Занавес опускается - Найо Марш

– Банку подкинул все тот же остряк! – убежденно воскликнул Уитерс. – Готов поспорить: банку подкинули!

– Да, такую возможность исключать не стоит, – согласился Родерик.

– Совершенно верно, – неожиданно подал голос Фокс.

– Черт возьми, не знаю, что и сказать. – Уитерс покачал головой. – Какому врачу понравится, когда намекают, что он был невнимателен или ошибся? А речь идет об очень грубой ошибке. Учтите, я ни на секунду не допускаю, что тут есть хоть крупица истины, но уж если Анкреды решат поднять шум и всем скопом завопят: «Мышьяк!..» Постойте-ка! А с бальзамировщиками вы говорили?

– Еще нет. Но поговорим обязательно.

– Сам-то я в бальзамировании ни черта не понимаю, – пробормотал Уитерс. – Может быть, эта древняя книжица и выеденного яйца не стоит.

– У Тейлора в «Судебной медицине» на эту тему тоже кое-что есть, – заметил Родерик. – Как он пишет, для бальзамирования используют антисептики, обычно мышьяк, что в случаях намеренного отравления мешает выявить истинную причину смерти.

– Тогда что же даст эксгумация? Ничего.

– Я не целиком уверен в своей гипотезе, но полагаю, эксгумация со всей определенностью покажет, отравили сэра Генри или нет, – сказал Родерик. – Сейчас объясню почему.

III

В «Анкретонском трактире» Фокс и Родерик подкрепились отлично приготовленной тушеной зайчатиной и выпили по кружке местного пива. Хозяйка этой симпатичной маленькой пивной заверила Родерика, что при необходимости они с Фоксом смогут у нее переночевать.

– Боюсь, нам и в самом деле придется воспользоваться ее гостеприимством, – сказал Родерик, когда они вышли на улицу.

Деревня была освещена неярким зимним солнцем; на главной улице, кроме пивной и дома доктора Уитерса, располагались почта, часовня, магазин тканей и книжный киоск, клуб, аптека и несколько маленьких домиков. За грядой холмов золотились на фоне темного леса готические окна, многочисленные башни и невообразимо разномастные трубы замка Анкретон, с задумчивым и слегка деланным величием глядевшего на деревушку сверху вниз.

– А вот, значит, и аптека мистера Джунипера, – задержавшись перед витриной, сказал Родерик. – Приятная у него фамилия, Фокс, правда? Э. М. Джунипер[27]. Это сюда приезжали Агата и мисс Оринкорт в тот ненастный вечер. Давайте-ка и мы с вами навестим мистера Джунипера.

Но почему-то он не спешил войти в аптеку и, продолжая разглядывать витрину, бормотал себе под нос:

– Смотрите, как здесь все аккуратно, Фокс. Я люблю такие старомодные аптечные пузырьки из цветного стекла – вы тоже? А вон, видите, писчая бумага, расчески, чернила (этот сорт чернил во время войны исчез из продажи) и тут же рядом таблетки от кашля, скромные коробочки с бандажами… Глядите, детские карточные игры! «Счастливые семьи». Агата именно в этой манере изобразила Анкредов. Давайте подарим им колоду. Ну что, зайдем?

Родерик вошел первым. В магазинчике было два отдела. Один прилавок занимали мелочные товары, а второй, пустой и огороженный, использовался исключительно как аптека. Родерик позвонил в колокольчик, и мистер Джунипер вышел к посетителям – румяный, в белом халате, пахнущий чистотой и лекарствами.

– Чем могу быть полезен? – осведомился он и встал за аптечный прилавок.

– Добрый день, – поздоровался Родерик. – У вас случайно не найдется чего-нибудь забавного для маленькой девочки? Она болеет, и хотелось бы ее развлечь.

Мистер Джунипер перешел за другой прилавок.

– Возьмите «Счастливые семьи», – посоветовал он. – Или набор «Мыльные пузырики».

– Вообще-то меня просили привезти что-нибудь посмешнее, для озорного розыгрыша, – непринужденно соврал Родерик. – Подозреваю, что в жертву выбран доктор Уитерс.

– Да что вы? – Мистер Джунипер захихикал. – Боюсь вас огорчить. Выбор у нас невелик. Были, помнится, накладные чернильные кляксы… Нет-нет, я понимаю, что вам нужно, но, увы…

– Мне говорили, есть какая-то подушечка, которую надувают, а потом на нее садятся. Как я понял, довольно гадкая игрушка.

– А-а! «Изюминка»?

– Да, правильно.

Мистер Джунипер покачал головой и сокрушенно развел руками.

– А по-моему, у вас на витрине стоит коробка…

– Пустая! – Мистер Джунипер грустно вздохнул. – «Изюминку» купили, а коробку не взяли; я просто забыл ее убрать, извините. Как, право, досадно! – посетовал он. – Ведь у меня их была целая партия, но неделю назад – или прошло уже две недели, не помню, – я продал последнюю штуку. Кстати, ее купили тоже для ребенка. Тоже для девочки, которая заболела. – И, отважившись, он добавил: – Я сейчас даже подумал, а не для той ли самой?..

