Вселенная против Алекса Вудса - Гевин Экстенс

Элли откинула челку, сложила руки под своей маленькой, но гордо торчащей грудью и пару секунд с любопытством рассматривала меня. Я был уверен, что весь этот спектакль она разыграла нарочно, чтобы смутить меня.

— Ну, тогда колись. Что за причины?

Я задумался, чтобы получше объяснить, но в результате (кто б сомневался?) выпалил следующее:

— Когда называешь вещи своими именами, лишаешь их власти над собой.

Элли закатила глаза. Она вообще часто закатывала глаза. За один разговор она делала это столько раз, что могла бы запатентовать как фирменный трюк.

— Во чудак.

— Есть такое, — вздохнул я.

— Я не в смысле наезда, — добавила Элли. — Вообще, чудаки не худший тип людей.

— Спасибо, — произнес я, потому что любая оценка, отличная от оскорбления, казалась мне тогда комплиментом. — А можно теперь я спрошу?

— Что-нибудь бестактное? — подмигнула Элли.

— Вообще-то, да. Как раз насчет матерщины. Ну, насчет слова на букву «м».

— Валяй.

— В общем… — я чуть помешкал. — С тех пор, как я выругался, люди чуть ли не в очередь выстраиваются, чтобы объяснить мне, насколько это ужасно и оскорбительно. Вот об этом и хочу тебя спросить.

— Интересуешься моим мнением?

— Ну да.

— Как женщины?

— Ну да.

Элли снова закатила глаза.

— Я вообще не врубаюсь, в чем фишка. Слово как слово.

— Понятно.

Элли, не моргнув глазом, проговорила матерное слово несколько раз подряд.

— Видишь? Ничего такого.

Ее ответ меня приободрил.

— Спасибо, — сказал я. — Узнал много нового.

Я отправился было дальше, но Элли схватила меня за руку.

— Эй, ты куда! — воскликнула она. — Чего ты шарахаешься? У меня к тебе вообще-то дело. — И не без сарказма добавила: — Если, конечно, ты никуда не спешишь.

— Собирался пройти еще круг, — ответил я.

— На хрена? — поморщилась Элли, но тут же передумала: — Ой, ну ладно, ладно. Пройдусь с тобой. Ща…

Она достала из сумочки пачку сигарет. Я нервно заозирался.

— Расслабься, — бросила Элли. — Все равно никто не смотрит.

— Пока не смотрит, — заметил я. — Но мы на виду.

— Говорю, расслабься, — повторила Элли. — На виду курить безопаснее всего. Пойдешь прятаться за беседку или к дальним корпусам, спалишься на раз. Туда только полные дебилы ходят курить. А на открытом месте никто тебя не засечет, потому что опасность видно издалека.

— Но опасность тоже тебя видит, — возразил я.

— Фиг они чего разглядят! Если только через телескоп.

— Миссис Мэтьюс ходит с биноклем.

— Ха, миссис Мэтьюс — овца! — сказала Элли. — Да она собственной тени боится.

— Знаю.

— Тебе не предлагать?

— Не надо.

Мы двинулись вперед, и она стала рассказывать мне про свою эпопею с пирсингом. На пятнадцатый день рождения Элли решила сделать себе подарок и проколоть бровь. Так сам собой отпал мой вопрос про загадочный пластырь над правым глазом, на который я из вежливости старался не смотреть. Зато возник другой: как она собиралась скрывать пирсинг от окружающих.

— А я не собиралась его скрывать, — ответила Элли. — Думала, получится как с хаером. Я тогда покрасилась, и все. Предки побухтели и смирились. Конечно, долго выносили мне мозг, но не брить же меня налысо? Так что тогда прокатило. Ну я и решила, что с пирсингом выйдет то же самое. Прихожу в воскресенье домой, а они мне такое закатили!.. Можно подумать, я в подоле принесла или еще что похуже.

Я не знал, как это прокомментировать.

— Короче, — продолжила Элли, — до кучи выяснилось, что в Асквит с пирсингом вообще не пускают. Прикинь?

— Прикинул.

— У них, видите ли, дресс-код. Придумали тоже… Придурки, блин, — она сделала затяжку. — В общем, все долго орали, чтобы я срочно все вытащила. Вот и хожу теперь как дура с этим пластырем, пока дырка не зарастет.

— Неприятная история, — согласился я.

Повисла пауза. Элли посмотрела налево, потом направо и прошептала:

— Прикол в том, что он на месте.

— В смысле пирсинг?

— Ну! — кивнула Элли. — Мама спрятала от меня кольцо, но я купила еще и штангу, а ей не сказала. А чего? Все равно под пластырем не видно.

В этой логике мне виделась заметная брешь.

— Щас объясню! — опередила меня Элли. — Я все придумала. Сперва буду ныть, что с пластырем выгляжу как чмо и все в меня тычут пальцами. Потом сменю пробор — чтобы челка была на другую сторону. Вообще, конечно, неохота, потому что справа я фотогеничнее, ну да ладно. Зато никто ничего не заподозрит — все решат, что я прячу пластырь. А к тому времени, когда дырка якобы затянется, все привыкнут к новой прическе, и проблема решена.

— Ты это серьезно? — удивился я. — Будешь всю жизнь прятать пирсинг под челкой, чтобы никто не увидел?

— Почему всю жизнь? Осталось потерпеть год или около того. А пока куплю лак сильной фиксации, и все. Хочешь, покажу?

Не дожидаясь ответа, она бросила и затоптала сигарету, потом осторожно отклеила пластырь и бросила его в кусты.

— Мусорить нехорошо, — заметил я.

— Вудс, ну ты шутник, — засмеялась Элли.

— Я правда считаю, что нехорошо.

— Я верю! То-то и смешно.

Штанга, которую продемонстрировала Элли, была похожа на два крохотных синих шарика, приклеенных по обе стороны брови там, где черные волоски сходились в тонкую линию. Кожа вокруг выглядела воспаленной.

— Круто, да? — улыбнулась Элли и, не дожидаясь ответа, достала из сумки свежий пластырь и заново заклеила бровь.

Мы пошли дальше. Элли закурила новую сигарету и наконец рассказала, какое у нее ко мне дело.

— Попроси мать, чтоб взяла меня на работу, а?

Вот уж чего я никак не ожидал.

— На работу?..

— Ну да. Могу по выходным или по вечерам, и еще во время каникул. Деньги нужны, а карманных мне больше не дают.

Это мне было как раз понятно.

— Короче, я подумала, если уж идти куда работать, то чтоб было прикольно, как у твоей мамы, — сказала Элли.

Я и представить себе не мог, что перспективу работать на маму кто-то мог счесть прикольной. К тому же вряд ли родители Элли одобрили бы такой выбор. О чем я ей незамедлительно и сообщил.

Элли закатила глаза.

— Я что, дура, говорить им, где работаю? Скажу, что ишачу в бигмачной или еще где-нибудь.

— Понятно, — кивнул я и снова задумался. — Но тебе все равно понадобится разрешение родителей. Без него она не сможет тебя нанять.

Элли пожала плечами.

— А чего, у тебя мать так уж заморачивается на официальных бумажках?

— Н-не очень, — признался я. Все равно я не умел врать, тем более когда нервничал.