Незнакомец - Кэйитиро Хирано

равнодушным.

— Будем двигаться вперед. Мы на правильном пути.

Кидо всегда так говорил, и прежде это не особенно воодушевляло его заказчиков, но, кажется, за последний год эти слова, сказанные с теплой интонацией, стали вызывать у них отклик.

— Мы вам очень благодарны, сенсей. В самом начале мы совсем не знали, что и как делать. То, что мы смогли сохранить рассудок в такой ситуации, — это исключительно ваша заслуга. Наш сын не вернется к нам благодаря суду, но…

Кидо только смог сдержанно ответить «Будем двигаться дальше» на слова отца. Однако в глубине души он был тронут, ведь в них отражались истинные чувства этого человека.

В тот день у Кидо было плохое настроение, ведь утром он отругал сына за то, что тот перед выходом из дома вдруг закатил истерику и не хотел одеваться.

Вчера жена уехала по делам в Осаку, Кидо остался дома вдвоем с Сотой.

Вечером они поужинали в семейном ресторане, затем приняли ванну и легли спать, все было как обычно, однако утром, когда Кидо проснулся, он увидел, что сын Сота смотрит «Дораэмона» на DVD по телевизору в гостиной. Кидо подгонял его, чтобы он шел завтракать и умываться, но Сота не реагировал на слова отца. Сначала Кидо подумал, может быть, мальчик заболел, но температуры не было, и на вопрос «не болит ли что-нибудь?» сын просто покачал головой. Шло время, но Сота так и не захотел завтракать, поэтому интонация отца стала более строгой.

У Кидо была договоренность о встрече в половине десятого, поэтому он торопился, то и дело посматривая на часы.

Сота вел себя беспокойно последние две недели. Каори отругала его за то, что он не хотел делать задания в тетради по счету. Кидо никогда не был сторонником чрезмерных занятий в младшем возрасте и защитил сына, сказав: «Складывать он научится скоро и сам, незачем сейчас слишком много времени этому посвящать», из-за чего они поругались с женой. Кидо по работе знал, что разногласия между родителями по вопросам образования и воспитания часто становятся причиной развода. И все же это было странно для их пары, что они не могут спокойно обсудить даже такой вопрос. Видя, как Каори уже устала возить его на разные занятия, он сказал об этом из сочувствия, но это лишь подлило масла в огонь. С тех пор Каори стала еще строже обращаться с сыном.

Видя ее отношение к ребенку, Кидо впервые серьезно подумал о разводе. Очевидно, что семейная жизнь стала для нее источником стресса. Каори по-прежнему была для него близким человеком, и он подумал, что если бы она начала заново рядом с каким-нибудь другим мужчиной, то, возможно, смогла бы вернуть себе спокойствие, которое было в ней раньше.

Он не мог найти никаких признаков, что она любит его. Да и задавая себе самому вопрос о том, любит ли он ее, затруднялся найти ответ. Но он не мог однозначно сказать и того, что не любит ее.

После десяти лет супружеской жизни их отношения стали постепенно разваливаться без каких-либо сильных ссор, Кидо все время думал о том, как они могли бы все исправить. За последние несколько месяцев они ни разу не прикоснулись друг к другу и, словно чужие люди, внимательно держали физическую дистанцию, чтобы даже случайно не столкнуться.

Каори, очевидно, тоже пыталась сдержаться от выяснения отношений.

Она следила за собой, чтобы в разговоре с мужем не допустить эмоциональных всплесков, однако когда она ругала сына, то становилась все более злой. Прожив вместе десять лет, он никогда еще не видел ее такой.

Да и сам Сота, что, впрочем, было нормальным для взросления ребенка, чем строже приказывала ему мама, тем сильнее противился. Отношения между матерью и сыном, как порочный круг, становились все хуже.

Кидо сказал об этом Каори очень аккуратно, ведь он опасался, что и без того трещащие по швам отношения между ним и женой могут в любой момент рухнуть. Он утешал Соту, пока тот принимал ванну и готовился ко сну, обнимал его и слушал все, что тот хотел рассказать, но при этом раздражался от собственного поведения, ведь он словно продолжал закрывать глаза на проблему. Его поведение было далеко от образа того отца, каким он стремился стать.

Кидо понимал, что причина, почему так подавленно себя чувствует жена, заключается в нем. Однако каждый раз, когда он пытался нащупать основной повод ее раздражения, на поверхности которого были лишь нелепые подозрения в супружеской неверности, что-то останавливало его. И он продолжал заниматься поисками Икса, что стало уже своего рода хобби для него, сбегая от собственных реальных проблем.

Если бы все это касалось лишь отношений между супругами, он бы не тревожился так сильно. Однако разлад между родителями оказывал отрицательное влияние на ребенка, и ему больше всего хотелось избежать этого. Принять такую ситуацию он никак не мог.

У Кидо не было особой теории по воспитанию детей, но он очень надеялся, что Сота никогда не усомнится, что вырос, окруженный любовью родителей. И его жена, вероятно, думала так же.

Сота никогда не перечил отцу. Кидо ненавидел притворную доброту, с которой обращался к сыну, но в результате родилась иллюзия, что между ним и сыном сложились особые доверительные отношения. Однако, как только Каори уехала, Сота мог сорваться лишь на том, кто остался, и выплеснуть все разочарование на него.

Кидо должен был бы это предвидеть, но в ответ на сопротивление Соты вскипел так, что уже не мог себя контролировать, поэтому бросил в него носки, которые тот отказывался надевать, а затем, положив руку на голову сына, громко крикнул: «Хватит уже истерик!»

Хотя он не просто положил руку на голову. Этот жест должен был заставить ребенка слушаться, поэтому он, скорее, грубо схватил его. А в следующее мгновение отдернул руку, словно бессознательно пытаясь скрыть, что только что натворил. Сота испугался и перестал плакать. Кидо посмотрел на свою руку, которой только что в порыве ярости сжимал сына. Сила, которая была в этой руке, содержала все то, что он всегда так настойчиво отвергал в насилии.

У него было чувство, будто в глубине души лопнуло что-то ужасно грязное. Когда Кидо отошел от сына, Сота, всхлипывая, с красным лицом, надевал носки. Кидо обнимал его, пока тот не успокоился. После этого он, не говоря ни слова, отвез его в детский сад. И как только ребенок скрылся за дверьми сада, он почувствовал себя жалким, съедаемым угрызениями совести.

Каждый раз, когда Кидо в бракоразводных процессах сталкивался с трагическими