Училка и мажор (СИ) - Орлова Юлианна

—А ты чего кусаешься?

—Не знаю, впервые захотелось укусить, укусил, мне понравилось.

Ныряю руками под резинку джинсов и в один рывок расстегиваю надоевший предмет гардероба, чтобы увидеть полупрозрачные белые трусики с ярким пятном, сигнализирующем о самом интересном. Пару и касаний, и я понимаю, что взорвусь сейчас. Покатые бедра так и манят своими габаритами, обхватить и закинуть бы ножки на себя. Чтобы поглубже войти. Стягиваю джинсы с нее и практически рычу в голос.

—Охх, — Вася раскидывает ножки в разные стороны, а я падаю на колени и упираюсь носом во влажную ткань трусиков. Вау. Прикусываю малышку и довольно ухмыляюсь. Понравится ей, надеюсь. Никому не делал, все считал мерзостью, а вот минет мерзостью не считал. Но одно дело своя девочка, а другое какая-то шваль. Свою можно облизать вдоль и поперек.

Не сразу понимаю, что тут растет сопротивление.

—Рустам, не надо, ты чего, — упирается ногами мне в грудь, но я не даю оттолкнуться.

—А что?

Вася хмурится и прикрывается руками, от чего я крайне недоволен.

—Ты же не будешь?

—Буду тебя лизать, да. А что такого?

Малышка моментально краснеет и опускает лицо к груди, от чего мое внимание приковывается к двум приятным округлостям сильнее. Плоский животик напрягается и просматриваются косые мышцы. Вау. Она точно выносливая.

—Ты просто… — шипит и запрокидывает голову, а затем бьется затылком.

—Неотразимый? И это тебя Боженька наказал за то, что ты меня обижаешь.

Смеюсь хрипло, поглаживая ножки, по которым табуном скачут мурашки.

—Мой ответ «нет», — сипло отвечает Рапунцель, стараясь притянуть ножки к себе. Но хер там валялся.

—Я не знаю такого слова, — грубо рублю в ответ.

С этими словами я отодвигаю полоску трусиков и погружаю во влажную девочку один палец. Раунд начался, малыш. Посмотрим, кто кого. Черт, вот только меня на такие игры надолго не хватит. Того гляди и кончу в штаны как малолетка.

29. Неизведанное удовольствие

ГЛАВА 29

ВАСИЛИСА

Когда пульс грузно стучит в висках, а в горле расположилась Сахара, думать как-то не получается. Не тогда, когда ты видишь идеальные кубики пресса, не тогда, когда так и хочется провести по ним пальчиками, дабы удостовериться в их реальности. И явно не тогда, когда темные глаза так рьяно смотрят в твои и заставляют пылать. Серьезно, я столько не краснела еще никогда в жизни, сколько краснею с ним. Наглый. Временами грубый, но однозначно с порочными фразочками Рустам доводит меня до безумия как по щелчку.

Так вот думать — это не про меня. Еще если твои ноги задраны на плечи статного парня, который прямо сейчас целует тебя туда, куда никто не целовал. Когда лавина неизведанных чувств костром поднимается вверх. Никогда никто меня так не целовал. Потому что что? Это мерзко, да и запах странный, да и сухая я по большей части, давай догоним пальцами. Как еще развить комплексы у девушки, которая купается два раза в день? Вот такие ответы придут к вам на выручку.

Не мудрено, что я даже думать не хотела о таком, но кто ж меня спрашивает?

—Рустам! — из последних сил кричу, отталкиваясь, но меня словно примагничивает обратно на место.

—Рано еще, девочка, кричать будем позже, так что все соседи обзавидуются и будут кричать в ответ «НА БИС».

И хоть я должна негодовать, но смешинка так и рвется.

—И почему нет? — хрипло продолжает, тяжело дыша.

Я мнусь, стараюсь прикрыть глаза, лишь бы не смотреть на парня, но Рустам поднимается, опускает мои ноги на талию и толкается вперед, чтобы перехватить подбородок двумя пальцами. Между ног все горит, как только огромная выпуклость скользит вверх-вниз. И я моментально теряюсь, как будто есть куда сильнее. Дышу рвано и смотрю в темные глазищи, поглощающие меня бездной.

—Потому что.

