Дом на Баумановской - Юлия Викторовна Лист

– деревянное двухэтажное здание бывшей школы, почерневшее, покосившееся и страшное, как врата ада. Сторож занимался покраской входной двери, возил вымазанной в темно-бордовой масляной краске кисточкой по голым доскам. Майка по-пионерски отсалютовала ему и потребовала встречи с директором. Того не оказалось – уехал за город. Майка потребовала зама. Им была строгого вида дамочка, говорящая с сильным немецким акцентом. Она встретила юную посетительницу в своем маленьком кабинетике с единственным окном без занавесок, сидя за конторским столом, на котором возвышались горы папок, учетных журналов и ведомостей. Она сделала жест в сторону стула, но Майка отказалась сесть. Несколько минут они смотрели друг на друга неприязненно, изучающе. Немка была сухарем на вид, спуску своим подопечным, видно, не давала, да и гостью жаловать не собиралась. Майка протянула свою чернильную ладонь.

– На шее у одного из ваших воспитанников есть вот такое пятно, – сказала она. – Требую немедленной выдачи хулигана.

Дамочка с немецким акцентом сначала взвилась, вскочила из-за стола, принявшись возражать и уклоняться, отказывалась верить словам Майки, и разговор их некоторое время выглядел так: «Ну мошет пыть…» – «Нет!», «Ну мошет пыть…» – «Нет!»

Майка стояла на своем. Все, что она могла сделать, это красочно рассказать, как ее вчера повалили на землю и облили руку чернилами, крикнув, что это черная метка.

– Но что им нушно пыло так талеко от сюта? – не унималась женщина, то и дело всплескивая руками. Она отчаянно не хотела неприятностей, однако тут же смягчилась, когда увидела заштопанный карман пальто гостьи, видно, факт порчи имущества задел какие-то глубины ее душевной организации – немцы очень помешаны на порядке. Она замолчала, походила взад-вперед, внезапно изменилась в лице, опять заломила руки и спросила таким же озабоченным тоном, как давеча торговец чернилами, что Майя намерена делать с правонарушителем. Согласившись на выговор и щелбан, зам вышла.

Через полчаса в дверях показался обидчик Майки, которого немка подталкивала в спину. Боря Нежданов – тот мелкий с финкой. Конопатое лицо вымыто, светлые, как колосящаяся пшеница, волосы тщательно зачесаны назад, глаза круглые, зеленые, как у кота. Одет он был в рубашку, темно-синий вязаный жилет поверх нее и те же серые и широкие, как паруса, штаны, основательно перепачканные черным – обливая Майку, он, оказывается, испачкал и себя. А второй пары штанов у него не имелось. Боря застыл в дверях, уперся, дальше идти не хотел, как его женщина сзади ни понукала.

– Ну что, – Майка поднялась, не по-девичьи широко расставила ноги и уперлась кулаками в бока, – я же сказала, что не уйдешь.

Мелкий глядел на нее, как на привидение, высоко подняв брови, скривив умоляющую мину и что-то пришептывая под нос. Майка разобрала только: «Я больше не буду!» и «Простите Христа ради!» Наконец немке удалось впихнуть его в кабинет, и мальчик, понуро опустив голову, прошел к столу, далеко обходя Майку и поглядывая на нее, как на хищного зверя. Осторожно сел на край стула, сложил на коленках стиснутые кулачки. Зам принялась его на все лады отчитывать, перемежая гневную речь немецкими ругательствами и восклицаниями, шпаненок прижимал подбородок к груди и жмурился.

Когда у зама кончились все силы, она подошла к двери, заперла ее, прекрасно понимая, что мальчишка неспроста посматривает на выход, собираясь улучить момент и дернуть, и села обратно за стол, устало опустив перед собой локти, уронив лицо в ладони.

– Теперь моя очередь, – Майка подошла к Боре, взяла его за плечо и чуть нагнулась. Тот инстинктивно сжался. Будучи ростом ниже своей противницы, без финского ножа, да еще на вражеской территории, он почувствовал себя несчастным и крайне уязвимым. Майка с удивлением увидела слезы, навернувшиеся на его яркие, как крылья майского жука, глаза.

– Знаешь меня?

– Чеслово, нет, – пискнул он.

– Мой отец работает в Институте судебно-психиатрической экспертизы, что в Кропоткинском переулке, гипнотизирует преступников, чтобы те сознались в своих преступлениях. Давай договоримся так, ты просто расскажешь, кто тебя попросил мне руку в чернилах испачкать, а я тебя отцу сдавать не стану.

– Друг твой и попросил. Ты с ним шла. Он потом, видно, передумал и хотел нам помешать, но было поздно, нам семь червонцев заплатили, по одному на душу, а работу надо выполнять до конца, – тихо, но с достоинством, ответил мелкий.

Майка расстроилась, услышав такую новость, но вида не подала. К тому же тотчас пришло воспоминание о том, что Коля все время пытался в чем-то сознаться, что-то объяснить, но как-то путано и непонятно. Его заставили ударить Мишку, могли принудить и мальчишек подговорить, чтобы те подкараулили Майку.

– Ты сказал, что не знаешь меня, а кричал, мол, отцу передай про черную метку, – сказала она, нагнувшись к нему еще ниже и взглянув еще строже.

– Я не знаю, что это значит. Мне велели так сказать.

– А кто? Тоже друг мой?

– Он.

– С ним был кто-то?

– Да, мужчина.

– Он платил вам?

– Он.

– Ага, это уже интереснее. Лицо опиши, рост, возраст, особые приметы.

– Лица не видел. Да и он стоял в стороне, спиной. Я говорил только с белобрысым. Белобрысый взял деньги и нам передал.

– Как одет был взрослый?

– Темный макинтош мешком, кепка на лицо, шарф.

– Полный или худой?

Боря насупил лицо, отвернулся.

– Не знаю.

Майка повторила вопрос, еще раз напомнив про гипноз.

– Ну худой.

Большего она от него не добилась. Но все же была удовлетворена уловом. Злиться на Колю не выходило. Того продолжает держать в цепких когтях какая-то неведомая шайка, похожая на «Черного ворона», или на банду Ивана Белого или, может быть, даже на «попрыгунчиков». Колю надо спасать! Но Майка не знала, как заставить того сознаться. Его шантажировали, пугали, грозили смертью отца и матери.

Выйдя из здания детдома, Майка отправилась обратно – к Коле.

Глава 9

Выстрелы

На Баумановской улице Майка была к закатному часу. Небо заволокло тучами, и с севера дул холодный ветер, волоча вдоль улицы вихри желтых листьев – частью они падали с полуголых ветвей, частью стелились по земле. С громким карканьем неслись по серому небу вороны. Наверное, было уже поздно для визита, но Майка не хотела откладывать серьезный разговор в долгий ящик. Встав под окнами дома № 13, она убрала за уши волосы, нагнулась и подобрала камешек, решительно замахнувшись, бросила.

Коля ее все-таки ждал – тут же был на подоконнике. Высунул голову в приоткрытую фрамугу, но не успел ничего сказать, Майка его опередила:

– Сейчас же спускайся, разбойник! Или я поднимусь – будет хуже.

Коля сполз