Будущее глазами одного из самых влиятельных инвесторов в мире. Почему Азия станет доминировать, у России есть хорошие шансы, а Европа и Америка продолжат падение - Джим Роджерс

Глава 14. Никто пока не отменял законы спроса и предложения

В ближайшем будущем в мире ожидается повышение цен на продукты питания, во многом потому что их запасы повсеместно очень малы. Если природа нам не поможет – например, в Бразилии не будет дождей, – товарные запасы уменьшатся, а цены взлетят еще выше. Политики снова обвинят во всем злобных спекулянтов, но дело в том, что если цены не повысятся, то фермеры просто не будут ничего производить. Бедный фермер, выращивающий пшеницу, понимает, что продать ее можно только за три доллара, и вряд ли он захочет продолжать свое дело, если ему самому это обходится в четыре доллара (цифры, конечно, условные). Но если цена дойдет до восьми, то все, кто выращивает пшеницу, и даже некоторые из тех, кто этим раньше не занимался, сразу же устремятся на поля.

Тем временем мы с вами будем злиться на то, что хлеб стоит так дорого. Но если мы не станем платить за хлеб эту цену, то никакого хлеба не будет вообще. На том стоит мир уже тысячи лет. Коммунисты в бывшем Советском Союзе пытались переписать законы спроса и предложения, но в итоге оказалось, что у них вообще ничего нет. Дефицит стал фактом повседневной жизни. В России люди проводили по два-три часа в день в очереди за помидорами – да почти за всем. Увидев на улице очередь перед магазином, люди без размышлений становились туда. Очередь означала, что в магазин поступил какой-то товар, и нужно было его заполучить – что бы это ни было. Даже если вам самому этот товар был не нужен (например, как мужчине женская одежда), вы все равно занимали очередь, потому что покупку можно было обменять на что-нибудь стоящее.

Никто из тех, кто пытался перехитрить рынок, не преуспел. Ни папа, ни имам не могут отменить закон спроса и предложения. Но политиков это не останавливает. Вот увидите, вскоре они установят ценовой контроль. Политики поступали так тысячи лет, сделают это и теперь, хотя такая мера ни разу не сработала. Так, несколько лет назад на Филиппинах пытались остановить рост цен на рис. Фермеры отказались его выращивать. Филиппинцы продолжали есть рис, так как он был дешевле других продуктов, и, когда цены на кукурузу и пшеницу повысились, стали есть еще больше риса. Увеличение потребления и снижение производства привело к предсказуемому финалу. Оказалось, риса уже очень мало, и его невыгодно производить. И закон пришлось отменить.

В конце 1890-х годов, когда росли цены на пшеницу, политики в Германии, чтобы остановить «злобных спекулянтов», провели закон, запрещающий торговать пшеницей на товарной бирже. Тут же цены на пшеницу взлетели до небес; политики, к их чести, осознали свою ошибку, и через три года закон отменили. Но в Соединенных Штатах в 1950-х годах в подобных же обстоятельствах конгресс принял точно такой же закон относительно лука. И он до сих пор продолжает действовать. Сейчас в Америке лук – единственный товар, которым нельзя торговать на фьючерсном рынке. Как только закон приняли, цены на лук выросли вдвое, а за последнее десятилетие они росли быстрее, чем цены на другие продукты питания.

В СССР ничего не было, потому что никто ничего не производил, а никто ничего не производил, потому что на все были установлены слишком низкие цены. Когда я проезжал через Россию на мотоцикле, мальчишки там играли хлебными булками в футбол. Цены на хлеб искусственно удерживались на таком низком уровне, что дешевле было купить несколько буханок, чем футбольный мяч (который к тому же надо было еще найти), и вот на улицах вместо мяча пинали хлеб. Квас, который делают из ферментированного хлеба, был самым распространенным напитком в СССР. Хлеб стоил очень дешево, но это значило, что больше у людей нет ничего. Филиппинцы и немцы быстро осознали, что ценовой контроль обречен. В СССР же этого не понимали, пока государство попросту не развалилось.

Международное энергетическое агентство заявляет, что известные мировые запасы нефти уменьшаются на 6 % в год, включая открытие новых месторождений. Следовательно, если не случится новых открытий или не будет достигнут серьезный успех в нефтепереработке (например, во фракционировании), то через шестнадцать лет ни по какой цене нельзя будет достать нефти. К счастью, благодаря фракционированию, по крайней мере ненадолго, удается увеличить поставки. Именно существенные проблемы с предложением привели к бычьему рынку на товарных биржах, и цены будут продолжать значительно расти. Это приведет к нестабильности.

