Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Песнь шестнадцатая
Круг третий (продолжение)
1Во мраке Ада и в ночи, лишеннойСвоих планет и слоем облаковПод небом скудным плотно затемненной,
4Мне взоров не давил такой покров,Как этот дым, который все сгущался,Причем и ворс нещадно был суров.
7Глаз, не стерпев, невольно закрывался;И спутник мой придвинулся слегка,Чтоб я рукой его плеча касался.*
10И как слепец, держась за вожака,Идет, боясь отстать и опасаясьУшиба иль смертельного толчка,
13Так, мглой густой и горькой пробираясь,Я шел и новых не встречал помех,А вождь твердил: «Держись, не отрываясь!»
16И голоса я слышал, и во всехБыла мольба о мире и прощеньеПред агнцем божьим, снявшим с мира грех.
19Там «Agnus Dei»* пелось во вступленье;И речи соблюдались, и напевОдни и те же, в полном единенье.
22«Учитель, это духи?» — осмелев,Спросил я. Он в ответ: «Мы рядом с ними.Здесь, расторгая, сбрасывают гнев».
25«А кто же ты, идущий в нашем дымеИ вопрошающий про нас, как те,Кто мерит год календами земными?»
28Так чей-то голос молвил в темноте.«Ответь, — сказал учитель, — и при этомДознайся, здесь ли выход к высоте».
31И я: «О ты, что, осиянный светом,Взойдешь к Творцу, ты будешь удивлен,Когда пройдешь со мной, моим ответом».
34«Пройду, насколько я идти волен;И если дым преградой стал меж нами,Нам связью будет слух», — ответил он.
37Я начал так: «Повитый пеленами,Срываемыми смертью, вверх иду,Подземными измучен глубинами;
40И раз угодно божьему суду,Чтоб я увидел горние палаты,Чему давно примера не найду,
43Скажи мне, кем ты был до дня расплатыИ верно ли ведет стезя моя,И твой язык да будет наш вожатый».
46«Я был ломбардец, Марко звался я;*Изведал свет и к доблести стремился,Куда стрела не метит уж ничья.
49А с правильной дороги ты не сбился».Так он сказал, добавив: «Я прошу,Чтоб обо мне, взойдя, ты помолился».
52И я: «Твое желанье я свершу;Но у меня сомнение родилось,И я никак его не разрешу.
55Возникшее, оно усугубилосьОт слов твоих, мне подтвердивших то,С чем здесь и там оно соединилось.
58Как ты сказал, теперь уже никтоДобра не носит даже и личину:Зло и внутри, и сверху разлито.
61Но укажи мне, где искать причину:Внизу иль в небесах? Когда пойму,Я и другим поведать не премину».*
64Он издал вздох, замерший в скорбном «У!»,И начал так, в своей о нас заботе:«Брат, мир-слепец, и ты сродни ему.
67Вы для всего причиной признаетеОдно лишь небо,* словно все делаОно вершит в своем круговороте.
70Будь это так, то в вас бы не былаСвободной воля, правды бы не сталоВ награде за добро, в отмщенье зла.
73Влеченья от небес берут начало, —Не все; но скажем даже — все сполна, —Вам дан же свет, чтоб воля различала
76Добро и зло, и ежели онаОсилит с небом первый бой опасный,То, с доброй пищей, победить должна.
79Вы лучшей власти, вольные, подвластныИ высшей силе, влившей разум в вас;А небеса к нему и непричастны.*
82И если мир шатается сейчас,Причиной — вы, для тех, кто разумеет;Что это так, покажет мой рассказ.
85Из рук того,* кто искони лелеетЕе в себе, рождаясь, как дитя,Душа еще и мыслить не умеет,
88Резвится, то смеясь, а то грустя,И, радостного мастера созданье,К тому, что манит, тотчас же летя.
91Ничтожных благ вкусив очарованье,Она бежит к ним, если ей препонНе создают ни вождь, ни обузданье.
94На то и нужен, как узда, закон;На то и нужен царь, чей взор открытоХоть к башне Града* был бы устремлен.