– Возможно, – кивнул Родерик. – Ее зовут Патриция Кентиш.

– Да, верно. В тот раз мне тоже назвали это имя. Она живет наверху, в замке. Большая озорница. Так что, как видите, сэр, у мисс Пантало… у мисс Патриции уже есть «изюминка».

– В таком случае я куплю «Счастливые семьи», – сказал Родерик. – Фокс, вам, кажется, была нужна зубная паста?

– «Счастливые семьи», – снимая с полки коробочку, повторил мистер Джунипер. – И зубная паста? Какую предпочитаете, сэр?

– Мне для вставной челюсти, – без восторга ответил Фокс.

– Для протеза. Понятно. – И мистер Джунипер перебежал за аптечный прилавок.

– Могу поспорить, что «изюминку» у нас перехватила Соня Оринкорт, – весело сказал Родерик Фоксу.

Тот что-то промычал.

– Раз уж вы сами угадали. – Мистер Джунипер лукаво улыбнулся. – Хотя, конечно, я не имею права выдавать эту молодую даму. Профессиональная тайна. Ха-ха.

– Ха-ха, – согласно хохотнул Родерик и положил «Счастливые семьи» в карман. – Спасибо, мистер Джунипер.

– Вам спасибо, сэр. Надеюсь, в замке все в порядке? Какая все же тяжелая утрата! Я бы даже сказал, утрата для отечества. Надеюсь, лишай у детишек проходит?

– Да, потихоньку. Прекрасный сегодня день, не правда ли? Всего доброго.

– Не нужна мне никакая зубная паста, – сказал Фокс, когда они вновь вышли на улицу.

– По-вашему, я один должен был все покупать, а вы бы так и стояли, надувшись как индюк? Ничего, спишете по статье «деловые расходы». Оно того стоило.

– Я не говорю, что не стоило, – согласился Фокс. – Итак, сэр, если «изюминку» купила мисс Оринкорт, значит, остальные шутки тоже ее работа?

– Очень сомневаюсь, Фокс. Точно известно, что все же именно Панталоша прицепила записку к пальто Миллеман. Девчонка славится шутками такого рода. Но, с другой стороны, судя по всему, номер с «изюминкой» и летающую корову придумала не она, а кроме того, моя жена уверена, что Панталоша не имеет никакого отношения ни к очкам на портрете, ни к вымазанным перилам, ни к надписи на зеркале сэра Генри. Что касается книжки в судке для сыра, я думаю, тут разгулялась фантазия кого-то третьего, а Панталоша, как и мисс Оринкорт, в данном случае совершенно ни при чем.

– Тем самым, если мы снимаем с девочки подозрения в наиболее серьезных проделках, остается только мисс Оринкорт и кто-то, пока нам неизвестный.

– Вы попали в точку.

– И этот неизвестный, чтобы бросить тень на мисс Оринкорт, пытается связать смерть старого Анкреда с мышьяком.

– Звучит логично, но бог его знает.

– Куда мы сейчас, мистер Аллен?

– Как вы насчет того, чтобы пройтись пешком пару миль? Пойдемте-ка в гости к Анкредам.

IV

– Лучше, конечно, было бы сохранить инкогнито, но надеяться на это нам не стоит, – сказал Родерик, когда они поднимались на вторую террасу сада. – Томас уже им позвонил и сообщил, что мы по крайней мере приняли его заявление к сведению. Так что можем с тем же успехом открыто представиться, а там уж что увидим, то увидим. Прежде всего хорошо бы осмотреть спальню покойного.

– Они небось и обои там успели переклеить, – кисло заметил Фокс.

– Интересно, Поль Кентиш разбирается в электроприборах? То, что Седрик в них ни черта не смыслит, я гарантирую.

– А это еще что такое?! – удивленно сказал Фокс.

– Вы о чем?

– Прислушайтесь – по-моему, плачет ребенок. Очень похоже, да?

Они были уже на террасе. С одной стороны она примыкала к картофельному полю, с другой – к лесу, и по обоим ее концам темнели густые кусты и невысокие заросли молодых деревьев. Из кустов, расположенных слева, неслось тоненькое прерывистое поскуливание, очень скорбное. Нерешительно остановившись, они поглядели друг на друга. Поскуливание прекратилось, и тишину наполнили обычные для сельского края звуки – по-зимнему отрывистый щебет птиц, тихий хруст голых ветвей.

– Может, какая-нибудь птица? – предположил Фокс.

– Нет, это не птица. – Родерик внезапно замолчал. – Вот, опять!

Писклявый протяжный вой то угасал, то вновь набирал силу, и эти переливы производили особенно удручающее впечатление. Без дальнейших размышлений Родерик и Фокс зашагали через сад по бугристой, покрытой мерзлой коркой земле. По мере того как они приближались к кустам, вой не то чтобы становился отчетливее, но как-то усложнялся, а когда они подошли к зарослям вплотную, приобрел и вовсе неожиданную окраску.