Арбайт. Широкое полотно - Евгений Попов

— Говорят, Коба любил слушать предрасстрельные «выступления» своих соратников на процессах тридцатых. У него такая комнатка была, где он курил трубку и следил за ходом спектакля.

— Развлечений мало было у пахана. Танцы под патефон да шакальи страсти на процессах. Что еще? В театр иной раз сходить на «Дни Турбиных», чтобы еще раз убедиться, что белогвардейцам крышка. Вот и всё. Телевизора-то не было еще, и Зворыкин в Америку убежал.

— А как же пьянки с хорошим выпивоном и закусоном, где Хрущева заставляли плясать гопака, а всяких маленковых напаивали до поросячьего визга?

— Масса унылых холопских воспоминаний о проказах вождя. Например, Утесов с восторгом вспоминает, как ему Сталин разрешил спеть запрещенные «С одесского кичмана…».

— А вот интересно, советский человек обладал религиозными чувствами? Ощущал ли хоть изредка присутствие Творца в этом бардаке? Или это было вконец обуревшее существо, способное только взрывать храмы и сбрасывать священников с колоколен…

— Самым крутым советским литератором был Леонид Ильич Брежнев.

— Люди изменились. Они стали разнообразнее питаться.

— Политикой хорошо бы не интересоваться. Да не у всех получается. Вот, например, избили менты профессора консерватории, назвав его при этом пидором. Полагаю, что после этого если не он сам, то его дети начнут участвовать в политической жизни страны. Или сделают ноги за бугор, что тоже можно рассматривать как признак интереса к политике.

— Вот так мирных людей втягивают в политику. При таком раскладе против власти выступает не побитый профессор, а сами менты. Один из них убил в Туве школьника и получил за это год плюс три месяца колонии-поселения, другой сбил женщину на переходе. Она умерла. Он получил два года условно.

— Боюсь, что, кроме ненависти к ментовке, у таких оппозиционеров никакой другой собственной программы нет.

— У нас все всегда знают, кто виноват, но ни один хрен не ведает, что делать.

— Как это «не ведает»? Вот недавно показали по ящику, как сражаются с коррупцией у гаишников в Краснодарском крае. Батюшка читает молитву и окропляет святой водой наряд ГАИ перед выездом.

— Прости им, Господи! Не ведают, что творят.

— В 1976 году моя жена поступала на вечернее отделение МГРИ. Восемь классов она отучилась в белорусской школе в Гродно, а потом, сбежав в Киев к тетке, продолжила образование уже на украинском языке. Я хорошо знал советскую литературу и написал ей за десять бутылок пива десять сочинений, по которым она приготовила шпоры. Начал я с «Поднятой целины». Добросовестно описав Варюху-горюху, трепетно нюхавшую вонючие тельняшки по-кавалерийски клещеногого Макара Нагульного с его мечтами о приятно-смуглявеньких потомках, детях III Интернационала, и с сожалением опустив готовую взлететь Лушку с ее перьями в заднице, перешел к хныкающему на могиле своих героических друзей деду Щукарю. «Но не этот скромный обелиск, а колхозы-гиганты, поднявшиеся по всему Дону и Кубани, стали достойным памятником нашим, ставшим для нас родными, героям великого произведения», — вдохновенно писал я, напившись пива.

— Никогда, как мне представляется, советские студенты не были так свободны и раскованны, как на излете «оттепели» (1963–1968). Когда я рассказываю людям моложе или старше себя о том, что на лекциях по марксизму-ленинизму в те времена можно было задать лектору вопрос, начинавшийся фразой «А вот вчера по „Голосу Америки“ сказали то-то и то-то», они не верят. Никогда не забуду группового обсуждения книги Стругацких в коридоре военной кафедры во время одной из экзаменационных сессий. Хохот, насмешки, громкие хлесткие замечания относительно советской действительности. Никто никого не останавливал и не требовал разойтись. Кроме того, наши потоки были свободны от стукачей. Не знаю почему — то ли у славных чекистов была уверенность, что мы все без исключения были преданны советской власти, то ли потому, что у них не дошли до нас руки, но ни разу за пять лет мы не наблюдали ни единого признака стукачества и этот жгучий вопрос даже не обсуждался.

— Думаю, что это свойство профессиональной геологической среды. Ведь и в поле, я помню, каждый вечер после маршрута усаживались у костра слушать «Голос» и нести антисоветчину. Во главе с парторгом. Гуманитарии жили в параллельном мире, где условия игры были другими.

— В этом параллельном мире в 1974 году на совещании молодых писателей некий мерзавец из комсомольского издательства публично довел до сведения начальства, что я глумлюсь над Советской армией, а «это — святое». Другой в присутствии цензора, имевшего прозвище Клюка, пожурил меня за «мелкие булавочные уколы против советской власти». Ничего дерьмовее советской писательской среды я не видел.

— Самым крутым советским литератором был В.И.Ленин, 45 томов, тиражи, переводы на все существующие языки и т. п. В детстве я часто перелистывал собрание его сочинений, и мне очень нравились энергичные заголовки, например, «Шаг вперед, два шага назад» или «Как нам реорганизовать Рабкрин». В содержание я, слава богу, особенно не вникал. Не вникал и потом, в институте, когда требовали заучивать эти статьи чуть ли не наизусть.

Учить классиков марксизма-ленинизма таким образом, как от нас требовалось, — это был настоящий подвиг, так что старуха права.

На выборы ходить надо. Сейчас я не помню точно, почему это необходимо, но знаю, что идти надо и обязательно со своей старухой Изергиль.

— Старуха Изергиль — это тот комиссар, которого каждый постсоветский человек должен носить на груди, как спартанский мальчик лисицу.

— Со времен неандертальцев мы все те же, и лишь женщины последние десять-пятнадцать лет стали чуть отличаться: в связи с новыми веяними в порноиндустрии — внизу стали бриться все.

— Конечно, люди изменились сильно. Гуингмы и йеху уже не актуальны, а лапутяне, лилипуты и великаны еще очень даже. Советская литература мне не нравится, как и антисоветская (в данном случае пользуюсь определением Синявского). 75 % произведений г-на Маяковского — мусор («нигде, кроме как в Моссельпроме»). Политика — это деятельность по перераспределению власти (Вебер). Власть — это отношения господства-подчинения. ВСЕ участвуют в политике — в бизнесе ли, в науке ли, литературе или других занятиях… Только не подозревают об этом.

— Гоголь меня тем и удивляет, восхищает, наполняет восторгом, что в большинстве муниципальных и региональных чиновников живет Чичиков. Я уж не говорю о городничем, Хлестакове, Ноздреве… Потрясающе. Ну и йеху вечно живы, как Ленин.

— Гоголевские хари пока что для нас недостижимый идеал. Щенков там они брали в качестве взятки… ВСЕГО ЛИШЬ! Россия свернула с гоголевского пути и попала в кущи тоталитаризма, где ее трахнули. Потасканная и побитая, возвращается она теперь обратно на этот путь, который (по Гоголю позднему) в результате должен стать светлым.

— Люди не изменились. Знаете ли вы, что выражение «накрылось медным тазом» заимствовано из народно-цыганской знахарской практики, когда в этот таз собирают разные «гадости»: сглаз, наведенную порчу и пр., — потом «накрывают», чтобы оные не могли больше вредить человеку? В цыганско-ПРАВОСЛАВНОМ ритуале участвуют телячье копыто, медный таз, икона, какие-то травы… Про состав трав не знаю, как и про сам ритуал, — меня выгнала верующая цыганка, которая все это осуществляла в отношении сорокалетней дамы, от которой отказались все врачи. Эта «потомственная колдунья» живет в хорошей квартире, окончила Политехнический институт и работает программистом-макетировщиком в газете (!!!).

— А вот у болгарского поэта Георгия Борисова вольные ромалэ срезали и сдали на металлолом провода, ведущие к его даче в Родопах. Кроме того, в Софии на подавляющем большинстве мемориальных досок можно обнаружить нечто странное: буквы есть, а бронзовых барельефов нет. Их отвинтили и сдали на тот же металлолом все те же цыгане. То есть, как считают многие болгары, цыганами лучше любоваться, просматривая фильмы Кустурицы, а не в обыденной жизни. Какая неполиткорректность, правда?!

— Евгений Ройзман, создатель фонда «Город без наркотиков», убедительно, с фотографиями, документами и видеозаписями доказывает, что цыгане — главные поставщики наркоты в екатеринбургском ареале. За борьбу с наркотой и ее распространением некоторые именуют ЕВРЕЯ Ройзмана РУССКИМ НАЦИОНАЛИСТОМ.

— Вчера покупал у старика-армянина в поселке Павловская Слобода квашеную капусту и картошку. Добрый старик рассказал, что живет здесь с восемнадцати лет, а сейчас ему восемьдесят. Акцент же у него, по его словам, остался, «как у Сталина и Микояна».

Глава Х

БЕДНЫЙ БЛАГОРОДНЫЙ ПОЖИЛОЙ РАБОЧИЙ

ОБМЕНИВАЕМСЯ МНЕНИЯМИ

1. Как вы думаете, чем был знаменит так называемый «Красный гастроном» в районе метро «Университет»?