97Законы есть, но кто же им защита?Никто;* ваш пастырь жвачку хоть жует,Но не раздвоены его копыта;*
100И паства, видя, что вожатый льнетК благам, будящим в ней самой влеченье,Ест, что и он, и лучшего не ждет.
103Ты видишь, что дурное управленьеВиной тому, что мир такой плохой,А не природы вашей извращенье.
106Рим, давший миру наилучший строй,Имел два солнца,* так что видно было,Где божий путь лежит и где мирской.
109Потом одно другое погасило;*Меч слился с посохом,* и вышло так,Что это их, конечно, развратило
112И что взаимный страх у них иссяк.Взгляни на колос, чтоб не сомневаться;По семени распознается злак.
115В стране, где По и Адиче струятся,*Привыкли честь и мужество цвести;В дни Федерика стал уклад ломаться;*
118И что теперь открыты все путиДля тех, кто раньше к людям честной жизниСтыдился бы и близко подойти.
121Есть, правда, новым летам к укоризне,Три старика, которые досельТомятся жаждой по иной отчизне:*
124Герардо славный; Гвидо да Кастель,«Простой ломбардец», милый и французу;Куррадо да Палаццо.* Неужель
127Не видишь ты, что церковь, взяв обузуМирских забот, под бременем двух делУпала в грязь, на срам себе и грузу?»
130«О Марко мой, я все уразумел, —Сказал я. — Вижу, почему левиты*Не получили ничего в удел.
133Но кто такой Герардо знаменитый,Который в диком веке, ты сказал,Остался миру как пример забытый?»
136«Ты странно говоришь, — он отвечал. —Ужели ты, в Тоскане обитая,Про доброго Герардо не слыхал?
139Так прозвище ему. Вот разве Гайя,Родная дочь, снабдит его другим.Храни вас бог! А я дошел до края.
142Уже заря белеется сквозь дым, —Там ангел ждет, — и надо, чтоб от светаЯ отошел, покуда я незрим».
145И повернул, не слушая ответа.
Песнь семнадцатая
Круг третий (окончание) — Круг четвертый — Унылые
1Читатель, если ты в горах, бывало,Бродил в тумане, глядя, словно крот,Которому плева глаза застлала,
4Припомни миг, когда опять начнетРедеть густой и влажный пар, — как хилоШар солнца сквозь него сиянье льет;
7И ты поймешь, каким вначале было,Когда я вновь его увидел там,К закату нисходившее светило.
10Так, примеряясь к дружеским шагамУчителя, я шел редевшей тучейК уже умершим под горой лучам.
13Воображенье, чей порыв могучийПодчас таков, что, кто им увлечен,Не слышит рядом сотни труб гремучей,
16В чем твой источник, раз не в чувстве он?Тебя рождает некий свет небесный,Сам или высшей волей источен.
19Жестокость той, которая телесныйСменила облик, певчей птицей став,В моем уме вдавила след чудесный;*
22И тут мой дух всего себя собравВ самом себе, все прочее отринул,С тем, что вовне, общение прервав.
25Затем в мое воображенье хлынулРаспятый, гордый обликом, злодей,Чью душу гнев и в смерти не покинул.
28Там был с Эсфирью, верною своейВеликий Артаксеркс и благородныйРечами и делами Мардохей.*
31Когда же этот образ, с явью сходный,Распался наподобье пузыря,Лишившегося оболочки водной, —
34В слезах предстала дева, говоря:«Зачем, царица, горестной кончиныТы захотела, гневом возгоря?
37Ты умерла, чтоб не терять Лавины, —И потеряла! Я подъемлю гнетТвоей, о мать, не чьей иной судьбины».*
40Как греза сна, когда ее прерветВолна в глаза ударившего света,Трепещет миг, потом совсем умрет, —
43Так было сметено виденье этоВ лицо мое ударившим лучом,Намного ярче, чем сиянье лета.
46Пока, очнувшись, я глядел кругом,Я услыхал слова: «Здесь восхожденье»,И я уже не думал о другом,
49И волю охватило то стремленьеСкорей взглянуть, кто это говорил,Которому предел — лишь утоленье.
