Нехитрая игра порока - Марина Владимировна Болдова

наш местный патруль…

– Или Талгаев не возвращался. Тогда точно убийца вашего отчима и отца – не он.

– Получается, мой брат – несостоявшийся грабитель. Если не считать грошовой подвески, ничего не украл. Лишь на эмоциях устроил серьезный погром в мастерской Карима. И бродит где-то голодный и несчастный…

– О-о… вот вам его уже жаль! Как-то вы непоследовательны, Асия Каримовна! Совсем недавно были уверены, что он убийца! – Фирсов улыбался, но взгляд был холоден.

Я не ответила. На днях, оплакивая свое навалившееся внезапно сиротство, я убеждала Соню, что мне никто и не нужен. Ни муж, ни сестра. Потому что не хочу я никого любить – всех, кто становится мне дорог, забирают. Кто? Да небеса, бог, дьявол, какая разница? В истерике я гнала и ее, пусть бы уже ушла сама, а не… Даже думать, что и с Соней может что-то случится, было больно. «Ты – эгоистка в энной степени, Аська! А о том, как я, ничего о тебе не зная, жить буду, ты подумала? Выкинет она меня из своей жизни… дура такая!» – Соня улыбнулась, но тут же расплакалась. А мне тогда показалось, что мы обе вынырнули из холодной мутной воды. Мне столько лет ее не хватало, я сама загнала себя в это болото, где жила жалкой царевной-лягушкой, лелея свои обиды на близких. В ожидании – нет, не принца, их с повинной. А винить нужно было лишь себя.

Сейчас я потеряла отчима и отца, но нашла сестру и брата. И вновь показала себя эгоисткой – оттолкнула недоверием Ольгу. Не упустить бы Джамала…

– Асия Каримовна, уходим, – Фирсов окликнул меня уже от входных дверей. – Эксперт прибыл снять отпечатки с портрета. Желаете поприсутствовать?

– Да, конечно. – Я оглянулась на Барковских: Сони в комнате не было, Осип Семенович прощально махнул рукой.

Фирсов спустился на этаж первым. Послышались мужские голоса, было понятно, что он впустил в квартиру эксперта. Когда же я миновала лестничный пролет, моим глазам предстала неожиданная сцена: возле двери в квартиру Карима, уткнувшись лбом в стену, стоял человек в черной куртке с капюшоном. Фирсов застегивал на его запястьях наручники.

– Знакомьтесь, Асия Каримовна. Ваш брат – Джамал Асланович Талгаев. Или Гиржель, как вас больше устроит.

Глава 25

Джамал настолько был похож на нашего отца, что оспаривать его принадлежность к потомству Гиржеля было бы бесполезно. Я испытывала странное для первой встречи чувство, очень похожее на жалость. Но это не было жалостью – я готова была броситься на защиту своего, уже оправданного моим сердцем, родного брата. Младшего. Маленького. Совершившего глупость, но никак не преступление. Бросив на Фирсова злой взгляд, я взялась за ручку двери.

– Давайте зайдем в квартиру! – произнесла я с досадой, распахивая дверь. – Незачем устраивать публичную демонстрацию.

– Вы кого имеете в виду под публикой, Асия Каримовна? – удивился Фирсов, обводя взглядом пустую лестничную площадку.

Словно в ответ с первого этажа раздался голос Тарановой:

– Ася, у тебя там все в порядке? Помочь? Виталий дома! Позову!

– Все хорошо, Нина Андреевна. Со мной полицейский. Спасибо.

Фирсов уже по-хозяйски расположился в гостиной, усадив Джамала за стол у окна. Левая рука бедного арестанта была пристегнута наручниками к стояку отопления. Оба молчали.

А у меня в памяти вдруг всплыла картинка – однажды вот так же сидящими друг напротив друга за этим же столом я застала Карима и Макса. Тогда я испугалась, заметив, как зло смотрит отчим на моего друга. Нет, на любимого. То, что люблю Юренева, Карим знал. Они молчали, но я была уверена, что перед моим приходом последнее слово сказал он. Макс бросил на меня осторожный взгляд и тут же отвернулся к окну. А отчим встал, забрал у меня из рук пакеты с продуктами и вышел. «Что-то случилось? Ты давно пришел? Что он тебе сказал?» – засыпала я вопросами Макса, уже догадываясь, что ответы мне не понравятся. «Обещал убить, если тебя обижу», – улыбнулся он, но по тому, как быстро отвел взгляд, я поняла, что это далеко не вся правда. Расспрашивать было бессмысленно.

Я до сих пор не знаю, что произошло в тот день между Каримом и Юреневым…

По звукам, доносившимся из спальни, я поняла, что там работает эксперт. Застыв на пороге гостиной, я раздумывала – остаться ли мне здесь, идти в спальню к эксперту или вообще пойти вон – на кухню.

– Асия Каримовна, хотите присутствовать при опросе Талгаева? – Фирсов достал из папки плоскую коробочку – диктофон.

– А вы имеете право допрашивать его? В чем вы его подозреваете?

– Пока речь не идет о допросе в рамках уголовного дела, а лишь о пояснении обстоятельств, при которых гражданин Талгаев оказался в непосредственной близости к месту совершенного недавно преступления. Вы, Талгаев, согласны рассказать, что вы делали у дверей квартиры Бахметева? – Фирсов нажал кнопку диктофона. – Начните с ваших персональных данных. Имя, фамилия, отчество, год рождения…

Я слушала, как Фирсов зачитывает права Джамалу, как тот в такт его словам согласно кивает, бросая при этом на меня короткие взгляды. Джамал был явно растерян и напуган, и я понимала почему. Он не убивал Карима, возможно, даже не знал, что тот мертв. Но упоминание об уголовном деле не могло его не насторожить. Понимала я и то, что майор со своей хваткой выжмет из него всю правду.

– Итак, начните с того, где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Бахметевым Каримом Николаевичем?

– Я не был с ним знаком лично. Я проник в его квартиру.

– Когда точно это произошло? Он сам открыл вам дверь?

– Нет. Я вообще был уверен, что здесь никто не живет. Около часа ночи двадцатого ноября я открыл замок отмычкой. Это несложно. Мне была нужна одна вещь. Но я ее не нашел!

– Застали хозяина и убили его? – неожиданно задал прямой вопрос Фирсов, а Джамал открыто посмотрел на него.

– Я не убивал. Не было никого в квартире! Лежала сумка с вещами на кровати, остатки еды на столе в кухне. Повторяю – мне была нужна одна вещь.