Художники смерти - Андрей Кедрин

— Ты глаза открыть не пробовал? — Вопрос застал врасплох, как и открывшаяся мне картина мира. Я нашел себя сидящим на подоконнике, а Ольгу — у противоположной стены, смеющуюся над этим зрелищем.

— Что это было со мной. — Она разом посерьезнела.

— Именно так себя и чувствуешь… после большого боя. Понимаешь, такое большое количество энергии, воспоминаний — шок даже для подготовленного вампира. Какое бы сравнение лучше привести… Ну это как если бы вместо того, чтобы пить через трубочку, ты обхватил губами водопроводный кран, открытый на полную мощность. Когда получаешь такую встряску, одинаково велика вероятность погибнуть, сойти с ума или… или получить сразу целую кучу способностей.

— Так это открылся «третий глаз»?

— Точно. Тебя пытались научить именно так воспринимать реальность, тренировали видеть эмоции и слышать чувства. Сейчас ты в полной мере это оценил. Для этого, нового органа не существует физических препятствий, овладев им, ты можешь увидеть все… если опять же выдержишь это. Пока для тебя тяжело даже воспринимать мир, обладая полем зрения в 360 градусов вместо привычных 120.

— А ты — ты давно ТАК можешь?

— С тех самых пор… — Ее губы чуть дрогнули, но улыбка пересилила грусть. Я оставил подоконник и медленно приблизился к ней.

— Это сложно — постигать все самостоятельно… А будущее ты видишь? — Легкое покачивание.

— Нет. Точнее, не совсем. Я могу просчитать, к чему приведет то или иное событие с учетом состояния людей, характера и так далее. Но это не предсказание в чистом виде… к тому же догадаться, как на самом деле сложатся события, очень сложно. Это… это как с тобой — я не могла и предположить, что мы встретимся настолько быстро, да еще и в таких условиях. Но зато я могла понять, как ты будешь относиться ко мне. — Догадка шевельнулась в сознании, и я поспешил ей поделиться.

— А наше руководство знает о твоих способностях?

— Серж? Вряд ли… я не особо афиширую их, научившись скрывать гораздо раньше, чем более-менее сносно использовать. Мне почему-то казалось, что такие возможности как бы… чересчур шикарны для рядового охотника, что ли. А поэтому и хранила их, как драгоценность.

— Слушай, я конечно, не вполне сориентировался во время своих перемещений по комнате ну ты видела… Я что, летал? — Она легко рассмеялась.

— Нет, но прыгал достаточно высоко. Мне понравилось. Особенно, когда ты отталкивался одной рукой. — Я, наконец, закрыл нож, так уютно устроившийся в руке. Процесс оказался болезненным — словно конечность укоротили на несколько сантиметров. Осторожно положил стального спутника в карман.

— Знаниями делиться легко… но не жалеешь ли ты о том, что разделила Силу?

— Нет, чтобы не случилось. Зато ты смог увидеть мои мысли… — Смущенная улыбка сопровождала эти слова.

— Так пристально я их не разглядывал. Но все равно было очень приятно. — Я поймал обе ее руки, склонившись, поднес их к губам. Спустя несколько мгновений пальцы дрогнули, освобождаясь, чтобы растрепать мои волосы и сплестись на затылке.

— Тогда давай продолжим обмен любезностями.

Утром мы спустились к завтраку, попутно тренируя искусство невидимок. Способ, применяемый еще ниндзя, оказался мне под силу. Заключается он в том, что человек, как бы отстраняясь от происходящего, формирует усилием воли состояние «недеяния» и как бы не влияет на окружающих. При этом он дополнительно как бы втягивает в себя ауру, делаясь для других, на интуитивном уровне, меньше, чем в действительности. Это сработало настолько, что вначале нам отдавили ноги в коридоре, а потом буфетчица никак не смотрела в нашу сторону, даже когда мы заговорили с ней.

Решив, что такой способ лучше любой маскировке, мы, уже спокойно отправились в аэропорт. Город, где жили и работали наши коллеги, однако, отпадал из-за высокой вероятности быть узнанными. Поэтому мы решили пересечь несколько областей, заодно приблизившись к центру страны, где была больше вероятность повстречать опричников.

Чувствовать себя в полной мере охотником, то есть, не оглядываться по сторонам в поисках засады, было на удивление приятно. Ощущение силы перекатывалось в душе, подобно накачанным бицепсам на руке. Поступь, и так натренированная, стала еще легче — мы оба словно скользили над землей. Я не замечал за Ольгой подобного — она, казалось, сняла с себя все ограничения, и с каждым часом словно расцветала, наполняясь жизнью и находя радость в каждом ее глотке.

Когда взлетная полоса осталась внизу, я почувствовал, как вместе с давящей на уши перегрузкой уходят и остатки тревоги, воспоминаний и переживаний, которые казалось, въелись в душу, как пыль чужой земли — в кожу. Я впервые подумал о том, что свобода, в сущности это очень маленькая, но такая необходимая составляющая счастья.

Чужая земля исчезала, на нас надвигались горы, а я уже прикидывал, как действовать в незнакомом городе, и сколько времени займет у нас этот антикрестовый поход. Финансовый вопрос решился очень просто. Ольга поинтересовалась моими сбережениями, весело хмыкнула, узнав, что на карте есть около двадцати тысяч долларов — стипендия студента и вознаграждение за две операции. На молчаливое возмущение таким отношением к заработкам она продемонстрировала несколько пачек денег, горсть золотых цепочек и «копилку» — маленький мешочек, полный прозрачных камней. Я не сомневался, что охотник с таким стажем должен быть обеспечен, но накопления напарницы вселяли уважение.

Глава 26

Мы почти не выходили из номера гостиницы после нашего перелета несколько дней — срок, которого, как мы считали, достаточно для того, чтобы нас убрали из баз «живых» не только свои, но и опричники. Вынужденный отдых — самый долгий за последнее время был заполнен в основном, упражнениями, которые должны были помочь в полной мере использовать открывшиеся мне способности. Научиться ходить, не спотыкаясь, когда используется полное видение, было уже достаточно сложно. Следующим шагом стала концентрация взгляда «третьим глазом» на каком-то объекте или проблеме.

Тут меня ждал еще один сюрприз — я понял, что для внутреннего взора, так внезапно ставшего и внешним тоже, не существует расстояний, а кроме того, из-за его особенностей получалось так, что стиралась грань между обдумыванием и рассматриванием вещи или явления. Временами казалось, что информация, которая теперь вливалась в мозг нескончаемым потоком, разорвет черепную коробку — я не успевал следить за вихрями образов, которые пролетали передо мной, не мог сфокусировать внутренний взор на чем-то одном, и чувствовал себя, словно непрерывно кучусь на месте.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});