Вариант «И» - Владимир Михайлов

В Штатах эпидемии не было. Зато была политика; что вреднее – Ты ж, Господи, веси. Так что протянутая Изгоновым рука вряд ли повиснет в воздухе. Терроризм, похоже, прочно обосновался в Стране Господа Бога; люди вновь стали бояться летать, аэрокомпании несли убытки. Терроризм был различного происхождения: дальневосточный, латиноамериканский, европейский, но самым страшным считался исламский, ближне– и средневосточный. Предполагалось, что целью своей он имел расширение политического и экономического влияния афроамериканцев, в чьей среде Пророк – да будет Аллах им доволен – находил все больше сторонников; сами они это наотрез (и, надо полагать, не без оснований) отрицали, однако общественное мнение – великая сила в Америке – сложилось именно так. Полиция, ФБР, Национальная гвардия не могли переломить ситуацию.

Политикам же к тому времени становилось все яснее, что миром двадцать первого века будет владеть тот, кто владеет Исламом. Немедленно были предприняты попытки оседлать ветер – и политическим, и экономическим путем, и кнутом, и пряником. Начинать довелось с нуля: совсем не так давно пришлось ликвидировать последнюю военную базу в Саудовской Аравии – особой военной угрозы, кстати, ни для кого не представлявшую. Новая политика пустила хилые ростки; кого-то из тамошних правителей почти удалось уговорить; однако поздно спохватились. Слишком долго Соединенные Штаты воспринимались как одно из имен Иблиса – не только политиками (для них привычно менять ориентиры и в океане международных отношений ходить короткими галсами), но – главное – и народами, не говоря уже об улама, хранителях и толкователях веры. Они же ни на какие компромиссы не шли, чем дальше, тем больше ощущая свою силу. Что-то изменить в стране можно было, разве что пожертвовав религией, но она являлась одной из традиционных американских ценностей, лишаться которых никто и не собирался: одно дело – купить что-то, и совсем другое – обменять это самое «что-то» на святыню.

И это тоже доказывало, что для своего неожиданного демарша Изгонов выбрал нужный момент. Его предложения, по сути, означали отказ России от единения с Исламидой, а это Америку устраивало в наибольшей степени. Хотя прежде она, как известно, выстраивала другую политику: Россия корректирует действия ислама, Штаты – действия России, и все идет наилучшим образом. Но российские настроения заставили сомневаться в действенности такого расчета. И тут им преподносят такой подарок.

Так что у нас здесь мы – наша команда – встретимся уже завтра – нет, уже сегодня с силой, представляющей интересы американцев и наших обкомов. То есть новые обстоятельства требуют и нового анализа.

Но для создания новых каналов действия у них не будет времени. Так что волей-неволей им придется пользоваться старыми.

Так что мои задачи остаются в силе.

Мелочь, но приятно.

Но продолжим размышления: кто же на нашей стороне?

Азороссы. Та самая партия, от имени которой сегодня должен выступить Бретонский.

Эта партия, как нередко бывает, возникла из не очень определенного движения, в которое постепенно влились, кроме либеральных демократов с их традиционно восточной ориентацией, еще и происламские партии, преодолевшие первый период робости и убедившиеся в том, что разгонять их и применять другие жесткие меры власть не собирается (уже тогда ей это обошлось бы слишком дорого) и что можно безбоязненно вступать в серьезную политику. Движение заметно окрепло после того, как в него влились евразийцы – партия скорее исторического, чем чисто политического толка; евразийцы оплодотворили движение теорией, из которой, правда, к нашим дням сохранилось мало что, но главное они задали: вектор. А от создания теории оставался лишь один шаг до превращения движения в партию, что и произошло в указанные мною годы после того, как движение стало получать все большую поддержку от разочарованных Западом демократов.

