Ради любви и чести (ЛП) - Хедланд Джоди

простит меня в очередной раз.

– И, – продолжал Олдрик, – она не хотела, чтобы чувство вины

испортило тебе жизнь, как это было со мной.

Очередная гневная тирада замерла у меня на губах. Так вот что

случилось с Олдриком! Неужели после того, как он потерял жену, он так

корил себя, что даже не хотел жить? Неужели он бросился сломя голову

навстречу гибели, потому что так сильно ненавидел себя? Он понял, о чем я

думал и кивнул, глаза его погрустнели:

– Чувство вины – сильнейший мучитель. Оно может заставить делать

много глупостей, о которых потом пожалеешь.

Его слова утихомирили гнев в моей груди, и ярость начала медленно

отступать. Я осуждал своего брата, но теперь, когда столкнулся с тем же

отчаянием, которое поглотило и его, моя реакция не сильно отличалась. Но

меня при этом насильно удерживали от стремительного падения. У Олдрика

не было никого мудрее и старше, кто мог бы помешать ему совершить эту

ошибку. Я страдал от того, что он остановил меня от битвы за Сабину, но

сейчас я смог увидеть благоразумность этого решения.

– Она все еще нуждается в тебе. – Олдрик ходил вокруг меня. – Но для

нее будет лучше, если ты будешь здраво рассуждать.

Он остановился и поднял лампу, осматривая мои запястья, и

пробормотал что-то себе под нос, когда коснулся пальцем ободранной, окровавленной кожи. Я поморщился.

– Не позволяй себе упасть так низко, как это сделал я, – хрипло

прошептал он.

Я не хотел этого. Но во мне еще было много отчаяния, чтобы думать

ясно. Каждый раз, когда я представлял себе Сабину в старой ржавой клетке, подвешенной на дереве, я сходил с ума.

– Мне нужно вернуть ее, – сказала я, снова дернувшись вперед. –

Помоги мне, Олдрик. Помоги мне.

– Конечно, помогу. – Он успокаивающе положил руку мне на плечо. –

Ведьма или нет, но мы сделаем все возможное, чтобы освободить ее.

– Она не ведьма.

Олдрик не ответил. Нельзя было винить его за сомнения. Наверное, если бы за последние недели у меня не было возможности узнать Сабину

получше и понять, что у нее совершенно восхитительная и чистая душа, я бы

тоже сомневался. Но я также понимал, что среди жителей глубоко

укоренились суеверия. Каких-то пятен на коже было достаточно, чтобы

вызвать вопросы.

– Она не ведьма, – сказал я снова. – У нее прекрасное сердце.

Она была по-настоящему красива изнутри. Грудь сжалась, а горло

сдавило от острой боли, что я едва смог выдавить:

– Я люблю ее.

Я совершенно точно был в этом уверен. Я любил ее больше, чем

представлял, что так можно любить одну женщину. Но Олдрику не нужно

было ничего говорить. Он уже догадался об этом задолго до меня. Он снова

сжал мое плечо. Если бы я только мог раньше рассказать Сабине о своей

любви…

– Ты не можешь жить прошлым, – сказал Олдрик, словно прочитав мои

мысли. – Ты совершал ошибки. Теперь ты должен двигаться вперед и сделать

все возможное, чтобы искупить их.

Так вот что сделал Олдрик? Может быть, именно это он и сделал, заключив сделку с лордом Питтом и отдав себя ему в услужение? Он

надеялся искупить свои грехи?

Я проглотил комок в горле:

– Я не смогу заслужить прощение Сабины на этот раз.

– Может, и не сможешь, – ответил Олдрик. – Но мы едем туда, чтобы

договориться об ее освобождении. Мирным путем.

Это был приказ, и, если я не соглашусь, он не выпустит меня.

– А если они не захотят мирных переговоров?

– Тогда мы нападем.

Я молча кивнул. Это все, что мне нужно было услышать.

– Тогда пошли.

Олдрик вынул меч из ножен, и веревка на моем запястье ослабла.

Освободив мои руки, он присел и разрезал веревку на моих ногах. На

лечение ран времени не было. Олдрик уже сообщил женщинам замка, что

случилось с Сабиной, и, проходя мимо них, видели их подавленность.

