Художники смерти - Андрей Кедрин

Щелкнула тетива — первый штурмовик замер на площадке, потом выронил двухстволку и стек по стене. Топот ног приблизился — опричники двигались по коридору, невидимые нами за внутренней дверью на лестницу, которая была благоразумно заперта. Когда дерево затрещало под их напором, я решил, что такую возможность упускать не стоит — не целясь, влепил три оставшиеся в магазине пули на уровень пояса. Крики и стоны показали, что затея была удачной — благодаря мощному патрону, снаряды прошили дверь и тех, кто попался на пути.

Это дало нам несколько мгновений на то, чтобы выбежать во внутренний двор. По ходу Ольга опрокинула пластиковую канистру, и, наклонившись, чиркнула зажигалкой. Упругий хлопок и выплеснувшееся из дверей пламя скрыли нас от оставшихся в доме. Выломав бампером забор, мы вырвались в степь.

Преследователям понадобилось несколько минут, чтобы разобраться в произошедшем. Увидев вдалеке тучки пыли, мы поняли, что гонка стала интересней. Я развернулся к Ире.

— Ты помнишь, где озеро? Бери телефон и продукты на всякий случай — мы поедем дальше.

— Но я… — Девушка растерянно распахнула глаза. Путь ее был очень простым и нисколько не опасным. До пункта назначения было не больше двух километров. Она просто не ожидала такого поворота, готовилась отбиваться вместе с нами. Ольга перегнулась вперед и распахнула переднюю дверь. Я притормозил, спутница неуверенно выпрыгнула.

— С ней все будет в порядке. — Ольга с куда большим усилием перелезла вперед.

— Я знаю… иначе бы не отпустил одну. Без нас ей будет легче. — Я развернул руль, уводя преследователей как можно дальше от маленького вампира. Ольга тем временем заряжала карабин. Через пол часа скачки по кочкам, когда все внутренности начали болеть, а преследователи немного приблизились, она попросила остановиться. «УАЗы» разделялись, пытаясь окружить нас. Девушка высунувшись из кабины, оперлась локтем на капот и аккуратно, пуля за пулей, всадила всю обойму в автомобиль, заходивший с правого фланга. Тот притормозил, а мы, наоборот, продолжили гонку. Теперь из машин звучали выстрелы, но на таком расстоянии они нас не беспокоили.

— Как ты думаешь, сколько времени у нас еще есть? — Я глянул вперед. Внутренний хронометр выдавал неутешительные показания.

— До реки как раз должны успеть… Повтори-ка свой прием. — На этот раз я остановился на мгновение, так, чтобы спутница могла выстрелить через распахнутую дверь. Поскольку расстояние значительно уменьшилось, ей удалось повредить автомобиль. Бросив карабин, девушка вытащила пистолет-пулемет.

— Погоня в традициях американских фильмов. Это же банально! — Ольга короткими очередями выпустила магазин в настигавший автомобиль. На лице девушки, припорошенном пылью и чуть закопченном пороховой гарью, с непонятным задором блестели глаза.

— А жизнь еще банальнее, чем кино. Патроны есть?

— Поздно уже. Готовь свои шашки. — Девушка вытряхнула целую охапку толстых цилиндров.

— Эх, чего не натворишь от скуки в школьной лаборатории. — Подожгла фитили и поочередно выбросила их на дорогу. Заднее стекло разлетелась от картечи, но белый фосфорный дым скрыл нас от преследователей.

— Пора! — Я почувствовал, как исчезает земля под колесами, и, вслед за шашками, мы выпрыгнули из машины. «Нива» продолжила путь, срываясь с обрыва в стремительную реку, а мы скользили по жестким каменистым склонам берега вниз, разрывая одежду, обдирая руки. Три оставшихся на ходу «УАЗа» преследователей, ослепленных дымом, вылетели на берег. Увидев ловушку, водители попытались затормозить — на траве машины развернуло, и они сорвались вниз.

— Течение тут бешеное. А глубина метров пять… отвесные берега на километр… в общем, ловушка а не речушка. — Ольга, проговорив это, устало перевернулась спиной к склону. Мы стояли в нескольких метрах над потоком, а внизу ничто не напоминало об упавших в него машинах.

— Ничего не скажешь, наша гибель убедительна и неопровержима. Главное, что с обеих сторон остались свидетели, которые это подтвердят… ты хорошо это продумала, снимаю шляпу. Но Ира мне не простит, если вдруг придется ожить, ведь мы ее обманули. — Ольга скользнула по камням, осторожно положила ладонь мне на плечо.

— Простит, если ты САМ захочешь к ней вернуться… Но ты же не хочешь, верно? — Только тогда я понял главное изменение, произошедшее в этой девушке. Она повзрослела, превратившись в рассудительную и проницательную молодую женщину. Это было заметно, несмотря на то, что растрепанные волосы, смятая одежда и оружие делали ее похожей на бойца партизанского отряда, вышедшего из тяжелого боя — в сущности, так и было. То, что он проходил по намеченному нами сценарию, не делало его менее опасным.

— Осталось решить один вопрос — как выбраться наверх?

— Ручками и ножками — как же еще? — Подавая пример, она осторожно двинулась вдоль берега.

Глава 24

Следующие сутки нашего существования были бедны на события, но полны впечатлений. Выбравшись на берег в нескольких сотнях метрах от места нашего падения, мы весь день шли через степь, огибая деревушки и стойбища. Мы решили оставлять минимум сведений о своем пребывании — вот и старались, заметали следы. Ночь пришла неожиданно. Сломав несколько кустов, мы соорудили пронизываемое ветром подобие убежища. Пара охапок травы стали плохой альтернативой матрасам. Холод пробирал, несмотря на непривычный человеку прилив сил.

Осторожно коснувшись плеча Ольги, я почувствовал, что девушка начала дрожать. Поднявшись на подстилке, я переместился в сторону, становясь заслоном от ветра. В полной темноте она чуть улыбнулась — это чувствовалось, и села на траву.

— Так не пойдет… — потянув за куртку, усадила меня рядом, вжикнула молнией и нырнула руками под одежду, прижавшись головой к груди. Я плотнее натянул куртку на нас двоих, укутывая девушку. Почти моментально ее хрупкого тепла стало более чем достаточно для нас. Вместе с ним пришел и покой, я вспомнил, что поспать мне не удавалось уже двое суток.

— Ну, и долго тебя ждать? — Солнце уже поднималось над степью, Ольга стояла надо мной, величественно подбоченившись. Я не заметил, когда успел заснуть. В оправдание попытался рассказать спутнице о своей дороге к ней. Девушка скептически прищурилась. — Не знаю, право, что и делать с тобой — нет, подумать только, ночью к нему пристаешь — он засыпает…

— Дурашливость говорит о том, что ты в хорошем расположении духа. — Я поднялся на ноги, встал рядом. — А что, мы хотели не просто отдохнуть? — В глазах напротив всплеснулся и рассыпался блестками смеха ответ. Сухие от степного ветра губы ожили, стоило им почувствовать прикосновение влаги, они благодарили, просили, дарили ласку и дразнили одновременно. На них был особый, холодный след пустынного, безжизненного праха и захватывающий аромат рвущейся навстречу нежности. От них не хотелось отрываться — я готов был остаться среди степи, лишь бы еще мгновение задержать это прикосновение.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});