Не доверяйте кошкам - Жиль Легардинье

— Ксавье, заводись и вали отсюда!

Когда он поворачивает ключ зажигания, выхлопная труба изрыгает огромное черное облако. Но окружающей среде ничего не грозит, поскольку Жан-Мишель вдыхает большую его часть. Шесть лет пассивного курения менее чем за секунду. Настоящий герой.

Погасив все огни, КСАВ-1 медленно пятится к нам. Даже я считаю, что мотор работает с потрясающим звуком. Рик снаружи руководит маневрами Ксавье.

Машина проезжает еще немного назад и начинает разворот, чтобы выехать на аллею в нужном направлении. Ксавье опускает стекло:

— Ну что, я еду?

— Давай, все чисто. Встречаемся у тебя.

Рик берет рацию:

— Южная зона и ворота, подтягивайтесь к выходу, КСАВ-1 прибывает.

Ксавье трогается с места, и его огромный темный болид скользит в ночи между клумбами, заняв всю ширину аллеи.

Рик не теряет времени:

— Жан-Мишель, укройся в гараже, мы с Натаном поставим все на место. Жюли, иди с ним, окажи ему первую помощь.

— Вы скоро придете?

— Не волнуйся. Как только поставим все обратно.

Он провожает меня и вместе с Натаном задвигает за мной панель. Он там, с другой стороны забора, молча работает в темноте.

Жан-Мишель корчится от боли.

— Обопрись на меня, поднимемся к Ксавье, посмотрим, что с тобой.

47

Кто-то стучит в дверь квартиры Ксавье. Условный сигнал верный. Это Рик. Я буквально бросаюсь ему в объятия. Прижимаюсь к испачканной в земле щеке. Обвиваю руками его шею. Крепко-крепко обнимаю. Он кладет руки мне на спину. Наверное, потому, что он не обнимает меня с той же страстью, я внезапно осознаю, какую вольность допустила. Ну и пусть, это было восхитительно, а под грязью на моем лице он не увидит, как я покраснела. Я веду его в гостиную, где лежит Жан-Мишель со льдом на лодыжке, в окружении всех девчонок. Отдых уставшего воина. Рик спрашивает, как он. Отвечаю, что жить будет. Вот его самооценка, боюсь, пострадала больше…

— Есть новости от Ксавье? — спрашивает Рик.

— Он звонил. Все в порядке. Думаю, скоро будет.

Девчонки уже делятся впечатлениями, кто какого страху натерпелся. Жан-Мишель задумчиво молчит или, возможно, медитирует. Натан разливает по бокалам вино, но мы ждем Ксавье, чтобы чокнуться.

Рик подходит ко мне:

— Ты была великолепна. Настоящий солдат элитного подразделения.

— Ты правда так думаешь?

— Ты действовала как профессионал.

— А меня впечатлило твое хладнокровие.

В квартиру снова стучат. Это условный сигнал, но не совсем правильный. Я подхожу к двери:

— Кто там?

— Это я, — быстро произносит Софи, — открывай, я забыла, как надо стучать. Еще две секунды, и мне придется пописать прямо на лестничной площадке!

Через несколько минут к нам присоединяется Ксавье. Наконец команда в полном сборе. Мы победили. Вместе нам удалось провернуть безумную аферу. И, словно опытные агенты, мы не оставили после себя никаких следов, кроме отпечатков шин на траве между гаражом и аллеей. Мы так горды и довольны собой, что, отмечая успех, шумим на всю катушку после вынужденной тишины во время операции. Еще немного, и мы затянули бы воинственные песни, но я, к примеру, знаю только детские считалки. Вы можете себе представить батальон особого назначения, поющий хором «Мышка, мышка, длинный хвостик»?

И как раз в тот момент, когда все чокаются и со смехом вспоминают подробности безумной операции, меня вдруг охватывает дикий страх и я начинаю дрожать с головы до ног. Сейчас со мной случится первая в жизни истерика. Ко мне подходит Софи. Она выглядит совершенно спокойной.

— Браво, дорогуша, — говорит она. — Ни минуты опоздания.

Я с трудом выдавливаю сквозь рыдания:

— Ты о чем?

— О запрограммированном включении сознании. Прошло ровно два часа. Какая пунктуальность! Сейчас-то ты хоть понимаешь, во что нас втянула?

Я знаю, что мне нужно, чтобы успокоиться: холодный душ вместе с Риком, без одежды.

48

В последующие недели что-то изменилось. Начиная с субботнего вечера все, кто участвовал в операции, стали ближе друг другу, словно связанные общей тайной. Как сказал бы Ксавье, мы теперь — однополчане.

С Риком мы созваниваемся почти каждый день, если не видимся. Голос диктора за кадром: тема наших сегодняшних теледебатов — «Начиная с какого момента следует ждать поцелуя от парня или попытки заняться с вами любовью?». В числе приглашенных экспертов — учитель физкультуры, он же знаток мужской психологии, возомнивший себя божеством; Жеральдина Дагуэн, специалист по канцелярским скрепкам; менеджер с лопатой, освоивший в Африке рытье колодцев, и, конечно же, кот.

Боюсь, то, что сейчас вырисовывается между Риком и мной, — худший из всех возможных вариантов. Мне кажется, что, откручивая деревянные панели, затыкая собой водонагреватели и спасая квартиру от пожара, мы превратились в лучших друзей — и не больше того. В наших отношениях нет ни намека на флирт. Конечно, мы вместе ходили на концерт, но слово «романтичное» к этому свиданию мало подходит. И что мне делать?

В булочной я совсем освоилась и нашла общий язык с командой, которая не жалеет об уходе Ванессы. Дени то и дело зовет меня, чтобы я попробовала его новые рецепты, Николя учит новым словам, благодаря чему я смогла назвать месье Калана «стардиот…», убедив его, что этим хвалебным словом раньше именовали самых знатных людей в наших краях. Даже мадам Бержеро чуть не умерла от смеха…

Теперь, как расторопная продавщица, я могу одновременно упаковывать самые капризные пирожные и слушать последние сплетни, которыми обмениваются покупатели. Уже через несколько дней после операции «КСАВ-1» наши клиенты взволнованно обсуждали слухи о том, что какие-то бандиты, удирая от полиции, сломали ограду городского сада, а их машина таинственным образом испарилась в двух шагах от боковой аллеи. Мадам Туна даже утверждала, что в саду до сих пор видны следы от шин. Еще несколько дней спустя это был уже НЛО, пролетевший той ночью над нашим городом. Очевидцы божились, что явственно видели огромный черный космический корабль, скользивший на бреющем полете над аллеями сада — наверняка для того, чтобы взять образцы нашей флоры и фауны. Будет над чем посмеяться с ребятами!

Короче говоря, за эти дни я поняла, что булочная — превосходный наблюдательный пункт для тех, кто интересуется себе подобными. Люди здесь предстают во всей своей красе. В магазин надо набирать не продавщиц, а исследователей-антропологов и психологов. Не стоит ждать, пока исчезнет цивилизация, чтобы потом пытаться составить о ней представление по останкам, обнаруженным при раскопках. Если вы хотите познать подлинную суть человеческого вида, вам достаточно целыми днями продавать хлеб.

Со своего места я не испытываю ни желания, ни потребности давать оценку услышанному. Я просто учусь. Болтливость покупателей порой меня раздражает, а то и шокирует, но в конечном итоге помогает лучше понять людей. Интеллект, воспитание и внешность, конечно же, много говорят о человеке, но лучше всего люди познаются по тому, что они готовы сделать или рассказать без принуждения. Вариантов тут бесконечное множество, но, глядя на вереницу людей всех возрастов и званий, я заметила, что человеческий род в целом делится на тех, кто создан для любви, и тех, кто даже не понимает, что это такое. Чувствительные натуры — и все остальные. С тех пор я с любопытством смотрю на людей через эту призму. Отличить два этих типа можно как по внешности, так и по поведению. Начиная с того, как человек смотрит на вас, и заканчивая тем, как он отсчитывает деньги. Включая вежливое «здравствуйте» у двери, которая захлопывается перед носом идущего следом. Одни напрасно пытаются спрятать доброе сердце под напускной суровостью. Другие могут сколько угодно рассыпаться в любезностях — они думают только о себе. Даже мне этот метод познания людей вначале показался слишком простым, но попробуйте сами, и вы увидите, что он работает.

Я неминуемо задаю себе вопросы о тех, кого знаю: Софи, мадам Рудан, Мохаммеде, моих родителях, Ксавье и самом важном для меня человеке — Рике.

Как и у всех других, в его натуре нет ничего ни слишком черного, ни исключительно белого. Но именно о нем мне особенно сложно составить четкое мнение. Это оттого, что моя теория глупа, или потому, что он недостаточно откровенен? Судя по его манерам и поступкам, он хороший парень. Однако сомнений нет: рассказывает он далеко не все. Думай, Жюли, думай, от этого, возможно, зависит немалая часть твоей жизни…

Вечером, когда Рик сказал, что зайдет ко мне, я, признаюсь, вообразила все, что только можно и нельзя. Чтобы не оказаться застигнутой врасплох, я мысленно подготовила различные ответы на его возможные предложения: