Сказка для взрослых - Эдуард Юрченко

– Здрав будь, поросенок.

– Угу, – не зная почему, ответил кабан.

– Воспитанные звери на приветствие отвечают приветствием, – нравоучительным тоном произнес леший.

– Здравы и вы будьте, – дрожа и переминаясь, ответил кабан, боясь при этом даже взглянуть на собеседников.

– Скажи-ка мне, дорогой наш друг, – с хитрецой говорил шакал, – а известна ли тебе причина, по которой ты был приглашен в святая святых, на поляну белокаменную, сокрытую от посторонних глаз?

Кабан, и вправду ставший к этому времени поросенком, отрицательно закачал головой, снова испортив воздух на поляне.

– Хорошо, – удовлетворенно заключил шакал, – тогда ответь: готов ли ты сохранить в секрете все услышанное здесь, и ни при каких обстоятельствах никому не раскрыть поведанных тебе тайн?

Кабан, как зомбированный, быстро-быстро закивал башкой.

– И ты готов в этом поклясться?

– Кля-нусь, – еле слышно хрюкнуло морально убитое существо.

– Ну, вот и отличненько, – сказал шакал, довольный наглядным уроком укрощения клыкастой зверюги, преподнесенным лешему, – будем считать, что мы тебе поверили. А осознаешь ли ты, хрюкающее рыло, что с тобой сделают эти милые волки, если тебе вздумается нарушить наш уговор?

– Угу, – чуть не плача, ответствовал крючкохвостый плебей.

– Господа, – обратился к охране шакал, – предоставьте нам с господином лешим возможность насладиться общением с новым другом.

Волки, убрав звериный оскал со своих не очень-то дружелюбных морд и спрятав клыки, быстренько удалились, и на белокаменной поляне остались шакал, леший и до смерти перепуганный кабан. Главный интриган, обойдя свиную особь со всех сторон и оценив ее состояние как неадекватное для продолжения разговора, принялся приводить зверя в чувство, изображая свое полное расположение к нему.

– Дорогой кабан… да чего там – вепрь, – сказал шакал, подойдя к хрюкающему созданию и положив лапу на загривок собеседника, – до нас с лешим дошел слух, что ты храбро и самоотверженно повел себя в ситуации со старым кабаном, что смело выступил против зарвавшегося предводителя, поддавшись праведному порыву восстановления справедливой справедливости, и что при этом даже не побоялся численного перевеса в живой силе и очень достойно ушел непобежденным с поля брани.

Кабан впервые с момента попадания на белокаменную поляну почувствовал твердую почву под ногами.

– Мы с лешим, – продолжал шакал, – управляя великими лесными угодьями, пристально следим за всяческими актами проявления беззакония и несправедливости по отношению к нашим подопечным.

Кабан ощутил, что практически остановившееся сердце вновь начало судорожно гонять кровь по сосудам.

– Тем более, – не останавливался шакал, – что такие молодые и смелые звери, как наш новый знакомый, достойны иной участи, нежели служить под началом старого, глупого и бесчестного предводителя.

Хряк уже во всю расправил спину и гордо похрюкивал, упиваясь дифирамбами могущественного интригана.

– И нам кажется, что ты вполне мог бы занять место кабаньего предводителя, если бы мы с лешим тебе немного помогли.

Кабан выпятил зенки и открыл пасть, из которой как перед едой потекла слюна. Он преданно глазел то на лешего, то на шакала, издавал нечленораздельные хрюки и судорожно кивал своей маленькой башкой, плавно переходящей в широкий мясистый ошеек.

– Итак, – закончил восхваления шакал, окончательно вербуя несведущую в подковерных играх животину, – мы с лешим, хорошо подумав и взвесив все «за» и «против», решили предложить тебе самое большее, что вообще может быть в здешнем лесу, а именно – нашу дружбу.

Шакал сделал длинную паузу, давая кабану время разложить сказанное по полочкам в маленьком и непродуктивном мозгу.

– Готов ли ты, потомок мужественного рода вепрей, стать другом самому великому лешему и его скромному помощнику?

С к а з о ч н и к: Шакал старался не высовываться и быть в стороне от публичности. Этот прием всегда приносил свои дивиденды: что бы не сделали ведомые им леший с медведем, выгоду от сделанного всегда получит шакал. С одной стороны, приписывание собственных побед всецело зависимым от него марионеткам где-то ущемляло самолюбие возомнившего себя великим гроссмейстером шакала, но с другой стороны, обеспечивало безопасность в случае, если что-то пойдет не так, как планировалось, и взбунтовавшееся зверье вдруг решит порвать своих рулевых. Боязнь за собственную шкуру и страх перед расплатой за содеянное пересиливали неудовлетворенное самолюбие зарвавшейся скотины. Поначалу, конечно, было обидно, но со временем старый хитрец стал получать огромное удовольствие от своего положения: ему, например, нравилось забавы ради стравливать между собой и представителей высшего лесного политикума, и отбросов звериного плебса. Эдакая звериная игра в шахматы…

Кабан, как зачарованный, внимал каждому слову лукавой морды, преданно глядя в размещенные на ней глаза:

– Я готов, готов, – скороговоркой выпалил клыкастый. – Можно, я вас поцелую?

Кабан бросился с распростертыми объятиями к шакалу, но тот успел осадить порыв хряка, отстранившись от него на безопасное расстояние:

– Мы не будем фамильярничать и брататься, как низшие сословия лесного сообщества. В нашем мире избранных достаточно звериного слова, сказанного тем, кто за него отвечает, – пафосно сымпровизировал шакал.

Кабан послушно опустил растопыренные грабли, засопел от удовлетворенного осознания, что его причислили к избранным, и громко хрюкнул, сам не понимая, зачем:

– Всегда!

– Что всегда? – не понял леший.

– Наш друг имел ввиду, – пришел на помощь кабану шакал, – что он всегда готов идти по тернистому пути избранных, невзирая на все тяготы и лишения, которым может подвергаться не только его шкура, но и само существование.

Последняя высокопарная фраза, произнесенная великим махинатором, заставила секача вытянуться по стойке смирно:

– Я готов, мой фюрер! – хрюкнул, прослезившись, кабан и добавил: – А куда идти?

С к а з о ч н и к: Ну, с фюрером я, похоже, переборщил… Наверное, просто не хватило словарного запаса… Я ведь, все-таки, сказочник, а не писатель, вот и придумываю, чего придумывается – сказки ради, а не смысла для.

Леший не выдержал и, проходя мимо шакала, тихо шепнул:

– Ну и тупой… Походу, нулевой вариант, только зря время тратишь…

Шакал, казалось, не заметил высказывания ведомой им скотины:

– Идти, мой друг, надо всегда вперед, не оборачиваясь назад, не щадить врагов, презирать слабых, ненавидеть сильных и согласовывать свои действия с тайными планами, ведущими нас к всемирному господству избранных над всеми лесными территориями нашей грешной земли.

– А что это за планы такие? Я о них не слыхивал.

– Потому и не слыхивал, что они тайные, – парировал шакал.

– А, вон оно как? А я то, дурак, – выпалил кабан, но, спохватившись, добавил, – в смысле, не понял сразу. Ну, то есть, не смекнул… А вы мне расскажете о них?

– Несомненно, мой дорогой друг, – сказал шакал, похлопав окончательно зомбированную скотину. – Но – всему свое время. Ты только приблизился к нашему клану, и еще не прошел полного посвящения в его ряды.

– А что надо для того, чтобы пройти посвящение?

– Ну, если тебе это интересно, – практически по слогам произнес шакал.

– Очень, очень интересно, мой Лев, – подобострастно выпалил кабан, жадно таращась на собеседника.

– Хорошо, я скажу, хоть это и достаточно рано в нашей ситуации, – сказал шакал и будто бы задумался.

Кабан в нетерпении елозил тылом, и, наконец не выдержав, ляпнул:

– Говорите быстрее, мой солнцеподобный учитель, а то меня сейчас разорвет от любопытства и желания как можно быстрее влиться в худшие ряды лучших из лучших… лучшие ряды худших из худших… просто влиться… ну, вы меня поняли…

– Я тебя прекрасно понимаю, мой искренний боевой товарищ, – в очередной раз словесно лизнул кабана шакал. – Так вот: для того, чтобы пройти полное посвящение в наш орден, необходимо на деле доказать свое право называться избранным. Исходя из вышесказанного, я сейчас задам тебе вопрос, а ты хорошенько подумай и ответь: готов ли ты испытать тяжелые испытания и встать под наши могущественные знамена?

– Яволь! – выпалил, не задумываясь, кабан.

С к а з о ч н и к: С «яволь», скорее всего, тоже перегиб вышел…

– Ты хорошо подумал?

– Точно-с так-с, – говорил, практически не соображая, боров.

– Ну, раз ты сам так решил, то опускай свои окорока на землю и внимательно слушай меня, не перебивая, а только конкретно отвечая на поставленные вопросы.

– Я готов, мой Лев, – успокаиваясь и изготовившись слушать, изрек кабан.

– Понимаешь ли, друг мой, в нашем лесу сложилась ситуация, когда плебс не уважает власть и голубую кость, а чтит тупых и примитивных предводителей наподобие старого кабана. В вашем стаде его никто не любит, но всегда избирают в лидеры исключительно из страха перед этой беспредельной рожей. Учитывая неписанные межлесные законы, мы, поборники справедливости и порядка, не имеем морального права вмешиваться в не менее демократический, чем у людей, процесс выборов. Однако мы не можем просто сидеть, сложа лапы, и ждать, когда эта скотина окончательно погубит такие извечные ценности, как настоящая кабанья дружба, преданность делу и чувство локтя. Ну, ты и сам все это знаешь…