Почти человек - Кирилл Юрьевич Шарапов

стула, развалив ее надвое. Запахло паленым лаком и деревом. Больше ничего тощий, кроме как удивиться, сделать не успел. Кулак Миража прилетел ему в челюсть и просто снес вырубившегося бандита на Щербатого, который смотрел на побоище с полнейшим изумлением.

В итоге по прошествии трех секунд с начала драки все действующие лица, за исключением самого Павла, оказались на полу. Длинный мычал, согнувшись пополам, тощий отключился, тут еще свою роль сыграла стена, с которой он «поцеловался». Щербатый лежал и с ужасом смотрел на Головина. Хромой же, выбравшись из-под мутного, замер, пытаясь прикинуть дальнейший план действий, из его разбитого носа на довольно дорогой серый пиджак текла кровь, но он даже не подумал дернуться, ее остановить.

— Ты знаешь… — начал он, но под взглядом Миража сдулся.

— Засохни, — слегка повысил голос Головин. — Ты по беспределу пошел, решил меня лохом выставить, на бабки кинуть. Так что, закрой хавальник, пока я не передумал и не прикончил вас всех.

Пахан маленького городка поступил разумно и захлопнул варежку, не стоило злить человека, который с невероятной скоростью уложил всю его охрану.

Головин взял со стола документы и раскрыл их, быстро ознакомился с содержимым. Павл Мираж, двадцати семи лет, родился в городке с названием Штормовой, родители Иана и Грон, выдан в связи с утерей Управой города Нижний Западный. Печать.

Головин кивнул, что ж, пункт с легализацией можно считать выполненным. Убрав документы в карман, он посмотрел на так и сидящего на полу Хромого.

— Вот что, Гэг, — усаживаясь на уцелевший стул, произнес Головин, — поскольку ты беспредел устроил, то с тебя штраф в полтысячи марок за беспокойство. Оплата документа тоже на тебе. Кроме одного. — Павел достал пачку денег и вытащил оттуда бумажку в полтинник, после чего протянул Щербатому. — Ты честно деньги заработал, не твой косяк, что твой пахан повел себя неправильно. Бери деньги и исчезни, с Мартой я сам рассчитаюсь.

Кош взял купюру и сунул ее в карман, затравлено глянул на пахана и, поднявшись, покинул комнату.

— Итак, теперь, когда все посторонние нас оставили, как будем вопрос решать?

Хромой медленно сунул руку в нагрудный карман.

— Я только достану кошелек.

— Не дури, твои ребята побыстрее были, и если вытянешь на свет что-то опасное, я тебе руку сломаю, да так, что лечить замучаешься.

В углу замычал тощий, он даже порывался подняться, но руки его дрожали и не держали. Он со стоном опустился обратно.

Хромой несколько секунд смотрел на подручного, потом все же вытащил внушительное дорогое портмоне, в котором лежало довольно много денег. Он отсчитал пять бумажек и протянул Головину.

— В расчете?

— Да, — убирая сотенные в карман, ответил Павел. — Видишь, как все просто? Не решил бы ты пожадничать, не потерял бы свое. Ах да… — он встал, подошел к тощему, который снова отрубился, и стянул с его руки перчатку, оглядел и сунул в сумку. — Это вторая моя компенсация. Надеюсь, ты не против?

Если Хромой и был против, то решил не качать права. Головин кивнул и принялся собирать вещи.

— Мы… — начал Хромой, но Мираж так зыркнул, что пахан тут же замолчал.

— Правильно, — надевая плащ и новый цилиндр, улыбнулся Павел, — некоторые фразы лучше не заканчивать. За мной стоят серьезные люди, внимание которых тебе и вправду не нужно. Я тебя предупреждал, но ты не послушал. Так что, если ты сейчас решил, что можешь лелеять мечты, что найдешь меня, не советую, пятьсот марок не те деньги, ради которых стоит умирать. И если ты пошлешь за мной кого-то, я вернусь, и тогда все кончится не потерей денег с разбитым носом. Так что, советую, забудь, и я забуду, и не пойдут по городам империи гулять слухи о Гэге Хромом, как о беспредельщике.

— Забыли, только не трепи языком, — растеряв всю крутость, попросил Хромой.

— Не буду, — закидывая сумку на плечо, заверил его Павел. — Со своими орлами и Щербатым сам уладишь. Марту не тронь, за нее порешу.

Хромой вздрогнул и кивнул.

— Я все понял.

Головин улыбнулся и вышел из комнаты. Достав две десятки, он сунул их под дверь Марты.

— В расчете, хозяйка, — зная, что его слышат, сказал он. — Всего хорошего. Спасибо за стол и крышу над головой.

— Прощай, Мираж, — раздался из-за двери старческий голос.

Головин вышел в грязный подъезд и, никого не обнаружив, спустился вниз, пора было прощаться с этим городком. Жаль, что приходится сваливать так быстро, он планировал начать путешествие утром, теперь придется телепортироваться в ночь.

Глава двенадцатая

Первый переход прошел без каких-либо проблем, скачок километров на пятьдесят до небольшого поселка в три дома, в которых как раз жили с тех, кто «не допрыгал» до более крупного города. Останавливаться Головин не стал и тут же набрал следующий код из записной книжки. Еще один прыжок — маленький городок, живший сельским хозяйством. Еще прыжок — вот тут Головин понял, о чем говорила Марта, три секунды, а такое ощущение, что он эти полсотни километров сам прошел.

— Остановись, — предложил ИИ, — за нами никто не гонится. Мы слишком мало знаем о последствиях таких прыжков, тем более, не изучено воздействие на такого, как ты.

— Хорошо, — нажимая на браслете «отбой» и сходя с круга, согласился Павел.

Вот только нужно было тормозить в городке до этого. Он оказался на границе большого лесного массива, пять домов, вокруг телепорта, три фонаря, дорога, идущая в никуда. Осмотревшись, Головин заметил что-то, напоминающее кабак, и направился к нему. Во всяком случае, из открытых окон звучала довольно громкая речь, и пахло жареным мясом. Кстати, дома тут были сильно попроще, деревянные, большие избы.

— Устали, господин? — поинтересовался вышибала, вышедший навстречу. — Комнату, стол?

— Только стол, — покачал головой Павел. — Передохну, и еще разок прыгну.

— Тогда прошу внутрь, направо будет наш кабак, где можно отдохнуть, прямо, если передумаете насчет комнаты, вы увидите стойку, там паренек сидит, вот с ним и договоритесь.

Головин кивнул и вошел в довольно приличный холл. Несмотря на плохое освещение, паренька, который вскочил, заметив клиента, он разглядел сразу, вот только нужды в постое у него не было, терять время не хотелось. Покачав головой, давая понять, что ничего не нужно, Павел направился к двойным дверям справа.

Народу было с два десятка, столы рассчитаны на шесть человек, и только парочка на четверых. Вот один из них как раз и был свободным. Головин прошел к нему, смахнул перчатками невидимую пыль с лавки, кинул их на стол, на них водрузил цилиндр, а рядом положил трость. Особо на него никто не пялился,