Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не дал он своего благословения, – мрачно пояснил Коля.
– Как это? – не поняла Майка.
– Ну не разрешил пожениться. Отец к нему, как твой ко мне, относится неприязненно – считает неженкой.
– Неправда, – промычала Майка, смутившись. – Мой – тебя зауважал после того суда. Ты тогда крикнул про дуэль, помнишь? Это было сильно.
Она улыбнулась, ткнув Колю локтем в бок.
– Иди, оденься. Заболеешь ведь. Смотри, посинел весь.
– Не хочу.
– Что, весь день и всю ночь здесь проторчать планируешь?
– Не знаю.
– Ладно, – решилась Майка, вставая и отряхивая пальто. – Давай убежим. Раз говоришь, что хочешь. Иди возьми свое пальто и надень ботинки потеплее, виолончель не забудь. И спускайся.
Коля посмотрел на нее снизу вверх, в удивлении воздев брови.
– Что, правда? Ты пойдешь со мной? Прямо сейчас? А куда… куда нам бежать?
– В Ленинград поедем. Ночным поездом, можно под вагоном зацепиться. А там притворимся, что бездомные сироты, нас определят в детдом. Никто выяснять не станет – беспризорных сейчас пруд пруди.
– А как же твои?
– Когда здесь все утрясется – вернемся. Ну, огорчу их, ну, погорюют недельку, зато ты не застрелишься, у меня под присмотром будешь.
Коля вскочил и, воодушевленный, бросился к двери подъезда, потом вдруг вернулся, подскочил к Майке, обнял, приподнял над землей и как поцелует прямо в губы. Та аж покраснела, хотела выругаться, но Коля уже поставил ее на землю и скрылся за дверью. Майка с нервной брезгливостью провела по рту рукавом.
Его не было четверть часа, полчаса. Она стала замерзать, принялась оттаптывать ботиками танец индейцев, какие те исполняли у больших костров. Потом вышел человек, что приходил час назад. Майка тогда его видела лишь вскользь, а сейчас разглядела хорошо: объемный, прорезиненный макинтош, клетчатая кепка на лицо, горло, густо обмотанное шарфом, – не видать и глаз. Он прошмыгнул на улицу. Сердце Майки екнуло – так одеваются только шпионы. А еще вспомнились слова Бори Нежданова – описание того незнакомца, который с Колей приходил нанимать детдомовских, чтобы облить руку Майки чернилами, и дал им семь рублей. Не помня себя, она помчалась к подъезду, взлетела по лестнице, переступая через две-три ступеньки. До нее донеслась музыка, льющаяся, казалось, откуда-то сверху, потом та стала ближе, ближе, тревожней. Кажется, что-то из «Времен года» Вивальди…
Дверь квартиры Коли была приоткрыта. Осторожно ступая, она вошла.
– Коля, – позвала Майка, заглядывая в гостиную. Меж окнами на маленьком столике разрывался от громких трелей патефон. Скрипки сходили с ума, музыка была похожа на метель.
Дверь смежной с гостиной комнаты распахнулась, вышла мать Коли, густо накрашенная, в знакомом черном кимоно с рукавами-парашютами, с щипцами в руках и с уложенной волосок к волоску прическе. Казалось, она куда-то собиралась, но ее отвлекли. Тревожный взгляд ее уперся в Майку, которая вошла в их квартиру без спроса.
– Что ты здесь делаешь? И что это был сейчас за шум?
– Какой шум?
– Да как будто стреляли!
– Стреляли? – удивилась Майка. – Когда?
– Да прямо сейчас.
– Где Коля? – одними губами бесцветно проронила Майка.
Они обе застыли, в недоумении и страхе глядя друг на друга, потом мать Коли спохватилась и бросилась в переднюю, в спальню, а после к другой двери. Майка за ней. Тут они оказались на пороге небольшого кабинета в одно окно – помещались лишь стол и длинный, во всю стену, книжный шкаф. И мать Коли завизжала.