Бабушки Сабины не было в большом зале, и у меня было такое чувство, что

если я вернусь сегодня без Сабины, то эта новость убьет ее. Это убьет и меня.

Мы собрали наших людей во внешнем дворе замка и приказали им

вооружиться и быть готовыми к войне. Олдрик изложил свой план: мы

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

выедем с небольшой группой, но, если лорд Питт решит сжечь Сабину на

костре, нам придется напасть на них. Это было рискованно. Но это самый

лучший и разумный вариант, единственный шанс, который у нас был. Люди

были ослаблены и голодны, и мы были в меньшинстве, но все равно будем

сражаться. Я сам возглавлю атаку.

Решетку подняли, и я первым выехал из ворот. Я всмотрелся вдаль, в

дерево и клетку с вооруженными охранниками под ним. Сабина все еще

находилась там. Новая боль пронзила меня. Мысль о том, что она просидела, прислонившись к жестким металлическим прутьям, и дрожала всю ночь без

еды и воды, была пыткой для моей души. Что я сделал для ее освобождения?

Паника начала подниматься вместе с безумной мыслью, что я должен пойти

и забрать ее. Сейчас же.

– Не торопись, – сказал Олдрик. – Сначала мы должны попытаться

сделать это мирно.

Я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить свой разбушевавшийся

пульс. Олдрик был прав. У нас будет больше шансов освободить ее, если мы

начнем переговоры первыми. Хотя я хорошо владел мечом, армия лорда

Питта была сильнее и многочисленнее. Теперь, когда у меня была ясная

голова, я понял, что бой против него, скорее всего, станет смертным

приговором для большинства людей Мейдстоуна. Неужели мне придется

просить их всех поставить на карту свою жизнь из-за моей глупой ошибки?

Но если я этого не сделаю, то потеряю Сабину.

Мы остановились в центре поля и ждали, пока наш гонец сообщит

лорду Питту, что мы просим переговоров. В утреннем воздухе еще стоял

тягучий запах ночи. Высокая трава была влажной от недавнего дождя. Но

солнце снова сияло, его утренние лучи обещали еще один теплый день. Я

надеялся, что скоро тепло окутает Сабину.

Мы ждали и наблюдали за лагерем: люди суетились, и я видел, что

несколько человек рубили мертвое дерево, которое они притащили в свой

лагерь. Они соорудили столб и теперь складывали вокруг него дрова. Когда я

понял, что они делают, у меня на затылке появились мурашки. Они

готовились сжечь Сабину.

– Мне кажется, они не собираются вести переговоры, – сказала я, крепко сжимая поводья в попытке сдержаться.

Олдрик прищурился, глядя на лагерь. Через мгновение он устало

вздохнул:

– Мы должны попытаться.

Я кивнул, но по смирению, отразившемуся на его лице, понял, что он

пришел к тому же выводу, что и я. Нам придется сражаться, чтобы

освободить Сабину, и, вероятно, мы умрем в этом бою.

Глава 18

Я вгляделась вдаль, в скопление лордов в центре поля. Какое-то время

люди скакали туда-сюда между двумя лагерями. Мрачный стук копыт

отражался на лицах, и у меня было чувство, что дела идут не очень хорошо

для обеих сторон.

Я видела прямую гордую осанку Беннета и коренастую фигуру

Олдрика рядом с ним. Они беседовали с лордом Питтом, но, видимо, еще не

могли договориться прекратить подготовку к моему испытанию огнем.

Несколько солдат рубили дрова с самого рассвета. Я понимала, что старый

вяз, который они притащили в лагерь, был влажным от недавних дождей, что

замедлит процесс горения. И моих мучений. Я зажмурилась, чтобы побороть

панику, которая начала нарастать внутри меня с самого первого удара

топора. Вчерашняя храбрость и решительность столкнулись с реальностью, я

не была уверена, что смогу пройти испытание.

Я заерзала в клетке, и она начала раскачиваться. Мое тело ныло, и я

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

уже знала, что смена позы не облегчит это. Мои пальцы на руках и ногах