Иван - Александр Ванярх

— Чего хочется? Многого, но перво-наперво мне хочется увидеться с тетей Настей, дядей Витей, потом сходить в свою школу, потом… А вам чего хочется? — вдруг спросил Иван.

— Да как тебе сказать… Наверное, того же самого. Но меня еще тревожит и неопределенность, тревожит и пугает.

Набрав высоту, самолет лег на курс, тряска прекратилась совсем, и белокрылая машина будто зависла над Камчатскими просторами. По салону прошла стюардесса и каким-то, как показалось Ивану, уж слишком обычным голосом изрекла: «Через пятнадцать минут прибываем в Тиличики, пристегните, пожалуйста, ремни».

— Слушай, Ваня, а вот я что-то от тебя ни разу не слышал о твоей, как бы сказать поточнее, — девушке.

— Так девушки-то у меня пока и нет.

— А на примете?

Самолет снижался, уже отлично просматривались воды Тихого океана, рыболовецкие сейнеры, маленькие и большие бухты и заливы. Наконец, «Як-40», пробежав по рифленой полосе, остановился недалеко от маленького, как и везде на Севере, здания, служащего аэропортом. Первая остановка бывших военных — на гражданке.

Ясный, морозный и пока еще солнечный день. Прямо на ступеньках, ведущих в здание, стоит уже не молодой человек и, энергично жестикулируя, что-то говорит окружающим. Увидев Ивана с Яковом, сказав своим слушателям — «Минуточку», направился в их сторону.

— Привет, майор! — весело и немного развязно, голосом порядочно выпившего человека поприветствовал он военных. — Помните меня?

— Здравствуйте, — ответил Яков Иванович. — Отчего же не помню — Иванов Иван Иванович, так сказать, непризнанный поэт.

Они пожали друг другу руки.

— А это кто? — спросил Иванов.

— Мой племянник.

— Ого, так сказать, военная династия; а хотите четверостишие?

— Только недолго, мы спешим: через пятнадцать минут посадка.

И Иванов, встав в привычную позу, прочитал:

Эх, камчатское лето,

Лебединые стаи!

Ждем тебя как привета —

Быстро ты улетаешь.

— А кто это? — спросил Иван Якова уже в здании аэропорта, когда они пили чай с бутербродами.

— Это личность загадочная, о нем можно писать романы. Когда-нибудь я тебе расскажу, как мы с ним встретились, у него в жизни много таинственного и даже сказочного, а сейчас он просто спившийся человек, «БИЧ».

— А по виду — ничего.

«Объявляется посадка на самолет «Як-40», улетающий в Петропавловск-Камчатский» — объявила диктор.

И они снова в воздухе. Теперь на довольно низкой высоте они шли над океаном в сторону Оссоры. Внизу проплыл остров Карагинский.

— Я когда сюда летел, даже и не видел этого острова, — сказал Иван. — А ведь он довольно большой.

— Да, большой, площадью около 2000 квадратных километров, я там бывал на расследовании, обходил с геологами вдоль и поперек.

— Было что-нибудь серьезное?

— Да нет, просто одного солдата разлюбила девушка, вот, он, пристроившись к геологам и рванул на остров.

— Если разлюбила — тогда серьезно, — с ноткой грусти в голосе сказал Иван.

— Ты мне так и не сказал, как же у тебя с девушкой? — продолжил разговор Яков.

— Так говорить пока не о ком.

— Ну, ты теперь гражданский, надо бы подумать и о личной жизни.

— Конечно, думал, я вам как-то рассказывал про Оксану.

— Это которая на Дону?

— Она сейчас в мединституте в Ростове учится. Так после того, как я написал ей о своей седине у виска, — Иван провел рукой по седой полоске, — она замолчала вообще.

— Смотря как ты написал.

— Написал как есть: появилась седая полоска у правого виска.

— Нет, это не потому, наоборот, она бы начала расспрашивать, почему это произошло.

— Я тоже так думаю, но вот летом было от нее только одно письмо.

— А от тебя?

— Наверно, три, я их целый день писал, — неожиданно весело сказал Иван, — а камчатский день аж два месяца!

Была посадка в Оссоре, потом в Палане, столице Корякского национального округа, в которой и проживало-то 700 человек, и наконец, блеснула своей ослепительностью Ключевская Сопка. «Як-40» приземлился на настоящей бетонной полосе аэропорта «Елизово».

— Ну что, Ваня, у нас есть пять дней. Может, махнем в долину гейзеров — искупаемся в Паратунке, а то столько лет прослужить на Камчатке и не побывать в ее достопримечательных местах — это будет непростительно.

— Я «за», — обрадовался Иван.

— Тогда идем в турбюро.