—Давай разъясним кое-что. Плохие девочки не кончают, помнишь? Будешь вести себя так, то так и буду балансировать на грани, но мы же не хотим такого? Нам надо так, чтобы у тебя из глаз искры летели. Так что быстренько сказала, я посмеялся и погнали дальше, — хмыкает рустам, опуская взгляд на высоко вздымающуюся грудь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

—Плохой опыт в прошлом, — коротко цежу.

—Чиво, бл*ть? — хмурится Рустам и толкается вперед, сметая меня к стене. — Млять, если у него там зубочистка и комплексы, я тут причем? Тоже мне скорострел недоразвитый, опыт у нее плохой теперь. Да срать мне на твой опыт, сюда иди.

В следующий момент я понимаю, что меня распластали на комоде и навалились сверху, трусы давно слетели вместе со всеми комплексами. Воздух из легких выкачался умелыми грубыми нежными касаниями и жесткими поцелуями, когда все огнем печет. Жалящие касания скользящими движениями спускаются ниже вслед за горячими поцелуями и проворным языком, что обводит невидимые узоры по испепеленной коже.

Я выгибаюсь, теряясь в этих острых ощущениях, а когда язык плавно обводит лобок и спускается ниже, полустон вырывается из горла.

—Господи…

—Можно просто Рустам Великолепнейший, — выдыхает и нежно целует лепестки, движения плавные, но нарастающие. С каждым рваных вздохом, я понимаю, почему девушки так любят это. Как же хорошо я это понимаю, вцепившись одной рукой в твердую поверхность комода, а второй в спутанные волосы парня, издавая при этом что-то нечленораздельное. Рустам прикусывает губу, а затем слизывает, и я чувствую нарастающий жар внизу живота, все еще не веря, что такое возможно.

—А ты не хотела, малыш, — хрипло шепчет и от этого звука по телу проходи волна из мурашек.

Поглаживающие движения в бедрах усиливаются вместе с возобновляющими поцелуями по внутренней поверхности. Когда Рустам снова касается меня там, я стону от удовольствия, в которое меня кидает словно с обрыва, плавность сменяется скоростью, грубостью, и так это мне приятно, что все вокруг размывается, остаются только голые чувства, вырванные с корнями. И сейчас все под напряжением искрит, когда наконец-то язык заходит в меня глубже, и я нахожу освобождение с именем Рустама на устах.

—Первый пошел, полет нормальный, прием.

Я с трудом распахиваю глаза, чтобы напороться на самодовольный вид Белова, облизывающего так, словно он кот, объевшийся сметаны.

—Ох, — мои ноги вибрируют, а судорога хватает икру, и я резко дергаю ногой, от чего Рустам хрипло смеется и перехватывает ее.

—Ты чего дерешься. После оргазмов у тебя всегда так?

Морщусь и щипаю себя за икру.

—Судорога схватила.

—Моя ты сладкая, иди сюда, я тебя спасу.

Рустам делает что-то, и меня плавно отпускает. Так и остаемся в объятиях друг друга. Я делаю глубокий вдох, а парень тем временем расстегивает лифчик.

—Не думала же ты, что мне этого хватит?

* * *

Подрагивающими конечностями я представляю собой осьминога. Вот это сейчас точно я. Рустам недолго думая, подхватывает меня на руки и несет куда-то вглубь квартиры. Помещение довольное просторное, но все что вижу перед собой, это парень с темными глазами, который так и норовит заглянуть ко мне душу. Мне немного стыдно и неловко, потому что я и понятия не имела, что это может быть так. Дожить до своих лет и не знать, по сути, ничего, это просто катастрофа! Вселенского масштаба, я столько пропустила, что хочется локти кусать да выть волком.

—Прекрасная девочка, красивая, нежная, чувственная, моя, — продолжает шептать Рустам, укладывая меня на холодные простыни. По телу скользят мурашки, пробирающие до самого нутра. Ноги все так же обвиты вокруг узкой талии, а между ног настолько влажно, что даже прохладно становится.

—Ох, — рваный стон вырывается из горла, когда Рустам поцелуями начинает прокладывать дорожку от шеи и до груди, освобождая и без того напряженную от возбуждения плоть наружу, обхватывает сосок, слегка прикусывая. Ладони удерживают меня на месте, потому что сейчас внутри творится целый ураган из самых разнообразных чувств, сносящих мне крышу и поглощающих мой здравый смысл, от чего я ворочусь как в бреду.