Родина – за нами! - Дмитрий Юрьевич Манасыпов

каждый момент бойни у лысого холма. Как обвисают на лезвиях, вздернутые вверх мохнатые получеловеческие тела. Как тяжелый меч-буздыган крошит череп зеленоволосой лесной девки. Как стрелы арбалетов протыкают полуголых женщин и мужчин из соседних поселений, оказавшихся здесь по собственной воле.

Никто не ушел, даже скрывшиеся в подземельях. Все ходы и выходы люди с факелами перекрыли плотно. Все закончилось быстро, пусть ей и показалось, что длилось целую вечность. Потом…

Потом на холм, скользя по кровавой росе, поднялись семеро мужчин в латах и темно-багровых плащах. Девушка из обедневшего и старого рыцарского замка потянулась к ним, напрягая кожаные путы на лодыжках и запястьях. Чуть позже, поняв, что обряд будет завершен, она чуть не порвала их, рванувшись неожиданно сильно, надсаживая сухожилия и мышцы. Не смогла.

Ритуал провели в точности, как указывала старая книга, с листами толстого пергамента и странными, багровыми чернилами на них. И все время, пока поверх засохшей крови бежали ручейки свежей, льющейся из разрезов на ее теле, девушка смотрела на то, чем книга была обтянута. Материал был кожей, темной, гладкой. И все это время, пока сверху, разваливая на две части брюшину, на нее не рухнула зазубренная полоса стали, девушка смотрела на один фрагмент, всего один фрагмент на переплете. На растянутое в стороны, но узнаваемое лицо, уже много-много лет кричащее от боли.

Так у холма появились новые и постоянные хозяева. И он, древний и страшный, хранил теперь их тайны. Спустя несколько лет, для более надежной их защиты, рыцарь Отто Роттенштерн, ставший первым его владельцем, привез откуда-то с юга высоких и сухощавых людей, еще говоривших на языке панов и сатиров. Камень, железо и древесину привозили издалека, сгружая в бывшем Крулевце и отправляя вверх по реке, разгружая на берегу у подножия холма. Высокие стены, остроконечные башни и донжон выросли за три лета, скрепленные раствором на миллионах растворенных в нем яичных белков и крови принесенных в жертву невольников. Замок рос и оживал.

У замка всегда были лишь номинальные хозяева, те, кому давали даже не право… А обязанность следить за тем, чтобы замок служил своему новому предназначению. Менялись династии и королевичи-корольки-короли и королята, иногда на престол очередной местной мелкоимперии поднимались и женщины, но редко. А замок жил, казалось, сам по себе.

Принимал под своими темными стенами и сводами тех, кто слушался и хранил книгу в переплете темной кожи. И его настоящие хозяева пережили вместе с ним многое и многих. Ждали своего часа и тех, вернее того, кто решит повергнуть весь мир на колени и пройтись по нему подкованными сталью сапогами. Они делали выбор и часто ошибались. Казалось вот он момент, когда все идет как надо, но всегда что-то не выходило. И часто, даже чересчур, вмешивался непокорный и гордый восточный сосед. Обманчиво неуклюже и мощно, как давно истребленный в местных дубравах медведь, вставал на дыбы и сокрушал очередной выбор даже тогда, когда книга говорила обратное. Но хозяева замка были терпеливы, и умели ждать.

Они дождались своего часа, когда красное знамя с косым черным крестом на белом круге поднялось там, где они его и ждали веками. Тогда хозяева замка в очередной раз решили действовать и помогать тому, на кого указывали тексты в книге. Почва была подготовлена давно, учитывая все ошибки прошлого. Да и тот, кто был нужен, сам склонялся ко многому из того, что говорила книга. Так стало проще и лучше. Дурацкое копье, дешевая подделка, оказалось, как нельзя кстати, помогая в продвижении их труда. Он поверил, и все началось с нуля, как и раньше. Но в этот раз Они здорово преуспели.

Усилия даром не прошли, и все, вложенное ранее, начало окупаться. Гордый тевтонский марш грохотал по содрогающемуся в смертельных спазмах миру. И те, кто так долго ждал исполнения жесткой воли, изложенной на страницах Книги, наконец, решили полностью выйти из тени.

Подошвы высоких, до колен, хромовых сапог высекали искры подковками. Крепкая молодая женщина в форме защитного цвета шла по длинному коридору. В коридоре было ощутимо прохладно, но ее это не смущало. Выражаясь фактически — плевать ей хотелось на холод. Равно как незадолго до этого было сугубо так же наплевать на жару в Тунисе. Женщина была воином, воином не совсем обычным. Могла и умела многое из того, что не дано обычным, пусть и подготовленным солдатам. Даже тем, что служили у старого Скорцени или в «Бранденбурге».[21] Но ей, как и всегда, плевать хотелось и на это, у женщины отсутствовали амбиции, а ее собственные бойцы были лучшими, это она знала точно.

Анна Розенвальд, Шварцкатцен — Черная кошка, командир подразделения «Нордхелль», шла по коридору, спускавшемуся в пещеры. Зачем потребовалось ее присутствие — женщина не знала. Но приказ есть приказ. Это место она искренне не любила, также, как и основных его обитателей. Все, чем здесь занимались, казалось Анне лишь каким-то мракобесием. И почему здесь и сейчас находился профессор Штольц, она не совсем понимала. Герр Штольц был одним из немногих ученых, которых она уважала и, что уж тут таить, побаивалась. В каком-то смысле именно он стал ее новым отцом, создав из спортивной, сильной, но совсем не непобедимой Анхен, настоящую валькирию. Его опыты дали возможность создать «Нордхелль», которым по праву гордилось все руководство Тысячелетнего Рейха.

Вдоль стен застыли истуканами фигуры в черной форме, с штурмовыми винтовками наперевес. Анна могла лишь покачать головой, проходя мимо. Смысла ставить этих вот красавцев в охрану настолько важного объекта? Все какие-то глупые желания об антураже в стиле пропаганды герра Геббельса. Зачем? Будь воля женщины, никого бы в коридоре не стояло, все что было необходимо, спрятала бы в ниши, которых достаточно. Несколько пулеметов, тяжелая пехота в полной глухой защите и прочее. Нет, надо расставить белокурых викингов с рунами на петлицах, выпятивших грудь на фоне полотнищ с флагами. Дилетанство, тейфельшайссе!

Впереди осталось два поворота и все, она уже на месте…

Высокая пещера, была явно нерукотворной. Но после того как ее обнаружили, над стенами вдоволь потрудились, украшая орнаментом. Назвать его мирным и красивым не повернулся бы язык. Да, плавные линии и переходы сложных узоров, высеченных в простом камне, поражали своей законченностью. Только могут ли быть мирными и спокойными изгибы странных созданий, похожих на гигантских змеев, украшенных красными глазами, не потускневшими за века и частоколами зубов, меж которых корчились человеческие, и не только, жертвы. Странные силуэты, если и напоминающие людские, то лишь отчасти.

В пещеру