Короткий осенний камчатский день закончился. В небе одна за другой загорались казавшиеся тут особенно яркими звезды и только что народившийся месяц белой ладьей висел прямо над вулканом, совсем рядом с его дымящейся белой шапкой. Наступала долгая, со всеми ее радостями и печалями, северная зима. В туристическом бюро им сказали, что следующий выход группы через день, и Яков Иванович, забронировавший заранее место в гостинице КЭЧ в Елизове, предложил отправиться в путь.

— Отдохнем, выспимся, а завтра махнем в Паратунку, — сказал он почему-то загрустившему Ивану.

— Вообще-то раньше я был не прочь поспать, и в начале службы только и мечтал, как бы выспаться. А вот после той трагедии я стал очень плохо и мало спать. Думал — пройдет, а оно не проходит, — ответил Иван.

— А что же ты раньше не сказал? — упрекнул Яков. — Надо было показаться врачам. В Каменском один Казбек Васильевич чего стоит.

— Я разговаривал с нашим фельдшером, он сказал, что при контузии бывает всякое и обычно со временем все восстанавливается.

— Может, и так, но надо было все-таки сходить к специалисту.

Вернулись в Елизово. В полупустой гостинице КЭЧ полудремала за столом администратора пожилая дежурная.

— Мы бронировали номер, — обратился к ней Яков Иванович.

Женщина, вздрогнув от неожиданности, посмотрела отсутствующим взглядом.

— На фамилию Сердюченко, — продолжил Яков.

Посмотрев запись в толстой книге, дежурная молча подала через окошко ключ.

— А тут далеко не блеск, — и Яков показал на потрескавшуюся штукатурку, на старенькие пейзажи на стенах.

В двухместном номере кроме двух кроватей, тумбочек и шкафа был еще и умывальник. Иван открыл кран.

— Ого, даже горячая вода есть!

— Если бы тут еще и горячей воды не было, когда она в каких-нибудь десяти километрах бьет из-под земли фонтаном, — тогда был бы действительно ужас, — ответил Яков и, как бы возвращаясь к начатому разговору, продолжил. — Я вот что надумал, Ваня. Завтра мы в Паратупку не поедем, у меня в госпитале есть хорошие знакомые врачи, давай сначала сходим туда, потому как я не уверен, что у вас в Чулыме найдутся такие специалисты.

— Можно и сходить, но у меня не только со сном плохо… Я в части не стал говорить фельдшеру, боялся, начнутся разговоры… — Иван замолчал, снял ботинки, вытащил из вещмешка тапочки и надел на босые ноги.

Яков Иванович не торопил парня, понимая, что он хочет сказать что-то важное.

— Только вы, Яков Иванович, дайте слово, что никому без моего согласия не скажете, — продолжил Иван, сидя на кровати.

— Ваня, ты же меня знаешь! Говори и не сомневайся!

— Вот вы все о девочках у меня спрашивали, — продолжил Иван. — Я и раньше к ним был равнодушен, но после того выстрела что-то произошло… Раньше я все же ночью и по утрам чувствовал желание… А теперь — ничего, — Иван опять замолчал.

— И когда это началось? — спросил Яков.

— Я точно не знаю. Просто вначале не придавал этому значения, а потом понял — что-то со мной неладно.

— Тем более надо завтра же в госпиталь! Ты только не волнуйся, мне тоже кажется, что это временное явление, ты ведь совсем еще молодой парень, все пройдет.

Вот тебе и новый поворот судьбы! И зачем, и почему это произошло именно с ним? Есть люди, ведущие самый разгульный образ жизни, и — ничего, все в порядке. А тут, казалось бы, и человек порядочный, и мораль в норме, а жизни нет и нет: одни проблемы.

Глава пятая

Студенты Ростовского медицинского института, отработав на колхозных полях, вернулись в свои аудитории. Начался учебный год.

Оксана, как и большинство девочек ее группы, с радостью вошла в свое родное уютное общежитие после той непролазной деревенской грязи, а в последнее время и холода. Ее ничем не прельщала сельская жизнь, хотя сама, можно сказать, выросла в деревне. Она любила хорошую ванну, любила почитать в постели, любила тишину, поэтому постоянные деревенские неудобства, вначале раздражали ее, а под конец стали просто невыносимы. И на следующий день она с удовольствием сидела в просторной студенческой аудитории и слушала очередную лекцию.

Ссора с Олегом мало ее беспокоила, и сейчас ей было как-то стыдно за свою мимолетную слабость. Постепенно она стала забывать о ней, тем более что комсорг почему-то не появлялся на их курсе. Но однажды в спортзале перед ней возникла рослая фигура Олега. Девушка даже онемела от неожиданности.