же деле пытать князя Ивана Воротынского и его сыновей не велела правительница Елена, как Телепнев ни давил на нее. А правительницу сдерживала девичья клятва в вечной дружбе с княгиней Воротынской. Елена ждала ее. Знала, что примчится она вслед за мужем и сыновьями. И не ошиблась. На следующее утро, еще в опочиваль­не, Елене сообщили о княгине Воротынской.

— Хочет тебя, государыня, видеть.

Но вместо обычного, к какому привыкли послушницы Елены: «Пусть входит» — последовало холодное:

— Подождет. Приму после завтрака.

Растянулась утренняя трапеза, а после нее Елена на­вестила сына, что тоже делала не так часто, и только за­тем «вспомнила» о гостье.

— Просите княгиню.

Елена не пошла навстречу подруге, не обняла ее, как бывало прежде, не расцеловала, а, наоборот, приняв гор­деливо-надменную позу царствующей особы (для нее — полячки, надменность, брезгливо-пренебрежительный взгляд на россиянку, хотя и княгиню, был естественен, и прежде она играла в дружбу, сейчас же предстала перед княгиней ее настоящая натура), величественным жес­том, словно нисходит до величайшей милости, указала княгине на узорчатую лавку, сама же села на массивный стул, формой и дорогой инкрустацией схожий с троном. Спросила с холодной величавостью:

— Слушаю тебя, княгиня. С чем пожаловала?

И без того подавленная, теперь еще удрученная столь ошарашивающим приемом, княгиня выдавила с трудом:

— Тебе, Елена, — поправилась спешно, — великая княгиня, государыня наша, ведомо, чего ради я здесь.

— И что же ты хочешь?

— Милости.

— Хм, милости! Не я ли вызволила супруга твоего из оков, поверив твоей мольбе, что чиста его совесть, а вы­шло как?!

— Никак не вышло. Чист в делах и помыслах мой князь. И дети мои чисты.

1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 ... 116
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Риск.Молодинская битва. - Геннадий Ананьев бесплатно.
Похожие на Риск.Молодинская битва. - Геннадий Ананьев книги

Оставить комментарий