Божественная комедия (илл. Доре) - Данте Алигьери

Песнь одиннадцатая

Круг первый (продолжение)

1

И наш отец, на небесах царящий,Не замкнутый, но первенцам своимБлаговоленье прежде всех дарящий,

4

Пред мощью и пред именем твоимДа склонится вся тварь, как песнью славыМы твой сладчайший дух благодарим!

7

Да снидет к нам покой твоей державы,Затем что сам найти дорогу к нейБессилен разум самый величавый!

10

Как, волею пожертвовав своей,К тебе взывают ангелы «Осанна»* ,Так на земле да будет у людей!

13

Да ниспошлется нам дневная манна,*Без коей по суровому путиОтходит вспять идущий неустанно!

16

Как то, что нам далось перенести,Прощаем мы, так наши прегрешеньяИ ты, не по заслугам, нам прости!

19

И нашей силы, слабой для боренья,В борьбу с врагом исконным не вводи,Но охрани от козней искушенья!

22

От них, великий боже, оградиНе нас, укрытых сенью безопасной,А тех, кто там остался позади».

25

Так, о себе и нас в мольбе всечасной,Шли тени эти и несли свой гнет,Как сонное удушие ужасный,

28

Неравно бедствуя и все впередПо первой кромке медленно шагая,Пока с них тьма мирская не спадет.

31

И если там о нас печаль такая,Что здесь должны сказать и сделать те,В ком с добрым корнем воля есть благая,

34

Чтоб эти души, в легкой чистоте,Смыв принесенные отсюда пятна,Могли подняться к звездной высоте?

37

«Скажите, — и да снидут благодатноК вам суд и милость, чтоб, раскрыв крыла,Вы вознеслись отсюда безвозвратно, —

40

Где здесь тропа, которая бы шлаК вершине? Если же их две иль боле,То где не так обрывиста скала?

43

Идущего со мной в немалой долеАдамово наследие гнетет,И он, при всходе медлен поневоле».

46

Ответ на эту речь, с которой тот,Кто был мой спутник, обратился к теням,Неясно было, от кого идет,

49

Но он гласил: «Есть путь к отрадным сеням;Идите с нами вправо: там, в скале,И человек взберется по ступеням.

52

Когда бы камень не давил к землеМоей строптивой шеи так сурово,Что я лицом склонился к пыльной мгле,

55

На этого безвестного живогоЯ бы взглянул — узнать, кто он такой,И вот об этой ноше молвить слово.

58

Я был латинянин; родитель мой —Тосканский граф Гульельм Альдобрандески;Могло к вам имя и дойти молвой.

61

Рожден от мощных предков, в древнем блескеИз славных дел, и позабыв, что матьУ всех одна,* заносчивый и резкий,

64

Я стал людей так дерзко презирать,Что сам погиб, как это Сьена знаетИ знает в Кампаньятико вся чадь.*

67

Меня, Омберто, гордость удручаетНе одного; она моих родныхСгубила всех, и каждый так страдает.*

70

И я несу мой груз, согбен и тих,Пока угодно богу, исполняяСредь мертвых то, что презрел средь живых».

73

Я опустил лицо мое, внимая;Один из них, — не тот, кто речь держал, —Извившись из-под каменного края,

76

Меня увидел и, узнав, позвал,С натугою стремясь вглядеться ближеВ меня, который, лоб склонив, шагал.

79

И я: «Да ты же Одеризи, ты жеЧесть Губбьо,* тот, кем горды мастера«Иллюминур», как говорят в Париже!»*

82

«Нет, братец, в красках веселей играУ Франко из Болоньи,* — он ответил. —Ему и честь, моя прошла пора.

85

А будь я жив, во мне бы он не встретилХвалителя, наверно, и поднесь;Быть первым я всегда усердно метил.

88

Здесь платят пеню за такую спесь;Не воззови я к милости Владыки,Пока грешил, — я не был бы и здесь.

91

О, тщетных сил людских обман великий,Сколь малый срок вершина зелена,Когда на смену век идет не дикий!

