Моя исповедь. Невероятная история рок-легенды из Judas Priest - Роб Хэлфорд

не помоет руки и не покинет туалет. Это идеальный человеческий контакт, где, по сути, нет совершенно никакого человеческого контакта.

Но на безрыбье, как говорится, и рак рыба…

Если во время тура Priest делали перерыв и заезжали пообедать в придорожное кафе, я тут же шел в туалет. Не уверен, что остальные ребята знали, чем я занимаюсь. Возможно, подозревали. Я им никогда не говорил; а они и не спрашивали. Как настоящие друзья они не лезли в мое личное пространство.

Ночью в таких местах вероятность добиться успеха гораздо выше, и пару раз после выступления с Priest я даже брал такси и ехал в такие придорожные кафе. И пока другие пили пиво за кулисами (или развлекались с какой-нибудь на все готовой фанаткой), я извинялся и говорил, что мне нужно вернуться в отель… А сам пускался в ночные приключения.

В такси я сидел и представлял, как фанаты Priest, которые буквально десять минут назад видели меня, скачущего по сцене и заставляющего зал петь припев «Take on the World», ужаснулись бы, если бы только знали, куда я еду Господи, пожалуйста, хоть бы они никогда не узнали.

Приезжая в кафе в каком-нибудь захолустье, я садился на холодный стульчак, и было слышно, как бешено бьется сердце. Обычно ничего не происходило, и я уезжал домой. Но время от времени – очень редко – кто-нибудь садился в соседней кабинке. Такой же бедолага, ищущий приключений, как и я.

ТОП-ТОП-ТОП.

Когда это случалось… было нечто. Это был не эмоциональный выплеск, но, по крайней мере, физический. И казалось, на большее рассчитывать не приходится.

Американский тур в поддержку British Steel был классным. Все билеты проданы и сами концерты были настоящим кайфом. Мы крепко подружились с ребятами из Def Leppard, которые отыграли с нами последние несколько шоу Scorpions тоже оказались милыми парнями.

В то время у Priest был британский менеджер по связям с общественностью, Тони Брейнсби, с кучей связей, когда дело касалось продвижения в прессе. У него всегда было несколько идей относительно того, как раскрутиться в прессе, и ему было плевать, правда это или нет.

Пока мы гастролировали в поддержку British Steel, Тони предложил придумать газетную историю о том, что я снялся в порнофильме. Мне это казалось немного глупым. Альбом и тур пользовались спросом, и я считал, что никакая раскрутка и рекламная шумиха не нужны. Но согласился: «Ладно, давай…» Тони опубликовал историю, но единственной газетой, согласившейся это опубликовать, были «Мировые новости», ныне не существующий скандальный воскресный таблоид… И к сожалению, именно эту газетенку мои предки читали еще со времен моего детства.

Где бы я ни находился, по воскресеньям всегда звонил родителям. И в то воскресенье, когда я позвонил домой, находясь где-то на Среднем Западе, у меня совершенно вылетела из головы эта история, придуманная Тони.

ДЗЫНЬ! ДЗЫНЬ! Трубку взял папа.

– Привет, пап! Это Роб!

– Привет, – голос его звучал необычно холодно и грубо.

– Что случилось? Ты в порядке, пап?

– Я-то в порядке, – ответил он. – А вот мама нет.

– Что такое?

– Новости читал?

Я все никак не мог понять, в чем дело.

– А? А что там?

– Твой порнофильм.

Ой, бля! Отец объяснил, что они с мамой открыли газету и прочитали о моих якобы непристойных похождениях. Мама недавно устроилась на полставки в местную школу и с ужасом думала, как смотреть в лицо коллегам.

«Я этого не делал! – уверил я его – Это сфабриковано!» Думаю, отец мне поверил, потому что больше они с мамой никогда не брали в руки эту «сволочную» газетенку. Хоть какая-то от нее польза.

Priest завершили год гастролей выступлением на хеви-рок-фестивале в Нюрнберге… И теперь я знал, что мне нужно. Отпуск.

Единственными, с кем я мог вести себя открыто, были Майкл, Ник и Дениз в доме на Ларчвуд-роуд. Тем летом 1980-го Майкл выбил себе работу на стойке регистрации в отеле Миконоса, греческого острова, куда геи отправлялись понежиться на солнышке, искупаться в море и заняться сексом. Я решил полететь и составить ему компанию.

До того как добраться на лодке до Миконоса, я провел ночь в Афинах, поэтому пошел в гей-бар, о котором много читал. Там яблоку негде было упасть, и я выпивал в уголке, как вдруг прямо напротив себя, на другой стороне бара, заметил… Фредди Меркьюри.

Это странно, но, несмотря на то что Фредди был моим кумиром, у меня к нему было неоднозначное отношение. Queen только выстрелили с большим хитом «Crazy Little Thing Called Love», и в клипе Фредди слезает с мотоцикла, весь в черной коже, и бросает байкерскую фуражку. И мне не давала покоя мысль: он косит под меня?

Еще я читал пару интервью, где Queen спросили, являются ли они хеви-метал-группой, и Фредди ответил, что нет. Меня это беспокоило. Сейчас это звучит нелепо и бессмысленно, да так и есть, но когда я его заприметил, сразу же об этом подумал.

Фредди увидел меня, помахал и подмигнул. Я был бы рад подойти к нему и поговорить, но в баре невозможно было рукой пошевелить, и, честно говоря, я нервничал. А когда собрался с духом, он ушел.

Мы с Майклом замечательно провели время на острове. Я каждый день брал лодку и плыл на гейский нудистский пляж «Бесподобный рай». Он был всего в пятнадцати минутах, но парни норовили раздеться догола еще в лодке. Я думал, что умер и оказался в бесподобном раю!

На пляже я снова увидел Фредди. Его сложно было не заметить. У него была большая яхта, украшенная розовыми воздушными шариками, и он плавал вокруг острова с кучей гомиков-качков в стрингах, развалившихся вокруг него на палубе, словно придворные. Потрясающее зрелище!

Фредди Меркьюри позже спел, что хочет освободиться от оков. Учитывая, что происходило в той лодке, я полагаю, ему это неплохо удалось.

Прилетев в Уолсолл, я хотел купить родителям новый дом. Они жили в Бичдэйле почти тридцать лет. Мама особенно устала и хотела переехать. Она не питала к этому месту отвращения – просто хотела перемен.

Через местных риелторов я нашел замечательное место на Бирмингем-роуд возле дендрария, в элитном районе Уолсолла. Мы с сестрой сказали родителям, что в воскресенье возьмем их прокатиться, а в итоге привезли в машине Сью к новому дому.

– Нравится? – спросил я.

– Да! – ответила мама. – Разве он не чудесный?

– Ну, я бы хотел вам его купить, – сказал я. – Если хотите, он ваш.

Мама с папой в ужасе на меня уставились и покачали головой. «Не дури, Роб! – сказала мама. – Ишь чего удумал!» Отец также был непреклонен. Он был гордым и считал, что содержать своих детей – его обязанность, а не наоборот.

«Но вы двадцать лет заботились обо мне – теперь я