Как ни странно, именно в последнее десятилетие были предприняты первые конкретные шаги по наведению Южного Моста. Вдруг, нежданно-негаданно, Россия – не правительство ее и не президент (все еще державшийся, хотя вопрос об упразднении президентства был поставлен уже давным-давно), но такое, казалось бы, стоящее вне политики заведение, как академический Институт Востока, выступило с предложением созвать панисламскую конференцию под лозунгом «Примирение», причем в виду имелось вовсе не улаживание коренных разногласий между аш-Шиа, признающими, как известно, единственным законным наследником Пророка его двоюродного брата и зятя, четвертого из когорты праведных халифов, Абу-л-Хасана ал-Муртада Али бен Аби Талиба, скончавшегося в 661 году, – и сторонниками ас-Сунна, Али Талиба не признающими, – хотя формально именно ради решения этой проблемы она и была созвана. Конференция с виду обещала быть чисто теологической, исторической и философской; однако, когда мне удалось одним глазом заглянуть в архивный список российской делегации, я лишь присвистнул: большую половину ее составляли вовсе не специалисты в делах исламского вероучения, а государственные политики (из оппозиции), финансисты и военные.

Нельзя обойти вниманием то, что вскоре после этой конференции произошло по меньшей мере два события, заслуживающих упоминания: на Северном Кавказе возникло неожиданное благодатное спокойствие, чего уже и перестали ожидать (правда, таджикские государства, светская республика и Исламский эмират, все еще обменивались свинцовыми любезностями), и второе – не правительство России, но некоторые банки и крупные компании получили довольно ощутимые кредиты – под льготный процент, но (как стало известно позже) на определенных политических условиях. После этого партия азороссов быстро ударилась в рост.

Кстати, немалая часть из полученных денег пошла в деревню. И, что уж совсем странно, их не разворовали; очевидно, своевременно предупредили, кого нужно, что это – табу, не то и головы недолго лишиться. В самом прямом смысле слова.

Из всего этого должно было, кажется, следовать единственное верное умозаключение: партия азороссов сегодня делала нужное и полезное дело и с политической, и с экономической точки зрения. Изгонов же делал выводы совершенно противоположные, пытаясь доказать, что куда лучших результатов добились бы именно Объединенные Коммунисты – если бы им не мешали, а, наоборот, поддерживали бы. И что лучшее будущее может находиться в любой стороне, но только не в той, где развевалось зеленое знамя Пророка.

Так. Но в таком случае некто Стирлинг, обратившийся ко мне, может оказаться…

…Размышляя так, я пропустил мимо ушей некоторую часть изгоновского доклада, а когда хотел снова вслушаться, мне помешал кто-то, опустившийся на стул рядом со мной; стул этот еще только что был занят, но вдруг освободился как по заказу. Я совладал с собой и даже не повернул головы, когда прямо в ухо мне едва слышно – легким ветерком – прошептали:

– Реан – доктору. В центре все в порядке. Смена произошла. Предупреждение оказалось полезным. Яичко было гусиным; извлечено целым и сварено.

Я лишь поднял брови, продолжая смотреть на докладчика, но совершенно перестав слышать его. Присевший рядом правильно истолковал этот знак удивления: ко мне следовало обращаться по фону, – горошина с самого утра лежала у меня в ухе, – но никак не путем личного контакта. Он так же едва уловимо пояснил:

– Сильные помехи: театр заэкранирован и подстрахован, сигнал не доходит.

Я чуть кивнул; это было разрешением продолжать информацию.

– Вас просят до события разобраться со списком. Непременно до начала. Второе: интересующий вас не найден. Продолжать поиски?

Тем же движением головы я выразил согласие.

Курьер исчез. Однако недолго пустовавшее кресло рядом со мной снова оказалось занятым. Меня обдало валом мужского благоухания: горьковатый запах дорогого лосьона, чуть приторный – дезодоранта, привычный – хорошего табака и вызывающий легкую ностальгию коньячный букет. Все это прекрасно монтировалось с давно знакомым образом несостоявшегося адмирала Седова.

– Привет четвертой власти, – проговорил он в полный голос, не обращая внимания на соседей. – Так и думал, что ты где-нибудь здесь тусуешься. У тебя уши не вянут от его болтовни?

– Ну почему же, – сказал я. – Интересно ведь, в каком гробу он собирается похоронить идею монархии.

– Да плевать ему на монархию; на деле они всего лишь против ислама – потому что он пытался с ними как-то договориться, но требовал идеологических уступок: он их идеологии никак не приемлет, а без своей догматики и популизма его партия – пустое место, полный вакуум.

На нас зашикали: оказывается, мы мешали слушать людям, принимающим все говорившееся всерьез; были тут, оказывается, и такие.

– Давай выйдем, разомнем кости, а то у тебя, наверное, дейдвуд уже онемел. Поболтаем где-нибудь в буфете, как два разумных человека, – предложил Изя.