94

Кисть Чимабуэ* славилась одна,А ныне Джотто* чествуют без лести,И живопись того затемнена.

97

За Гвидо новый Гвидо высшей честиДостигнул в слове; может быть, рожденИ тот, кто из гнезда спугнет их вместе.*

100

Мирской молвы многоголосый звон —Как вихрь, то слева мчащийся, то справа;Меняя путь, меняет имя он.

103

В тысячелетье так же сгинет славаИ тех, кто тело ветхое совлек,И тех, кто смолк, сказав «ням-ням» и «вава»;

106

А перед вечным — это меньший срок,Чем если ты сравнишь мгновенье окаИ то, как звездный кружится чертог.*

109

По всей Тоскане прогремел широкоТот, кто вот там бредет, не торопясь;Теперь о нем и в Сьене нет намека,

112

Где он был вождь, когда надорваласьЗлость флорентийцев, гордая в те лета,*Потом, как шлюха, — втоптанная в грязь.

115

Цвет славы — цвет травы: лучом согрета,Она линяет от того как раз,Что извлекло ее к сиянью света».

118

И я ему: «Правдивый твой рассказСмирил мне сердце, сбив нарост желаний;Но ты о ком упомянул сейчас?»

121

И он в ответ: «То Провенцан Сальвани;И здесь он потому, что захотелДержать один всю Сьену в крепкой длани.

124

Так он идет и свой несет удел,С тех пор как умер; вот оброк смиренный,Платимый каждым, кто был слишком смел».

127

И я: «Но если дух, в одежде тленнойНе каявшийся до исхода лет,Обязан ждать внизу горы блаженной, —

130

Когда о нем молитвы доброй нет, —Пока срок жизни вновь не повторился,То как же этот — миновал запрет?»

133

«Когда он в полной славе находился, —Ответил дух, — то он, без лишних слов,На сьенском Кампо сесть не постыдился,

136

И там, чтоб друга вырвать из оков,В которых тот томился, Карлом взятый,Он каждой жилой был дрожать готов.

139

Мои слова, я знаю, темноваты;И в том, что скоро ты поймешь их сам,Твои соседи будут виноваты.*

142

За это он и не остался там».*

Песнь двенадцатая

Круг первый (окончание)

1

Как вол с волом идет под игом плужным,Я шел близ этой сгорбленной души,Пока считал мой добрый пестун нужным;

4

Но чуть он мне: «Оставь его, спеши;Здесь, чтобы легче подвигалась лодка,Все паруса и весла хороши»,

7

Я, как велит свободная походка,Расправил стан и стройность вновь обрел,Хоть мысль, смиряясь, поникала кротко.

10

Я двинулся и радостно пошелВослед учителю, и путь пологийОбоим нам был явно не тяжел;

13

И он сказал мне: «Посмотри под ноги!*Тебе увидеть ложе стоп твоихПолезно, чтоб не чувствовать дороги».

16

Как для того, чтоб не забыли их,Над мертвыми в пол вделанные плитыЯвляют, кто чем был среди живых,

19

Так что бывают и слезой политы,Когда воспоминание кольнет,Хоть от него лишь добрым нет защиты,

22

Так точно здесь, но лучше тех работИ по искусству много превосходней,Украшен путь, который вкруг идет.

25

Я видел — тот, кто создан благородней,Чем все творенья, молнии быстрейСвергался с неба в бездны преисподней.*

28

Я видел, как перуном БриарейПронзен с небес, и хладная громадаПрижала землю тяжестью своей.*

31

Я видел, как Тимбрей, Марс и Паллада,В доспехах, вкруг отца, от страшных телГигантов падших не отводят взгляда.*

34

Я видел, как Немврод уныло селИ посреди трудов своих напрасныхНа сеннаарских гордецов глядел.*

37

О Ниобея, сколько мук ужасныхТаил твой облик, изваяньем став,Меж семерых и семерых безгласных!*

40

О царь Саул, на свой же меч упав,Как ты, казалось, обагрял Гелвую,Где больше нет росы, дождя и трав* !*

