Шестнадцать надгробий. Воспоминания самых жестоких террористок «Японской Красной Армии» - Фусако Сигэнобу

пройти основные курсы, а с третьего года я собиралась сосредоточиться на преподавании курсов и дипломной работе, поэтому большую часть времени я тратила на занятия. Несмотря на то, что я был так занят, что у меня не было времени на сон каждый день, я чувствовала, что живу с чувством удовлетворения.

Я просыпаюсь в 6:00, выхожу из дома в 6:30, прибываю в офис Нихонбаси Киккоман в 8:30, а в 5:00 освобождаюсь от сверхурочной работы и направляюсь прямо на станцию Очаномидзу. В 5:30, как раз перед началом занятий, я подхожу к зданию литературного факультета, смотрю сегодняшние занятия и объявления на доске объявлений и бегу в класс. В перерывах между занятиями у нас были встречи и дебаты в комнате самоуправляющегося объединения и в офисе Федерации исследовательских подразделений, а также ужинали с одноклассниками в кооперативной столовой. Потом снова весело Обсуждения и встречи. Мы обсуждали события, работу с одноклассниками и наши рабочие места, всегда бежали на станцию Очаномидзу в 13:40. После просмотра уроков и составления планов на следующий день, когда я возвращаюсь домой, будет уже 13:00. Тем не менее, может быть, потому что я была молода, я спал до полудня по воскресеньям, хотя спал всего 3 или 4 часа, поэтому я очень энергична. Однако у меня не было другого выбора, кроме как покинуть Kikkoman в конце 1966 года и устроиться на работу с частичной занятостью, объявленную на доске объявлений университета.

Я обручилась, когда мне было 20 лет. Общее желание изменить мир к лучшему стал отчасти готовностью поделиться будущим. Он — старший сын богатой местной семьи, а его отец является боссом Либерально-демократической партии.

Он был тем, кто доминировал в партии. Он стремился стать политиком и имел многообещающее будущее. Однажды я пообещала встретиться с ним в Ханеде в тот день, когда он вернется из-за границы, поэтому дождалась его. В это время я разговаривала с пожилым человеком, сидевшим рядом со мной в зале ожидания в ожидании рейса. Он сказал, что мир становится все лучше и лучше, и что японские компании нужны в Азии. Поскольку мы не стоим лицом друг к другу, как далеко это зайдет? Принесет ли нынешний Основной договор между Японией и Кореей пользу народам Южной Кореи и Японии?

Когда муж вышел из самолёта, старик радостно сказал: «Он мой гордый сын».

Этим человеком был его отец. Он целился скорее в меня, чем в отца, и я поспешно повернулся к отцу. Оттолкнул его. Он тоже заметил и смущенно представил меня. Отец был рад пригласить нас в свой отель, и мне было неудобно с ним ужинать. После этого мы поругались друг с другом, но он пришел и сказал, что забронировал номер в гостинице и что мой отец рекомендует нам остаться, поэтому я отказался. Это было примерно в то время, когда я никогда не оставалась на улице. Ведь поезд на Мачиду прошёл, и я попросила отцовского шофера подвезти меня. Когда я позже спросила его, он сказал мне, что я подхожу на роль жены политика, поэтому он попросил меня поскорее выйти замуж и даже зарезервировал для меня номер в гостинице. Я протестовала, говоря, что это очень авторитарно. Тем не менее, они разделяли желание изменить мир.

Тренировка японских «красноармейцев» по плаванию

Более высокая плата за обучение стала проблемой в колледже. Я участвовала в подготовке к контрборьбе в составе руководящего состава лаборатории, проводил напряженные дни на совместных сборах каждого круга.

Чтобы изменить мир, свергните нынешнее правительство ЛДП и стремитесь к революционным переменам.

Г-н Кацухико Сайто из Пунто, г-н Йошио Оути, председатель студенческой ассоциации, и администрация университета готовятся ввести полицию по охране общественного порядка для проведения вступительных экзаменов в феврале, и многие студенты будут наказаны во время блокировки. Он боялся, что автономия университета будет растоптана. Таким образом, похоже, что председатель комитета Оучи и его коллеги решили прийти к соглашению на основе предложений по реформе (содержание, допускающее повышение цен), которые до сих пор были представлены администрацией университета, и временно заключить мир. Перестроить ситуацию со стороны студентов. Должно быть, было стремление сохранить положение Meidai Bund в восстановленном Дзэнгакурене.

На рассвете 2 февраля нам сообщили в газете, что достигнуто соглашение между председателем студенческого совета и президентом университета. Почему не была проинформирован? Не был проинформирован не только второй отдел организации, но и члены студенческого совета факультета, а также работники Meidai Bund. Это было соглашение, не предусматривавшее студенческого съезда и несовместимое с демократией студенческой автономии. Если бы соглашение было заключено честно и честно в университете, а не в отеле на рассвете, студенты могли бы отреагировать по-другому.

Бессрочная забастовка должна была где-то найти золотую середину.

Как только это газетное сообщение было опубликовано, основная фракция ворвалась в зал Университета Мэйдзи, преследовала членов Бунда и применила насилие, чтобы заставить их критиковать себя. Видя насилие фракции Чукаку против студенческого совета перед офисом среднего штаба нашего второго отделения, я почувствовал сочувствие к студентам Бунда студенческого совета. Они подверглись нападению, не будучи проинформированы ни о чем, и терпели это, стирая граффити, которые Чукакуха написал аэрозольной краской, такие как «Разборка Пунто», «Тело» и «Хёсэцуя Сайто разбит!»

Кроме того, руководство Бунда не было информировано о догматической политике г-на Сайто, бывшего председателем Дзэнгакурен, и возмутилось.

Однако г-н Сайто, председател, и г-н Оучи, председатель студенческого совета, были вынуждены приехать в университет из-за насилия основной фракции.

Не имея возможности сделать это, он исчез из здания школы Суругадай. Г-н Кацуюки Акияма, член основной группы, стал исполняющим обязанности председателя Zengakuren, и основная группа перестала толпиться в зале Университета Мэйдзи. Меня пригласили восстановить разрушенное университетское общество Мэйдай, и я решил присоединиться к школе из-за моего любопытства и желания принять новые вызовы. Это было весной 66-го года. Конечно, мечта стать учителем стоит на первом месте.

8 октября 1966 г. Во время акции протеста рабочих и студентов против визита во Вьетнам премьер-министра Эйсаку Сато один студент был убит дубинкой. В это время я был немного дальше на демонстрации Бунда и попал в водоворот жестокого насилия полиции по охране общественного порядка. Я отвезла нескольких студентов, которым отрубили головы, в местную больницу. Я попросил их остановить на шоссе микроавтобус Japan Highway Public Corporation и отвезти раненых в больницу. Увидев удручение студентов, добрый водитель возмутился, сказав: «Не делай глупостей». Я с ужасом осознала, что мы живем в эпоху, когда людей убивают даже во