Плоть - Дэвид Галеф

Если это не сексуальное расстройство, то что это? Я решил дождаться конца недели, надеясь на блестящие субботние перспективы.

16

Велосипедная гонка привлекла не слишком много участников. Пятнадцать человек из десяти тысяч — это и в самом деле немного для любого мероприятия. Даже иностранный сериал (в «Оле Мисс» иностранный, значит, претенциозный, значит, скучный) имел бы больший успех. Это не считая того, что мероприятие было задумано как благотворительное. Но я никогда не видел велосипедных гонок, и, думаю, те, кто пришел их смотреть, тоже. Среди пятнадцати участников была лишь одна женщина, автоматически становившаяся первой в женском соревновании. Но организаторы решили, что она будет стартовать вместе с мужчинами, которые разминались перед гонкой, разъезжая вокруг рощи.

Мероприятие это можно было, конечно, спланировать лучше. Декабрь не самое лучшее время для велосипедных гонок: температура воздуха градусов пять и чертовски сыро. Кроме того, в декабре студентам не до гонок, у них и без того масса дел — надо подчистить долги, накопившиеся за семестр. Реклама из рук вон плохая — всего несколько листовок. Устроители не удосужились даже объявить о мероприятии в газете. Небрежной оказалась и непосредственная организация соревнований. Очевидно, что каждый из участников рассчитывал в случае победы получить нечто большее, чем удовольствие от езды, но «Сигма-Дельта» решила: а почему бы и нет? — и бросила участников на произвол судьбы. Победитель получал, конечно, какие-то вульгарные призы и знал это, но были забыты многие другие вещи. Я накоротке переговорил с организатором — рыжим веснушчатым парнем по имени Дуайт. Действовал он из наилучших побуждений, но, будучи студентом, переведенным сюда по обмену из Род-Айленда, не знал, как делаются дела на Юге.

Даже я смог бы указать ему на ошибки. Во-первых, не выбрали королеву гонок, победитель не совершал круг почета по кампусу, во-вторых, после мероприятия не устроили празднества с выпивкой, в-третьих, не заготовили футболок с надписями «Первые ежегодные велосипедные гонки „Сигма-Дельты“» — я мог бы продолжить этот прискорбный список. Вместо всего этого устроили просто гонки, на которых не было никого, кроме участников и их близких друзей. Даже сами члены братства «Сигма-Дельта» не пришли дружными рядами болеть за своих. Я, например, не увидел здесь своего бывшего студента, который рекламировал гонку в союзе. Было субботнее утро, раннее утро, и большинство потенциальных болельщиков еще не пробудились после вчерашней выпивки.

Но мне все равно было любопытно, и вот я здесь, стою один, от холода переминаясь с ноги на ногу. Сьюзен сказала, что тоже пойдет, но потом так сладко уснула, что у меня не хватило духа ее разбудить. Думаю, правда, что она не пошла только из-за того, что не хотела видеть Макса. Было здесь несколько студентов-правоведов — только для того, чтобы развеять монотонную скуку зубрежки, тем более что маршрут гонки проходил мимо юридической библиотеки. Я слышал, что несколько студентов юридического тоже приняли участие, а один из них — в полосатом свитере — всерьез обсуждал с встревоженным Дуайтом вопрос о долговых платежах. Заметил я и даму-юриста, крутившую роман с Джоном и Джозефом. Вид у нее — в обтягивающих черных джинсах — был на редкость спортивным. Она послала воздушный поцелуй одному из гонщиков-правоведов, разминавшихся у рощи. Потом она подмигнула мне, и я ответил тупой радостной улыбкой.

Была среди болельщиков и Холли. Определенно эта девочка была рождена для того, чтобы носить свитера; надетый сейчас на ней зеленовато-голубой образец очень выгодно подчеркивал ее щедрые округлости. Увидев ее один раз голой, пусть даже и полускрытой высокой травой, я стал испытывать к ней более дружеские чувства; во всяком случае, мое отношение к ней стало почти интимным. Я помахал ей забинтованной рукой, и она легкой иноходью подкатилась ко мне.

Холли восхищенно взглянула на мою руку:

— О-о, что это с вами случилось?

Очевидно, Макс забинтовал рану слишком основательно для такого пустяка.

— Пробил кулаком стекло входной двери Макса. — Я с жеманной стыдливостью спрятал руку за спину. — Все не так плохо, как кажется.

— С Максом надо поосторожнее, — серьезно сказала она. — Вы знаете, что он сегодня участвует?

— Ну да. Поэтому я здесь.

— Я тоже. — Она обхватила себя руками. — Надеюсь, он вышибет дух из других ездоков.

— Угу. — Я давно собирался спросить ее о той злополучной вечеринке у Нэнси Крю и о нашем ночном столкновении, но с тех пор прошло уже несколько недель. Но как постоянно твердит мать Сьюзен, лучше поздно, чем никогда. — Э-э, Холли, я давно хочу спросить насчет той вечеринки у Нэнси. Я тогда был здорово пьян…

Она не слишком скромно захихикала.