Первым делом Майка увидела распластанного на спинке стула доктора Бейлинсона в потрепанном восточном шлафроке с тремя черными дырами в груди, а только потом – Колю. Он сидел сбоку от двери на стуле, красный как рак и сжимал огромный черный револьвер системы ««наган»», такой же, как у дяди Леши. Майка отметила перепачканные пороховой копотью руки – значит, стрелял он, быстро перевела взгляд на стены. Одна пуля угодила в книжный шкаф, разбила дверцу, вторая – окно, третья протаранила столешницу и отбила угол стола. Единственное окно кабинета выходило в другой двор, поэтому Майка не слышала выстрелов.
Мать Коли некоторое время визжала, потом обессилела, рухнула в кресло против Коли и, закрыв лицо руками, залилась горькими слезами. Майка стояла столбом на пороге, пытаясь понять, что здесь произошло.
Набежали соседи, передняя переполнилась людьми, Майку сдвинули в сторону, все охали и ахали, кто-то порывался к телефону, вызвать милицию. А она судорожно соображала, как поступить.
– Коля стрелять не мог, – безапелляционно заявил сосед снизу. Майка знала, что это работник Моссовета, говорил он очень внушительно. – Мальчик порядочный, музыкант. Здесь дело в семейной драме. Я видел, как спускалась дочь Бейлинсона, бежала за своим женихом. А тот трясся в исступлении. Бейлинсон ему два года дает от ворот поворот. Вот он и стрелял. Точно он.
– Оля убила, – высоким тонким голосом прокричала соседка сверху, жившая против семьи Цингеров. Мать Коли оторвала руки от лица, в удивлении на ту уставившись. – У нее да-авно шашни с кем-то.
– Да что вы – с ума, что ли, все посходили, – заявила соседка из квартиры слева, обнимая подскочившую Ольгу Витольдовну, давая ей уткнуться в свое плечо. – Вы не слышали о суде, который признал невиновным хулигана из десятой? Пока в доме живет этот беспризорник, покоя не ждите. Драки, дебоши и вот… докатились до убийства!
Она явно делала намек на Мишку. И Коля не сдержался.
– Это я убил, – поднял на секунду голову он и вновь ее уронил, сцепив зубы, чтобы не заплакать. Тут Майка и решила, что Коля невиновен. Хотя она в этом не сомневалась и раньше. Его заставили.
Она еще раз оглядела комнату, отметив, что три пули, которые угодили в окно, шкаф и стол – Колины, а три другие, что застряли в груди профессора, – того в макинтоше. Бесспорно, стрелял профессионал! Майка просияла от мысли, что все можно расшифровать и доказать. Дядя Леша с папой все распутают!
– Стоп, – прокричала она, заметив за спиной кого-то еще входящего в гостиную. Люди всё появлялись и появлялись. – Выйдете все, сейчас же! Вы натопчете здесь, испортите следы и сотрете все улики. Я звоню в прокуратуру губсуда!
Она решительным шагом подошла к телефонному аппарату, висевшему в передней, и набрала домашний номер старшего следователя Фролова, сообщив ему о происшествии таким ледяным голосом, что тот не понял, кто звонил, и ответил, обращаясь к Майке на «вы», что выезжает тотчас же. Потом набрала свой домашний номер.
– Папа, здесь убили Колиного отца, у Коли в руках «наган». Но я точно, совершенно точно знаю, что это не он убил!
- Полицейский [Архив сыскной полиции] - Эдуард Хруцкий - Исторический детектив
- Полицейский - Эдуард Хруцкий - Исторический детектив
- Ледяной ветер Суоми - Свечин Николай - Исторический детектив
- Павел и Авель - Андрей Баранов - Исторический детектив
- Ликвидация. Книга вторая - Алексей Поярков - Исторический детектив
- Воспоминания русского Шерлока Холмса. Очерки уголовного мира царской России - Аркадий Францевич Кошко - Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература / Исторический детектив
- Хрусталь и стекло - Татьяна Ренсинк - Исторический детектив / Остросюжетные любовные романы / Прочие приключения
- Заводная девушка - Анна Маццола - Исторический детектив / Триллер
- Наган и плаха - Вячеслав Белоусов - Исторический детектив
- Семейное дело - Олег Мушинский - Исторический детектив