Страшно упрямый - Виктория Падалица

каким острым словцом или угрозой перекроет мои незыблемые аргументы.

Только бы ему не пришагало в голову усыпить меня снова и не провезти в чемодане в качестве багажа. А что если именно это он и затеял? Или только что к нему пришло озарение, что со мной так и надо поступить, чтобы избежать проблем?

Глава 5

— В конце концов, детка, а чем тебе плохо, поясни? — на мое удивление, Бейрут попробовал сгладить возникший между нами конфликт. — Отдохнешь от суеты, позагораешь. Там океан, климат тропический, пальмы, солнце, горы. Поверь мне, там очень красиво. Чем тебе не отпуск, скажи? Чем не курорт? Когда ты последний раз была в Бразилии? Ты хоть раз была в Бразилии? Уверен, что не была. Так чем тебе плохо поехать туда со мной? Тем более, я за все плачу, в счет твоего долга это не войдет.

— Повторяю, я с тобой в одном поле срать не сяду, не говоря уже про жить с тобой под одной крышей год! Когда до тебя дойдет очевидное? Вот же бабуин упоротый…

— Не смей так выражаться! — вспыхнул Бейрут в момент, и я сразу не успела понять, с чего именно он так завелся. — Терпеть ненавижу, когда меня сравнивают с животными! Ненавижу!

Ох! Его обидело сравнение с бабуином… Какие мы нежные, однако…

— Да неужели? — ерничала я назло ему. — И даже Котиком не терпишь, чтобы тебя называли?

— Нет. — хмуро буркнул он в ответ.

— И даже Заей?

— И даже Заей! Все! Отвяжись от меня! Задрала! Стерва! — прогавкал Бейрут и в нервном темпе закурил очередную сигарету.

Я же продолжала непреклонно доводить его до белого каления. Почуяв, что в какой-то момент стала сильнее, я взялась предпринимать попытки задавить его волю и беспринципность.

— Ух, какие мы обидчивые… А надо было раньше думать, дорогой мой похититель! Когда ты меня похищал — вот тогда надо было думать головой, а не одним местом! Ты только представь, что тебе предстоит самый трудный год в твоей жизни! Потому что я не дам тебе спокойствия ни на секунду! Если не одумаешься и не отпустишь меня сейчас же, я сделаю так, что через год у тебя крыша поедет к чертям собачьим!

— Ага. Рискни. — по-хамски бросил он. — И вообще. Это тебе надо было думать головой, а не одним местом. Еще тогда, когда решила сигать на мне верхом. Всё фотки у тебя не получались, видите ли… А сама прыгала на мне, как Вавилонская блудница, без стыда и зазрения совести. Очаровывала своими трусами с ремнями и красным лифчиком…

— Ой, какие мы нежные! Посигать на тебе нельзя! Я уж промолчу, что сделал со мной ты! Бабуин… — запнувшись, так как взрывное слово вырвалось из меня само собой, я тут же попыталась приуменьшить урон сказанного. — премногоуважаемый!

— Я тебя убью. Клянусь. — процедил Бейрут хрипло и сквозь зубы. — Только назови меня так еще раз.

— Всего лишь убьёшь? Ой, да это так скучно!

Посмеялась я, активно, но не намеренно провоцируя эмоционально неустойчивого Бейрута на нервный срыв. На самом деле, я просто уже не могла остановиться и заткнуться во избежание плачевных и необратимых для меня последствий. Одно за другое зацепилось, и понеслась та самая жидкость по трубам. Ничего не могла с собой поделать, с меня прям лилось это самое, безудержным потоком, сносящим все разумное на своем пути…

— Зато мне будет весело. — продолжал Бейрут на той же угрожающей ноте. — Убью и не пожалею. Знатно поиздеваюсь над твоим трупом. Во все щели выдолблю. А после — в рот нассу, чтобы впредь думала, что говоришь.

Ну ни хрена себе у него фантазии!

Вот кто точно больной ублюдок — так это Бейрут, а не тот несчастный Серый из киноленты про оттенки, об которого бычки в детстве тушили.

— Ой, ой, ой! Боюсь-боюсь! — не прекращала огрызаться я, хоть и чувствовала нутром, что между нами запахло паленым. — Да и вообще. Как я буду думать, если умру? Что-то тут не сходится, дружок. Я ж не смогу думать, если буду мертвой.

Бейрут угрожающе вскинул вверх указательный палец, намереваясь добавить к своим пламенным речам нечто ценное, но по запарке упущенное.

— А сейчас ты скажешь, что сделаешь все это, когда я буду ещё жива, и после этого я умру долгой и мучительной смертью.

Несложно было догадаться, о чем Бейруту так не терпелось сообщить мне, и потому я поспешила озвучить это, опередив его.

— Именно! — гордо вскинув голову, подтвердил Бейрут и, кажется, не в шутку.

— Не, не верю. Ты на это не способен.

Переосмыслив услышанное еще раз, я пришла к тому зыбкому выводу, что Бейрут, пусть и бандит по роду деятельности, и жестокости в нем хоть отбавляй, но не псих и не маньяк. Он всего лишь запугивает меня, а сам не посмеет сотворить со мной то, что выдала его богатая фантазия. По крайней мере, я судила по своему впечатлению о нем, и первому и последующим. Мне хотелось верить в то, что Бейрут все-таки нормальный, добрый и ласковый. Где-то, в глубине души.

— Хочешь проверить, способен ли?! — Бейрут повысил на меня голос.

— Ладно, ладно! Проехали!

— Ох, детка. Нарываешься… Ох и нарываешься ты. Так и выпрашиваешь, чтобы я тебя как следует воспитал. Ну ничего, у нас впереди целый год. Шелковой у меня станешь.

Заметив, что Вольво замедлила ход, я попыталась свести ссору на нет. Побоялась, что Бейрут собирается сделать привал, чтобы продемонстрировать мне свои «способности».

— Я молчу. Даю обещание, что больше не буду звать тебя бабуином.

Бейрут повернулся и злобно покосился на меня, и только тогда я поняла, что только что сморозила. Это слово опять вылетело из меня ненамеренно!

— Нет, нет! Я молчу! Правда! Рот на замок! Всё-все! — изобразив жестом, что замкнула губы, а ключик выбросила, я упокоила руки на коленях и сделала вид, что ничего не произошло.

Всё-таки я не настолько смелая, чтобы лезть на рожон и провоцировать эмоционально неуравновешенного бандита на непредсказуемо ужасающие поступки в состоянии эффекта и дальше. А вдруг он и правда способен осуществить то, что сказал? Лучше впредь не испытывать его возможности.

— Вот ты стерва плоскозадая! — не унимался Бейрут, всё еще пребывая в вспыльчивом расположении духа. — С тобой нервов сколько надо, чтобы с ума не сойти?! И как тебя, такую гадюку, люди нормальные терпят?! Зачем ты только подкатила ко мне?! Вот на хрена было?! Я ж сказал тебе тогда, уйди и не трожь меня!

— Надо было.