Сказка для взрослых - Эдуард Юрченко

Бельчонок и ежик тут же принялись ему объяснять.

– Понимаете, какая петрушка приключилась, – продолжил кот после небольшой эффектной паузы. – Шакалы-то во Льва не верят, потому и не могут понять, почему же им никак не удается взять полную власть над лесом. Вроде все идет как надо, и тут вдруг трах-бах – и их всех, как бешеных псов, загоняют аж за можай (понятия не имею где это, но, наверное, где-то очень далеко).

Зверье долго молчало, пока старый кабан не прервал образовавшуюся тишину:

– И как прикажешь поступать со всем, что ты тут нам наговорил?

– Вот, – хитро произнес кот.

– Что – «вот»? – не понял кабан.

– А «вот» – это значит «вот», – выпалил кот.

– Медвежонок, – вежливо обратился к зверенышу старый кабан, – не окажешь ли присутствующим, совершенно запутанным полосатой тварью зверушкам, услугу, долбанув как следует стоящую рядом усатую скотину?

Говоря это, кабан медленно подтягивал к себе внушительных размеров дубину.

– А почему я? – не понял медвежонок.

– Да потому, криволапый, – ответил за старого кабана котячий друзяка, – что у тебя удар слабее, а если предводитель угадает в мурчащего, то прибьет скотину неминуемо, и тогда мы ни за что не узнаем, чего эта морда понавыдумывала.

– Как скажете, дяди кабаны, – поднялся медвежонок.

– Сидеть, – заорал кот, – бунт на поляне? Сначала дослушайте, а уж затем выводы делайте.

– Хорошо, продолжай, – изрек старый кабан. – Только пускай медвежонок разместится где-то в районе твоей полосатой пятой точки, и если кого-то, по обыкновению, опять занесет, то дружеский удар в печень вернет мечтателя на и без того грешную землю.

Кот, насколько смог, отодвинулся от медвежонка и продолжил, оглядываясь с опаской на косолапую угрозу, усевшуюся рядом:

– Хорошо, я продолжу, даже невзирая на отсутствие у присутствующих какого-либо понимания чувства прекрасного, а именно – высокохудожественного литературного слога и ораторского мастерства, носителем которых является ваш покорный слуга.

Зверье разинуло пасти, а старый кабан ответил за всех:

– Я бы посоветовал тебе продолжать с оглядкой на грубую физическую силу, разместившуюся рядом, а также на клыки, когти и копыта сидящих напротив.

– Ладно, так и быть, подчинюсь безосновательному и вероломному насилию. Итак, суть моего гениального предложения кроется в следующем: нам необходимо насолить шакалу настолько, чтобы он захотел нас со свету сжить. В общем, надо стать у него костью в горле. И вот когда он будет вне себя от ярости и решит порвать нас, как Бобик сосиску, а затем начнет-таки рвать, вот тут-то и появится всемогущий Лев, который всех нас и спасет.

Звери огорошено молчали.

– По крайней мере, я так думаю, – изрек кот.

– А если не появится? – осторожно спросил ежик.

– Тогда плохо дело. Если Лев не вмешается – порвут всех нас оптом, сто болячек мне в печенку.

– Ничего не скажешь, классное предложение, – съязвил кабаний старейшина.

– А главное – деловое, – поддержал его котячий друг.

– А еще – безопасное, – робко вставил шакаленок.

На поляне образовалась неловкая пауза: зверье пялилось либо в одну точку, либо по сторонам, почесывалось в разных местах и, похоже, думало, напрягая даже мышцы ушей.

– Еще идеи будут? – задал вопрос предводитель.

Кот отрицательно покачал головой. Звери, в свою очередь, повторили незамысловатые движения кота.

– Значится так, – проговорил, чего-то обдумывая, старый кабан, – раз других предложений нет, то придется реализовывать «гениальный» план нашего полосатого коллеги.

– А как? Каким образом? – не выдержал шакаленок.

– Не знаю я, – ответил кабан. – Котяра все это замутил – вот пущай и придумывает.

– Ах, значит так, – возмутился полосатый. – Как медведя позади меня сажать да крайнего искать – тут вы молодцы. А как серым веществом пошевелить, так – котик, родненький, выручай…

– Послушай, лохматый, – парировал кабан, – сценарий могу и я выдумать, но тут есть одна незадача: я – тупой прямолинейный солдафон, оттого и сценарии у меня получаются такие же тупые и прямолинейные. Думаю, тебе не понравятся.

– Например? – спросил, прищурившись котяра.

– Ну, например, взять дрын и колотить тебя, пока не околеешь, и вот когда начнешь околевать – Лев, глядишь, и появится защитить твою усатую тушку. Меня, понятное дело, к ответу, тебя – на костыли, но зато зверенышам утешение: смогут со Львом пообщаться, да проблемами своими поделиться. Как тебе такая пьеса? А? Ты – герой, хоть и искалеченный, а я, как вселенское зло, наказан по полной программе.

