Шестнадцать надгробий. Воспоминания самых жестоких террористок «Японской Красной Армии» - Фусако Сигэнобу

женщин в такой степени, которая ранее была неправдоподобной.

Хотя масштабы участия не позволяют обобщить опыт студенток-активисток «новых левых» конца 1960-х годов, в рассказах женщин, участвовавших в кампусном активизме и также разочаровавшихся в нем, много общего.

Однако студентки были активны в сектах и кампусах студенческих «новых левых» конца 1960-х годов и присоединялись к ним по тем же причинам, что и их товарищи-мужчины: их побуждала к этому ситуация в мире и парадоксы, которые они видели в своем обществе, и это казалось им естественной частью студенческой жизни и членства в университетском сообществе. В одном из исследований, проведенных в начале 1990-х годов, были опубликованы результаты 529 анкет, заполненных людьми, причислявшими себя к «новым левым» конца 1960-х годов в 81 высшем учебном заведении Японии. В этой публикации были приведены свидетельства сорока трех респонденток из двадцати четырех университетов, каждая из которых участвовала в различных видах политической деятельности с разной степенью приверженности как в то время, так и впоследствии. Активизм только для женщин открыл пространство для тех, кто столкнулся с «новыми левыми» в университетских городках, чтобы сформулировать свой опыт. Это привело к тому, что личные рассказы о 1968 г. стали строиться по гендерному принципу: бывшие студенты-активисты мужского пола публикуют праздничные мемуары об оккупации кампуса, а их коллеги-женщины, как правило, публикуют рассказы о том, как активизм в кампусе привел их к феминистскому активизму. Для многих молодых женщин 1968 г. Баррикады были захватывающим событием, но чувство предательства со стороны мужчин-активистов и значение последующего активизма только для женщин остаются для них наиболее значимыми факторами. Это привело к интерпретации студенческих «новых левых» как «мужского движения».

Многие участники студенческого движения конца 1960-х годов в Японии использовали термин «повседневность» для обозначения широкого круга институтов и практик, которым они противостояли, а также связи между этими институтами и войной, капитализмом и глобальным неравенством. Студенческое движение в Японии конца 1960-х гг. Выступало против «повседневного» сохранения систем власти в благополучном послевоенном японском обществе и стремилось разрушить их с помощью забастовок, захвата университетских городков и уличных боев. Чтобы получить представление о масштабах беспорядков в университетах и ответных мерах полиции, следует отметить, что в 1968–1969 гг. сотрудники ОМОНа 969 раз входили в университетские городки для разгона баррикад и подавления студенческих беспорядков, произведя за этот период 16 175 арестов. Студенты флагманского вуза страны — Токийского университета — остановили работу учебного заведения, что помешало приходу нового класса и вызвало дебаты в высших эшелонах национальной политики. По оценкам одного из современных источников, только в июне 1969 г. 40 % всех студентов университетов Японии не смогли посещать занятия из-за «беспорядков в кампусе». На призыв прервать повседневную жизнь откликнулось целое поколение студентов университетов, и баррикады в кампусах стали частью их образовательного опыта.

Фусако Сигэнобу на кухне. Фото делано до отъезда в Палестину

По мере того как студенты нарушали работу своих университетов, они также организовывались за баррикадами кампусов; в этих автономных пространствах возникал потенциал для создания нового типа повседневности, в которой можно было бы пересмотреть свои интимные отношения и бросить вызов гегемонистским идеалам о том, как эти отношения должны быть структурированы.

Три университета, общественная деятельность, Фракция Красной Армии. Рассказывает Фусако Сигэнобу

Взять на себя ответственность за теракт 11 сентября было хорошей идеей. Вы ведь никогда не узнаете, совершали мы его или нет.

— Хироко Нагата

Это было, когда я пошла платить вступительный взнос и плату за обучение в процедуре приема. Оно было написано перед зданием аспирантуры, выходящим на улицу Мэйдай, и один человек произносил речь с ручным микрофоном и раздавал листовки. Когда я остановилась и прислушалась, мне сказали, что плата за содержание здания школы, которую необходимо оплатить вместе с вступительным взносом, является добровольной и не имеет отношения к поступлению. Человека исключили из школы и попросили вернуться в школу. Более того, мероприятия предназначены не для самих студентов, а для новых студентов. Я сочувствовал тем, кто много работал для людей. Он спросил меня:

«Хочешь сесть со мной?».

Сразу после процедуры приема я участвовала в подобных мероприятиях объединения жильцов.

Несколько человек в грязной одежде сели, а вокруг них выстроились рекламные щиты с надписью: «Давайте добьемся возвращения Уэсуги и Миясе в школу».

(После этого совет факультета также снял с них наказание, и борьба снова была выиграна).

В университетах полно людей, любящих учиться, которые приехали в Токио из сельской местности в поисках работы. На вечернем занятии были люди разных профессий, в том числе государственные служащие, работники почты, бойцы Сил самообороны. Работая учителем, я хотела написать роман о людях, которых называют «плохими парнями», а не о нынешних ценностях.

Университет оказался именно таким замечательным, как я себе представляла. Я была убеждена, что когда поступлю в университет, это будет место, где я смогу жить так, как хочу.

В 1966 году во Вьетнаме американские военные начали бомбить не только Южный Вьетнам, но и Северный Вьетнам, и движение против войны во Вьетнаме распространялось не только в США, но и во всем мире. В Японии писателем Минору Одой и другими был создан «Союз граждан за мир Вьетнаму!» («Бехэйрэн»), и начались антивоенные мирные демонстрации.

Я и мои одноклассники впервые участвовали в демонстрации Beheiren. Это было примерно в мае. И примерно в то же время я также участвовала в конкурсе речей на «Мемориальный кубок Неру», спонсируемый посольством Индии, который носит имя премьер-министра Индии Неру, которого я уважала. Потому что он симпатизировал Ганди в том, что он сделал Индию независимой от британского колониального господства посредством ненасильственных прямых действий. Я был тронут, узнав о желании

Неру изменить мир через письма и разговоры, которые он писал своей дочери Ндире, находясь в тюрьме, и выражал мое желание сделать все возможное, чтобы изменить мир к лучшему путем равенства. Победителем стало приглашение в Индию. Я не выиграла чемпионат, но у меня был отличный опыт. Он также взаимодействовал с клубами красноречия участвующих университетов.

У меня появилось много друзей в Токио.

В университете я провел классную дискуссию против Основного договора между Японией и Кореей, сосредоточив внимание на общественной ассоциации, а затем пошла на демонстрацию в честь какой-то петиции для парламента. На факультете литературы (Бункен) я писала стихи и от имени Бункена начал работать исполнительным секретариатом Федерации исследовательских подразделений (Кенрен). Конечно, я никогда не пропускала уроки. Я планировал взять два года общеобразовательных кредитов и