Повышение цены на медь не ударит немедленно по большинству людей. Но если увеличится цена на пшеницу и сахар, в тот же день об этом узнают все, и никому это не принесет радости. Часто рост цен ведет к социальным потрясениям: Тунис, Египет, Ливия, Йемен, Сирия… и это только начало. Когда цены на продукты повышаются, растет и недовольство народа, соответственно, многие правительства ждет отставка, многие государства распадутся.

В книге «Приключения капиталиста» я писал о том, как мы с Пейдж путешествовали по Египту: «Мы поняли, почему на улицах ненавидят правительство Хосни Мубарака. У правительства повсюду шпионы, оно удушает любую инициативу или несогласие… Мубарака удерживает на посту только поддержка США, и гнев на него распространен настолько повсеместно, что, когда его свергнут или он просто умрет, в крупнейшей стране Ближнего Востока наверняка вспыхнет смута… Если же вы приедете в Каир, возьмете такси до пирамид, а потом автобусом доедете до Луксора, ничего такого вы не поймете». Дело было осенью 2000 года.

Мубарак был свергнут народным восстанием, которое потрясло Египет в 2011 году. Сейчас подданные диктаторов, долго пребывавших у власти, имеют доступ к интернету, различным социальным сетям – словом, к бесконечным потокам информации и возможности немедленной связи для политической самоорганизации. И люди выносят свое недовольство на улицы. Но искра, разжигающая такую активность, скорее не политическая, а экономическая: галопирующая инфляция, высокая безработица, постоянное повышение стоимости жизни, которое особенно проявляется в повышении цен на продукты питания. Именно это и делает людей озлобленными. (Протесты в Пекине на площади Тяньаньмынь весной 1989 года начинались как протесты против инфляции и роста цен. Только после того как показалась западная пресса, студенты начали выкрикивать лозунги типа «демократия».) Египтянам не очень интересно, поддерживает ли их госсекретарь США Хиллари Клинтон в их «борьбе против политического угнетения», тем более что именно Америка была основной опорой свергнутого режима много лет. Они беспокоятся из-за того, что до небес взлетает цена на хлеб и с этим ничего нельзя поделать. Их беспокоит, что невозможно найти работу.

Это происходит сейчас на Ближнем Востоке, но вскоре так будет и в других странах. Сейчас подобные движения начинаются в Европе и в Соединенных Штатах. И не в первый раз.

В марте 1894 года – второго подряд года тяжелейшей на тот момент в истории США экономической депрессии – состоятельный бизнесмен из Массильона в штате Огайо по имени Джейкоб Кокси организовал марш на Вашингтон в знак протеста против бездействия правительства перед лицом кризиса. Он хотел повлиять на конгресс, чтобы тот выделил средства на обширную программу общественных работ. В разгар четырехлетней депрессии, которая усиливалась биржевой паникой 1893 года, примерно одна пятая трудоспособного населения осталась без работы. До конца депрессии обанкротились около 15 тысяч бизнесменов, в том числе более пятисот банков и многие национальные железные дороги, например: Union Pacific, Northern Pacific и Atchison, Topeka & Santa Fe.

Армия Кокси, как стали называть участников протеста, была одной из нескольких групп безработных, насчитывавших несколько тысяч, которые отправились в столицу той весной со всех концов страны. Но только люди добрались до места, Кокси и пятьсот его сторонников 1 мая были остановлены полицией, избиты дубинками и изгнаны с лужайки перед Капитолием, где организатор протеста собирался произнести речь. Участники марша рассеялись, Кокси и его помощников арестовали, и руководитель провел в тюрьме двадцать дней по единственному обвинению: он топтал траву Капитолия.

Через тридцать восемь лет, в 1932 году, католический священник из Питсбурга Джеймс Кокс возглавил 25 тысяч безработных пенсильванцев – армию Кокса – в их марше на Вашингтон, тоже с целью побудить конгресс создать программу поддержки населения. Это была крупнейшая в истории демонстрация в столице. В том году Кокс баллотировался в президенты как первый в истории кандидат от Партии безработных. Двумя месяцами позже он снял свою кандидатуру в поддержку Франклина Рузвельта.

В своей речи 1894 года, напечатанной в газете Congressional Record через восемь дней после его ареста, Джейкоб Кокси цитировал неназванного американского сенатора, утверждавшего, что «за последние двадцать пять лет богатые стали еще богаче, бедные – еще беднее, а к концу нынешнего столетия средний класс исчезнет, поскольку борьба за существование становится все более жестокой и безжалостной».