– Ну да, ну да, – проблеял кот. – Не нравится мне твой сценарий. Уж лучше я сам выдумаю чего-то не столь кровожадного.

– Вот и чудненько, вот и договорилися, – сказал старый кабан и по-дружески огрел котяру. Кот застонал, звери заржали, дятлы застучали…

В это время на родине зверушек происходили воистину сказочные дела: нерпа с легавым псом, посаженные в ямы не столь отдаленные, вдруг стали сильно недомогать, отчего администрации срамных ям пришлось обеспечить узников срочной инолесной медицинской помощью, а также обустроить индивидуальные места отбывания наказания с дополнительными удобствами. Главного волчару нетрадиционной ориентации, переведенного давеча на должность крота, сместили на другую, более красивую, но вовсе ничего не значащую работу. А медведь лапами своего старшего медвежонка стал отбирать отобранное даже у волков. Звери взвыли, но сила была на стороне медведя, потому-то и приходилось богатой элите делиться добром, награбленным неправедными трудами.

На самом деле весь этот цирк, а точнее будет сказать – зоопарк, как всегда, был придуман старым шакалом. Медведь же просто слушал его и делал все, как велел великий комбинатор, тем более, что следовать подсказкам шакала становилось все выгодней и выгодней: постоянные перемещения приближенного зверья на лесных должностях не давали последним организовываться в кланы, а отбираемое добро тешило алчность косолапого зверюги. Шакал крутил фигурами в окружении медведя, как человеки-наперсточники крутят наперстками. В результате этих перестановок на ключевых должностях оказывались нужные шакалу особи. К слову, обороной в лесу рулил вообще засланный с соседнего леса казачек, вернее – бык в козлиной шкуре. Или козел с бычьим интеллектом. Будучи тупой от природы, эта скотина с умным видом делала глупейшие вещи, разваливая все, чем ее ставили порулить. Шакал любил шутить по поводу этого экземпляра, говоря о том, что оборону любого леса составляют три ключевые линии – это выдолбы, надолбы и долбодятлы. Командующего обороной старый шакал относил к представителям последней линии защиты леса.

В общем, шакал знал, что делал. И кажущееся со стороны значительным усиление власти делало медведя уязвимым настолько, насколько он чувствовал себя в безопасности, благоговея от безмерного увеличения своего шишечного состояния. Единственное, что не мог понять медведь ввиду собственной недальновидности, так это то, что не старый шакал ему прислуживает, а наоборот – шакал танцевал медведя как хотел.

План был прост и незамысловат, как лесная тропа (она ведет – зверюга идет; только в нашем случае медведя, как барана, вела не тропинка, а старый шакал): медведь со своим отпрыском отбирают отобранное у хищников, затем шакалье отдает косолапого на разрыв обозленной толпе этих самых хищников, а потом сосредоточенное в одних лапах добро перекочевывает к представителям шакальства (у одного-то легче отобрать, чем у многих, а так получается все здорово и красиво: отобравшему у медвежьей семьи и предъявить-то нечего – он же хищников не обижал, а «честно», то есть – справедливо наказал зарвавшегося правителя; обозленным же хищникам, терявшим во всем этом спектакле несметные шишечные суммы, в качестве утешительного приза доставалось только рычащее от отчаяния косолапое существо). Что же касается медвежьего отпрыска, то у него после низложения папаши на выбор образовывались два варианта: он либо играет по сценарию, придуманному старым шакалом, добровольно отдав все отобранное и доживает остаток своей никчемной звериной жизни, упиваясь медом, либо же отправляется вслед за батяней.

С к а з о ч н и к: Придумается же такое… Прямо не сказка, а дефектив какой-то выходит… Эх, надо было все-таки на певца учиться…

XVI

А в это самое время шакал преподносил лешему, в третий раз набивавшемуся на место медведя, показательный урок подлости и интриганства. Как было сказано ранее, шакал распорядился найти во что бы то ни стало молодого кабана, затеявшего смуту в кабаньем стаде. И вот, когда сопливый по количеству лет кабан был доставлен пред очи ведущего и ведомого, шакал сделал незаметный знак лешему сразу не начинать разговор, а выдержать паузу, чтобы хрюкающее существо, испортив воздух, ощутило всю значимость момента. Следует отметить, что толстоносый был большим знатоком звериной психологии – не только в теории, ведь любил он и поэкспериментировать над недалекими люмпенами лесного плебса. Сделанная пауза, как говорится, возымела успех: кабана, стоящего в окружении нарочито обозленных и рыкающих волков, стала пробивать невесть откуда взявшаяся дрожь, конечности подкосились, корма опустилась на землю, а шерсть вздыбилась и покрылась испариной. И когда молодое, хорошо сложенное, мускулистое и грозное животное превратилось в домашнюю свинку, шакал заговорил вкрадчивым голосом: