Дядя самых честных правил 3 - Александр Горбов

остановился в знакомом тупике, протянул руку к стене и повернул Знак. На грубых камнях проступила дверца, щёлкнула замком и распахнулась. Киж с видом любопытного кота попытался туда сунуться первым.

— Дмитрий Иванович, будь другом, останься снаружи и покарауль. Нас не должны здесь увидеть, и уж тем более найти архив.

— Слушаюсь! — Киж щёлкнул каблуками и тихонько пробубнил себе под нос: — Не очень-то и хотелось, всё равно потом узнаю.

Не обращая на него внимание, я вошёл внутрь.

Комнатка оказалась крохотная, эдакий чуланчик два шага в ширину и три в длину. Возле дальней стены стояли стол и грубо сколоченная табуретка. Ни шкафов, ни сундука, ни даже полочки. Ну и где, спрашивается, секреты и тайны?

Я зажёг Знак ярче и наконец увидел — на столе были разложены шесть плоских деревянных ящичков, подходящие для листов бумаги. Это оно и есть? Сейчас посмотрим, что спрятали подчинённые Ушакова и почему не передали эти секреты Шувалову.

* * *

Первый ящик содержал целый ворох бумаг разного размера и ветхости. Минут двадцать я перебирал листы, вчитываясь в содержимое. Тайны оказались третьей свежести, времён регентства Бирона. Судя по документам, бывший фаворит Анны Иоановны был не таким уж и дурным человеком. Старался для державы, если воровал, то в меру, стремился угодить народу. Одно подвело его — регент был не слишком умён. Отчего многочисленные дворянские роды выкручивали ему руки и растаскивали государственное имущество. Заводы, рудники, земли — всё хитрыми махинациями уходило в загребущие руки. В списках мелькнул и знакомый мне Алексей Дмитриевич Голицын. Ай да князюшка! В каждую бочку мёда свою ложку сумел запустить. И даже не ложку, а хороший такой черпачок.

Я закрыл ящичек и отодвинул в сторону. Нет, эти секреты уже тухлые, даже официального расследования за давностью лет не будет. Можно смело оставить бумаги здесь и забыть. Пусть обнаружат через двести лет и почитают о делах предков.

* * *

Во втором коробе для бумаг нашёлся домашний секрет императрицы: четырнадцать лет назад Елизавета Петровна родила девочку, названную Августой. По всем признакам, отцом был Алексей Разумовский, бессменный фаворит и чуть ли не тайный муж государыни. Увы, судя по записке врача, ребёнок был болезненный и хилый. Чтобы избежать ненужных сложностей, младенца отдали на воспитание бездетной чете дворян Таракановых. Последние, получив из казны сто тысяч рублей, уехали в Италию по совету дворцового врача. Тёплый морской климат должен был помочь оправиться бедной девочке.

Эти документы я отодвинул к первой коробке. Тайна бесполезная, да к тому же бесчестная. Даже захоти я сыграть против императрицы, было бы низко упоминать бедного ребёнка.

* * *

В следующем ящичке лежала старая, но очень занимательная история о роде Голицыных. Больше двадцати лет назад, ещё при Анне Иоанновне, был арестован прошлый глава семейства, Дмитрий Михайлович. Семидесятилетний князь был обвинён в подготовке заговора и брошен в Шлиссельбургскую крепость. Где и умер, не вынеся дыбы и кнута.

Вместе с ним был арестован его сын, Алексей Дмитриевич, мой знакомый князь. После долгого разбирательства — отправлен прапорщиком на Кавказ, дабы искупить “грехи”. Однако хитрый князюшка сумел оттуда вымолить у Анны Иоановны помилование, свалив всё на отца. Вернулся в Москву и сидел там тише воды, ниже травы.

Казалось бы, история должна была закончиться на этом, но нет. В стопке оказались ещё документы. Секретный доклад врача о смерти Анны Иоанновны — императрица была отравлена, а не скончалась от болезни. Затем приказ Бирона, ставшего регентом, не предавать огласке отравление и провести тайное дознание. И третьей бумагой был доклад Ушакова.

Следствие затянулось на целый год. За это время власть поменялась несколько раз: был осуждён Бирон, свергнут Иван Шестой , а на трон взошла Елизавета Петровна. Ей-то и попал в руки документ — виновным в отравлении Анны Иоанновны был назван Алексей Дмитриевич Голицын. Князь ничего не забыл и не простил смерть отца. Подкупом, угрозами и шантажом он заставил личного повара императрицы влить яд в еду. Повара этого, кстати, на следующий день нашли повешенным.

Резолюция, написанная рукой Елизаветы прямо на докладе, стала для меня полной неожиданностью. “Заслужила, стервь. Ход делу не давать”.

Всё понятно, да? Был у Елизаветы зуб на свою родственницу, вот такенный зубище! Оттого и Голицына не стала наказывать. Наверняка там имелись и другие, политические, причины, но о них документов никаких не было.

Нет, однозначно — чем дальше от императорского двора, тем лучше. Не дворец, а серпентарий единомышленников.

* * *

В четвёртой коробке лежало всего три листа бумаги. Но прочитать их содержимое не представлялось возможным — текст был мешаниной букв, никак не желавших складываться в слова. Шифр? Похоже на то. А я, увы, не криптограф, чтобы решать такие загадки.

Я хотел было бросить листы обратно, но тут на дне ящика увидел ещё один лист. Вернее, небольшой кусок картона размером с ладонь. Надписей на нём не было, а вместо этого имелись вырезанные квадратные дырки. Ха! Да это же и есть ключ к шифру! Прикладываешь его к тексту, выписываешь буквы в прорезях, поворачиваешь по часовой стрелке и снова берёшь буквы. Решётка Кардано, вот как она называется.

Аккуратно собрав листы и решётку вместе, я положил их на край стола. Сейчас нет времени заниматься расшифровкой, а вот потом, вернувшись домой, надо обязательно прочитать сообщение. Чувствую, там есть что-то интересное.

* * *

Взяв пятый ящичек, я открыл крышку и принялся листать документы. И через пару минут почувствовал, как по спине побежали холодные мурашки. Вот она, настоящая обжигающая тайна. Такую даже в руках держать опасно, не то что выяснять детали.

Всем известно, что после Анны Иоанновны трон перешёл к младенцу Ивану Шестому, её внучатому племяннику. При нём регентом был сначала Бирон, затем его мать Анна Леопольдовна. Но через год Елизавета Петровна совершила переворот, сместила ребёнка и надела императорскую корону. Но вот куда делись Иван с матерью, никто не говорил даже шёпотом. И сейчас я читал именно про это.

Вся семья была сослана под охраной сначала в Рижский замок, а затем в страшную глушь — Холмогоры. Под неусыпной охраной приносивших особую клятву императрице: при малейшей попытке освобождения ребёнка должны были немедленно убить. Содержали его отдельно от матери, запрещали общаться даже с охраной. Кроме того, Елизавета приказала изъять все монеты с изображением бывшего императора, а также вычеркнуть его имя из всех