Шестнадцать надгробий. Воспоминания самых жестоких террористок «Японской Красной Армии» - Фусако Сигэнобу

начал сотрудничать с деятельностью Фрака Красной Армии.

Однако 6 июля происходит инцидент. Лидеры Фракции Красной Армии, считавшие, что «центральный Бунд пытается их изгнать», принудили председателя Бунда Буттокудзи к самокритике и применили насилие, в результате чего председатель Пунто был обездвижен. Этот инцидент произошел в школе Мэйдай Идзуми. У председателя Пунто был ордер на арест, выданный в соответствии с законом о борьбе с коррупцией, за его высказывания об окинавской борьбе, но он был арестован из-за неправильных действий Фракции Красной Армии. В то время я находился в кабинете 515 районной ассоциации Токийского медицинского и стоматологического университета, где располагался офис Фракции Красной Армии. Потом мне позвонили и сказали один из руководителей Красной Армии, что мне срочно нужны деньги. Там я была ошеломлена, услышав факты насилия. Я услышала об этом, когда доставила деньги за минуту или две в разгар лихорадочной осады ОМОНом.

«Я применил насилие к председателю. Это была наша вина, но прошлой ночью я заставил председателей критиковать меня, даже если я сломал одну или две руки. Я воспринял это серьезно и серьезно протянул руку, и я ударил его так, что ч мог быдотянуться до него…».

«Что? Это не революция!».

В то время президент Фракции еще не был арестован. К моему удивлению, мне сказали немедленно вернуться в Токийский медицинский и стоматологический университет через задние ворота, потому что я собиралась эвакуироваться.

«Что-то не так. Это революция?».

Я думала, что мы больше не сможем быть вместе. Однако, когда я прибыл в Токийский Медицинский и Стоматологический Университет, класс 515, и все начали возвращаться из здания школы Идзуми, внезапно, с голосом «ва», на этот раз класс 515 подвергся нападению. Группа, сосредоточенная вокруг университета Тюо, разгневанная жестокостью зенитной артиллерии Красной Армии, атаковала. В то время я даже не понимал, почему на меня напала группа Университета Тюо. Во время ожесточенной драки я тоже упал в обморок и попал в пену огнетушителя.

В конце концов Фракция Красной Армии была разбита, а около 20 человек, включая вождя, были похищены и доставлены в университет Тюо. Друзья Чуо на атакующей стороне — это друзья Бунто из Очаномидзу, которые всегда сотрудничали друг с другом. Мистер Т., который также был моим другом, был удивлен, что я был там.

Он сказал: «Что, я тоже зенитчик Красной Армии»

В конце концов, мне пришлось отвести нескольких истекающих кровью раненых в процедурный кабинет внизу, и меня не похитили. Когда я совсем недавно узнал о насилии Фракции Красной Армии в школе Идзуми, я подумал: «Я больше не могу этого делать». «Я не могу так продолжать. Сначала я должна вернуть своих друзей!» Я могу оглянуться на это 6 июля как на жизненный выбор. Грубо говоря, мы перешли Рубикон.

Похищенные лидеры Фрака Красной Армии сбежали из университета Тюо в конце июля. В конце концов, они были исключены из Союза коммунистов (Бунда) из-за собственных детских ошибок. Стремясь к будущему возвращению и объединению Бунда, он выступил как «Фракция Красной Армии» в Бунде. Я тоже решила участвовать в первой революционной акции, думая, что не могу отступить в таком месте. До сих пор я никогда не участвовал в какой-либо партийной деятельности, кроме школьной борьбы, и я делал только то, что мне было приказано делать во время протеста 2 апреля. Тем не менее я вступила во Фракцию Красной Армии и стала членом секретариата Народного оргкомитета.

Ученик младших классов в Геншикен спросил меня: «Что ты собираешься делать, чтобы стать учителем?»

«Как только я войду в курс дела, я обязательно стану учителем!»

Еще совсем недавно я представлял свое будущее в педагогической практике. Однако я подумал, что не могу так уйти. Фракция Красной Армии, начавшая с ошибки. Однако бескорыстное чувство миссии и страсть каждого человека, собравшегося там, возможно, заразили меня. В трудные времена невежливо ставить во главу угла только собственные мечты. Воспользоваться этим

Я подумала, что за это стоит побороться. Революция освобождает и веселит. Так я начала свою деятельность в качестве члена Сэкигуна (красноармейца) в основном занималась обустройством залов для собраний, сбором пожертвований, ретрансляцией телефонных звонков и организацией мероприятий. Без всякого опыта, без внезапной просьбы о пожертвовании или обучения политической мысли от организации, я изо всех сил старался работать по-своему. Чтобы сделать мир лучше, я буду вести вооруженную борьбу как крайний левый из народного движения. Как сказал Че Гевара: «Два, три, много Вьетнамов! Вот девиз».

Думая об этом сейчас, не только у меня, но и у всех, включая вождя, были иллюзии и надежды на «вооруженную борьбу». Но способ борьбы концептуально неопытен, даже до выполнения. Я рекламирую цель в журнале бюллетеней и повторяю неудачу. Вскоре после начала моей деятельности меня арестовали. Из-за моего несправедливого ареста я становился все более и более конфронтационным по отношению к власти и укрепляюсь в своих взглядах. Первый арест был 11 ноября 2016 года. В то же время произошел «Инцидент на перевале Дайбосацу» группировки Красной Армии (инцидент, в ходе которого более 50 солдат Красной Армии и другие лица были арестованы для прохождения военной подготовки возле перевала Дайбосацу в префектуре Яманаси. Фракция Красной Армии заняла официальную резиденцию премьер-министра).

Произошло это в начале ноября, поэтому они, вероятно, хотели выяснить отношения. И следователь сказал, что хочет поймать и выяснить, кто эта странная женщина, не похожая на активистку.

Этот первый арест был произведен за «нарушение столичного Постановления об общественной безопасности». Причина заключалась в том, что я арендовала помещение для проведения политического митинга (Такиногава Кайкан), состоявшегося 25 сентября после образования Красной Армии, и не уведомил столичную комиссию общественной безопасности. Этот арест, кажется, стал проблемой в юридическом журнале «Юрист». Это потому, что он был арестован, несмотря на то, что в то время не было принято «отчитываться», — яростно запротестовал я. Когда я арендовал помещение, я спросил у ответственного лица, нужно ли мне сообщить в полицию или пожарную часть, так как я любитель. Администрация поручила мне заполнить форму заявки и отправила ее после получения административного указания о том, что в этом нет необходимости. А политический митинг уже больше месяца полностью исчез. Протест против произвольных арестов власти. Я подумал, что подозрительно, что его отпустят через несколько дней. Его отпустили под видом освобождения, но у подножия полицейской лестницы его поджидал постоянный соратник Особого следственного отдела Красной Армии. На этот раз он был повторно арестован по ордеру на арест за «подготовку оружия и пособничество преступлению». 2 апреля 1966 года, в День Окинавы,