43

О дерзкая Арахна, как живуюТебя я видел, полупауком,И ткань раздранной видел роковую!*

46

О Ровоам, ты в облике такомУже не грозен, страхом обуянныйИ в бегстве колесницею влеком!*

49

Являл и дальше камень изваянный,Как мать свою принудил АлкмеонПроклясть убор, ей на погибель данный.*

52

Являл, как меч во храме занесенДвумя сынами на СеннахиримаИ как, сраженный, там остался он.*

55

Являл, как мщенье грозное творимоИ Тамириса Киру говорит:«Ты жаждал крови, пей ненасытимо!»*

58

Являл, как ассирийский стан бежит,Узнав, что Олоферн простерт, безглавый,А также и останков жалкий вид.*

61

Я видел Трою пепелищем славы;О Илион, как страшно здесь творецЯвлял разгром и смерть твоей державы!

64

Чья кисть повторит или чей свинец,Чаруя разум самый прихотливый,Тех черт и теней дивный образец?

67

Казался мертвый мертв, живые живы;Увидеть явь отчетливей нельзя,Чем то, что попирал я, молчаливый.

70

Кичись же, шествуй, веждами грозя,Потомство Евы, не давая взору,Склонясь, увидеть, как дурна стезя!

73

Уже мы дальше обогнули гору,И солнце дальше унеслось в пути,Чем мой плененный дух считал в ту пору,

76

Как вдруг привыкший надо мной блюстиСказал: «Вскинь голову! — ко мне взывая. —Так отрешась, уже нельзя идти.

79

Взгляни: подходит ангел, нас встречая;А из прислужниц дня идет назад,Свой отслужив черед, уже шестая.*

82

Укрась почтеньем действия и взгляд,Чтоб с нами речь была ему приятна.Такого дня тебе не возвратят!»

85

Меня учил он столь неоднократноНе тратить времени, что без трудаИ это слово я воспринял внятно.

88

Прекрасный дух, представший нам тогда,Шел в белых ризах, и глаза светили,Как трепетная на заре звезда.

91

С широким взмахом рук и взмахом крылий,«Идите, — он сказал, — ступени тут,И вы теперь взойдете без усилий.

94

На этот зов немногие идут:О род людской, чтобы взлетать рожденный,Тебя к земле и ветерки гнетут!»

97

Он обмахнул у кручи иссеченнойМое чело тем и другим крылом*И обещал мне путь незатрудненный.

100

Как если вправо мы на холм идем,Где церковь смотрит на юдоль порядка*Над самым Рубаконтовым мостом,

103

И в склоне над площадкою площадкаУстроены еще с тех давних лет,Когда блюлась тетрадь и чтилась кадка,* —

106

Так здесь к другому кругу тесный следВедет наверх в почти отвесном скате;Но восходящий стенами задет.*

109

Едва туда свернули мы: «BeatiPauperes spiritu»,* — раздался вдругНапев неизреченной благодати.

112

О, как несходен доступ в новый кругЗдесь и в Аду! Под звуки песнопенийВступают тут, а там — под вопли мук.

115

Я попирал священные ступени,И мне казался легче этот всход,Чем ровный путь, которым идут тени.

118

И я: «Скажи, учитель, что за гнетС меня ниспал? И силы вновь берутся,И тело от ходьбы не устает».

121

И он: «Когда все Р, что остаютсяНа лбу твоем, хотя тусклей и те,*Совсем, как это первое, сотрутся,

124

Твои стопы, в стремленье к высоте,Не только поспешат неутомимо,Но будут радоваться быстроте».

127

Тогда, как тот, кому неощутимоЧто-либо прицепилось к волосам,Заметя взгляды проходящих мимо,

130

На ощупь проверяет это сам,И шарит, и находит, и рукамиСвершает недоступное глазам, —

133

Так я, широко поводя перстами,Из врезанных рукою ключаряВсего шесть букв нащупал над бровями;

136

Вождь улыбнулся, на меня смотря.

Песнь тринадцатая