Рейтинговые книги
Читем онлайн Плоть - Дэвид Галеф

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 76

Я бросил взгляд на первый реферат в стопке, пятнадцатистраничник, озаглавленный «Это видят глазами: зрительная образность у Конрада». Этот опус принадлежал перу Бреда Сьюэлла, человека весьма благонамеренного, но отличавшегося самыми очевидными трактовками любого произведения. «Глаза — прежде всего и самое главное, суть средство, с помощью которого мы видим, — победоносно вещает он в самом начале. — Что бы стали мы делать без них?» Он делится этим потрясающим наблюдением с таким же видом, с каким преданный пес приносит хозяину самую сладкую косточку и заглядывает в глаза, ожидая вознаграждения. Сегодня у меня нет настроения пинать собак. Я откладываю реферат и наугад выбираю следующий.

Этот оказывается трактатом не меньше чем на двадцать страниц. Озаглавлено сие сочинение так: «Отображение политического всевластия в „Леде и лебеде“ Йитса». Это Лора Рейнольдс, серьезная выпускница, получившая специальное разрешение посещать мой семинар. Очевидно, она уже давно пришла к выводу, что все в жизни пронизано политикой — от еды до секса включительно. Но так на мир смотрят многие знаменитые феминистки, Лора не одинока, и мне не на что жаловаться. Эссе Рейнольдс открывалось так: «Наиболее заметным аспектом сонета Йитса „Леда и лебедь“ является воплощение фаллической власти над подчиненной материей». Это достаточно верно, так как в сонете речь идет об изнасиловании. Я бегло просмотрел реферат и скоро уперся в следующий пассаж: «Даже то, что лебеди объединяются в стаи, есть проявление политически подавленной деятельности, сочетающейся, как мы видим, с насильственной изоляцией от социальной группы и с особо неэффективной формой межвидового сохранения. Мать становится чужой (см. Ходоров, 59)».

Самое ужасное заключалось в том, что Лора обещала стать подающим надежды профессиональным критиком. Откройте любой литературно-критический журнал, и вы поймете, о чем я говорю. Следовательно, читать этот реферат надо с ясной головой. При выставлении оценки мне придется подавить подозрение, что она на самом деле не имеет ни малейшего представления о том, что такое в действительности сексуальное рабство. Но это не теперь. Сейчас я не в том расположении духа и состоянии ума. Я встал, подошел к эстампу, снял его и праздно проверил затычку. Ничего — была лишь середина дня. Черт! Я установил это устройство неделю назад, все это время промучился чувством вины, но пока еще не смог никого ничем удивить. В последние дни я редко видел Макса и думал, что большую часть времени он проводит у Холли. Я бросил еще один взгляд на комнату Макса, на представлявшую его кровать, но я уже устал от метонимии. Я вставил затычку на место, повесил на гвоздь эстамп и снова сел за стол. Развернув вращающийся стул, я отвернулся от рефератов, но зато уперся взглядом в груду толстенных талмудов, громоздившихся на столе, как грозящая вот-вот рухнуть башня. Я резко встал со стула и вышел из кабинета. Мне нужен воздух!

Внезапные припадки клаустрофобии — неотъемлемая часть жизни ученого; раз за разом в голову приходит отчаянная мысль: хорошо бы стать водителем грузовика и гонять этот тарантас по дороге номер пятьдесят пять. У Джона Финли, специалиста по культуре Юга, тоже бывают приступы такого рода. Когда запах мела и книжной плесени становится невыносимым, он летит в Новый Орлеан со скоростью восемьдесят миль в час, что неплохо для его потрепанного «шеви». Не знаю, что говорит в этих случаях его жена детям, вероятно, что-нибудь вроде «Папочка уехал в деловую командировку». В этом нет ничего удивительного, Джон — страстный поклонник Керуака и преподавал «На дороге» в битовской литературной секции. Но нельзя вечно вести призрачную жизнь, питаясь чужими фантазиями. Это все равно что вечно прижимать нос к витрине — в конце концов сломаешь нос.

Обычно я переживал такие состояния с помощью Сьюзен. Это она показывала мне рой мотыльков, повисший марлевой завесой над колючим хвойным кустарником, или одинокого черного рыбака, удившего рыбу в канале — в пяти минутах ходьбы от кампуса. Но Сьюзен уехала на весь вечер — заниматься своей вечной общественной деятельностью. Работа в госпитале показалась ей докучливой, и теперь она трудилась в приюте для животных. Я был предоставлен сам себе. Сначала я подумал было съездить в Тупело и навестить Черил. Она медленно поправлялась и до сих пор не смогла понять, почему это приключилось с ней или за что была наказана. Следуя какой-то извращенной логике, родители запретили ей выходить на улицу. Теперь же, в довершение всех бед, ее охватила невыносимая тоска, которую родители ошибочно приняли за моральные переживания. Девушке было необходимо общество других людей. Но я навещал ее на прошлой неделе и не хотел быть назойливым. Можно было пойти в «Книжный червь», покопаться в книгах, но я и так уже устал от текстов. Будь я Максом, убил бы время ездой на велосипеде. Но меня зовут Дон, и я — пешеход. Я решил просто прогуляться.

Временами я впадаю в перипатетическое настроение, но иногда бывают случаи, когда мои блуждания должны иметь определенный пункт назначения. Сегодня у меня как раз было такое целенаправленное настроение, и я пустился по тропинкам кампуса, которые на самом деле суть не что иное, как вымощенные тротуары, окружающие университетские постройки, в надежде наткнуться на что-нибудь стоящее внимания. Но для этого мне надо было положиться на свою интуитивную прозорливость и везение. Сначала я прошел мимо обсерватории Барнарда, старого кирпичного здания с высокой круглой башней, соединенного длинным переходом с Центром изучения культуры Юга. С людьми из этого здания я встречался только во время ежегодных фолкнеровских чтений, приходил и получал талон на бесплатный обед. Потом я миновал рощу — разросшуюся купу деревьев на довольно обширной лужайке, заставленной загородными столиками и пересеченной многочисленными тропинками. По ночам здесь собирались парочки. Некоторые из их тайных действий в Миссисипи преследовались по закону.

Вдоль Университетской авеню стояли здания, в которых я вообще не бывал ни разу в жизни. То были постройки из мощного серого камня, в большинстве естественно-научные и инженерные факультеты. Я двинулся дальше мимо административного здания, известного под названием лицей, образца солидной архитектуры, дома с шестью колоннами с каждого края фасада, похожего на довоенный Парфенон. Здесь я каждый год возобновляю контракт и сюда ношу свои отчеты с оценками. Я быстро прошел мимо и свернул за библиотеку Джона Дэвиса Уильямса.

Неподалеку от библиотеки стоял ее двойник, с таким же бежевым кирпичным фасадом, ступенями и окнами. В первый год моего пребывания здесь я иногда путал здания и, только взойдя на середину лестницы, понимал, что здесь не выдают книги. Постепенно до меня, как водится, с большим опозданием дошло, что этот дом все же чем-то отличается от библиотеки. Среди прочего отличительным знаком была большая надпись, высеченная по всему фасаду: «ДОМ ДЖОРДЖА ПИБОДИ». Затем я долго думал, что здесь находится геологический факультет, — сам не знаю почему.

Прошел дом Пибоди, и ноги понесли меня влево. Вскоре я понял, что поднимаюсь по серым каменным ступеням. Началась сессия, и студентов в кампусе было мало. Либо они сидели в аудитории, пытаясь найти ответ на вопрос номер пять, или уже нашли все ответы и преспокойно ехали домой на Рождество. Я отчетливо слышал шарканье моих подошв по камням.

Но, как только я подошел к загадочной двойной двери, на меня снизошло прозрение. Не знаю, почему я не приходил сюда раньше. «ДИРЕКЦИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА» было написано белыми накладными буквами на черном фоне под стеклом. Было такое впечатление, что буквы за последнее время сильно сдвинулись со своих исходных мест. Например, в третьей строке сверху я прочитал: «СТЭН ЛИ ПИ СОН. КАФ ДР З ВЕ УЮ ИЙ 310Д». Почему бы мне не зайти сюда?

Я чувствовал себя первооткрывателем, этаким Бальбоа на неведомом бежевом континенте. Стенли — мне было известно это по бесконечным жалобам Джины — все время пропадал в своей лаборатории, и теперь я знал, где он работает. На волне охватившего меня энтузиазма я решил нанести ему визит. Нажимая кнопку лифта, я придумывал первую фразу. «Вот был тут неподалеку, так вот где вы экспериментируете. Могу я одолжить у вас пару банок стероидов?»

В лифте не было указателя этажей, и мне показалось, что он движется слишком долго. Двери открылись, и я увидел все тот же скучный цвет беж, решив, что ошибся кнопкой, я снова нажал на цифру 3. Так как двери немедленно открылись, я понял, что третий этаж выкрашен точно в такой же бежевый цвет, что и первый, и вышел. Я сразу увидел 310 на притолоке двери. Она была приоткрыта. За дверью оказался холл с множеством кабинетов — от А до Д. Все двери были заперты, но в номер 310Д я решил постучать.

За дверью послышался шуршащий звук, словно крупное животное скребло лапами по газетам.

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 76
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Плоть - Дэвид Галеф бесплатно.

Оставить комментарий