— Да, это точно.

— Ну, я прошу прощения за то, что толкнул вас тогда, я имею в виду, во время танцев.

— Ну, да что там. Вас здорово качало, но на меня вы не налетели. Во всяком случае, я этого не припоминаю. Кроме того, — она усмехнулась, — на меня не стоит налетать, у меня неплохо поставлен удар. — С этими словами она чувствительно толкнула меня, едва не сбив с ног. — Пойду на стартовую линию. Помните, болеем за Макса!

Я кивнул, испытывая далеко не полное облегчение. Может быть, Холли в последний момент увернулась. Но тогда куда же я влетел? В стол Нэнси? Лучше всего вообще забыть об этом деле. Я огляделся. Единственным человеком, которого я здесь знал, помимо Холли, был отсутствовавший гость Нэнси — Эрик. На нем был неизменный твидовый пиджак, теннисные туфли, а под мышкой он держал пачку листовок. Вероятно, на этот раз он решил использовать место старта как импровизированную трибуну. Рядом с ним стоял высокий, мощного телосложения черный мужчина с замкнутым, смутно знакомым лицом, наполовину спрятанным под старомодной клетчатой кепкой. Приглядевшись, я понял, что это Натаниэль, бывший сокамерник Эрика. Склонность Эрика вербовать себе учеников и последователей была поистине волшебной. Чтобы, не дай бог, не получить листовку, я перешел на другую сторону трассы.

Участники все еще разъезжали по дороге, разминаясь перед гонкой. Они не спеша делали повороты, разгонялись на прямых участках, а потом повторяли все сначала. Среди них не было высоких профессионалов, хотя у некоторых были потрясающие велосипеды. Сверкающая краска, устремленные вперед стремительные линии, педали, подогнанные точно под подошвы туфель. Колеса блестели в неярком утреннем свете, шины выделялись на фоне этого блеска двумя узкими черными полосками. Эти машины были похожи на обычный раздолбанный велосипед не больше, чем «мазерати» на потрепанный «шеви». Но управлять ими было несравненно труднее. Любопытно, но ездить на таких велосипедах труднее всего, когда скорость минимальна. Седоки начинают качаться, а один и вовсе потерял равновесие, когда женщина-правовед послала ему очередной воздушный поцелуй.

Я вдруг заметил, что наш помощник Трейвис тоже участвует в гонке — он был на видавшем виды «швинне» с разболтанными крыльями. Для кафедры английского вполне хватит и этого. Но я не видел Макса, хотя было уже 8.25. Гонка должна была начаться в 8.30. Дуайт уже протягивал ленту по линии старта. Став у линии, он начал объяснять участникам маршрут. Старт у факультета журналистики, поворот за домом женского Студенческого союза, потом длинный спуск с холма мимо женского общежития «Кросби». Потом за спуск участники должны были расплатиться длинным подъемом к общежитию спортивного факультета, где вообще не ходит никто, кроме самих спортсменов и тренеров. Все знали, что обитатели этих корпусов не общаются с остальными студентами и получают на завтрак по куску сырой конины. Во что бы превратилась гонка, если бы они приняли в ней участие, можно только гадать.

На полпути к общежитиям дорога резко забирала вверх, и этот крутой подъем продолжался четверть мили, до поворота у здания Корпуса подготовки офицеров резерва. Затем следовал плоский участок, по которому участники должны были вернуться к роще и факультету журналистики. Круг составлял около двух миль. Участникам предстояло пройти пять кругов. Несколько лучших гонщиков уже по нескольку раз прошли маршрут, чтобы вжиться в него, так, во всяком случае, сказала Холли. Она неожиданно оказалась кладезем разнообразных сведений, очевидно, ее неплохо проинструктировали. Сам Макс в это время был еще в пути — очевидно, проходил последний этап.

— Если он не приедет вовремя, — тихо прорычала Холли, — то я лягу поперек старта.

В 8.27 появился Макс в черных обтягивающих брюках и сине-белом свитере с надписью MIYATA. На левом бедре был приколот листок бумаги с номером два. Он мощно нажал на педали, но от его стараний покраснела Холли. Увидев его, я понял, что отличает настоящего велосипедиста от любого другого дурака, научившегося крутить педали. Он гладко обогнул угол и плавно проскользнул последние сто ярдов. По его позе и посадке можно было сказать, что он родился в седле; стремительный желтый велосипед чутко откликался на каждое движение Макса. В движениях этих не чувствовалось ни малейшего напряжения, да и сами движения были скупы, в них не было ничего лишнего. Макс помахал Холли и встал передним колесом на линию старта. Углом глаза я заметил, что в последний момент к участникам присоединился еще один гонщик, но в это время Дуайт поднес ко рту мегафон, и я не стал отвлекаться.