52Но как на солнце посмотреть нет сил,И лик его в чрезмерном блеске тает,Так точно здесь мой взгляд бессилен был.
55«То божий дух, и нас он наставляетБез нашей просьбы и от наших глазСвоим же светом сам себя скрывает.
58Как мы себя, так он лелеет нас;Мы, чуя просьбу и нужду другого,Уже готовим, злобствуя, отказ.
61Направим шаг на звук такого зова;Идем наверх, пока не умер день;Нельзя всходить средь сумрака ночного».
64Так молвил вождь, и мы вступили в теньВысокой лестницы, свернув налево;И я, взойдя на первую ступень,
67Лицом почуял как бы взмах обвева;«Beati, — чей-то голос возгласил, —Pacific!* , в ком нет дурного гнева!»
70Уже к таким высотам уходилПред наступавшей ночью луч заката,Что кое-где зажглись огни светил.
73«О мощь моя, ты вся ушла куда-то!» —Сказал я про себя, заметя вдруг,Что сила ног томлением объята.
76Мы были там, где, выйдя в новый круг,Кончалась лестница, и здесь, у края,Остановились, как доплывший струг.
79Я начал вслушиваться, ожидая,Не огласится ль звуком тишина;Потом, лицо к поэту обращая:
82«Скажи, какая, — я сказал, — винаЗдесь очищается, отец мой милый?Твой скован шаг, но речь твоя вольна».
85«Любви к добру, неполной и унылой,Здесь придается мощность, — молвил тот. —Здесь вялое весло бьет с новой силой.
88Пусть разум твой к словам моим прильнет,И будет мой урок немногословныйТебе на отдыхе как добрый плод.
91Мой сын, вся тварь, как и творец верховный, —Так начал он, — ты это должен знать,Полна любви, природной иль духовной.
94Природная не может погрешать;*Вторая может целью ошибиться,Не в меру скудной иль чрезмерной стать.
97Пока она к высокому стремится,А в низком за предел не перешла,Дурным усладам нет причин родиться;
100Но где она идет стезею злаИль блага жаждет слишком или мало,Там тварь завет творца не соблюла.
103Отсюда ясно, что любовь — началоКак всякого похвального плода,Так и всего, за что карать пристало.
106А так как взор любви склонен всегдаК тому всех прежде, кем она носима,То неприязнь к себе вещам чужда.
109И так как сущее неотделимоОт Первой сущности,* она никакНе может оказаться нелюбима.
112Раз это верно, остается так:Зло, как предмет любви, есть зло чужое,И в вашем иле* вид ее трояк.
115Иной надеется подняться вдвое,Поправ соседа, — этот должен пасть,И лишь тогда он будет жить в покое;
118Иной боится славу, милость, властьУтратить, если ближний вознесется;И неприязнь томит его, как страсть;
121Иной же от обиды так зажжется,Что голоден, пока не отомстит,И мыслями к чужой невзгоде рвется.
124И этой вот любви троякий видОплакан там внизу; но есть другая,Чей путь к добру — иной, чем надлежит.
127Все смутно жаждут блага, сознавая,Что мир души лишь в нем осуществим,И все к нему стремятся, уповая.
130Но если вас влечет к общенью с нимЛишь вялая любовь, то покаянныхКазнит вот этот круг, где мы стоим.
133Еще есть благо, полное обманных,Пустых отрад, в котором нет того,В чем плод и корень благ, для счастья данных.
136Любовь, чресчур алкавшая его,В трех верхних кругах предается плачу;Но в чем ее тройное естество,
139Я умолчу, чтоб ты решил задачу».*
Песнь восемнадцатая
- Гаргантюа и Пантагрюэль — I - Рабле Франсуа - Европейская старинная литература
- История молодой девушки - Бернардин Рибейру - Европейская старинная литература
- Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов - Гильем IX - Европейская старинная литература
- Парламент дураков - Сборник - Европейская старинная литература
- Книга об исландцах - Ари Торгильссон - Европейская старинная литература
- Сказки народов Югославии - Илья Голенищев-Кутузов - Европейская старинная литература