Ради любви и чести (ЛП) - Хедланд Джоди

Он был человеком чести, и он поступит благородно, как всегда.

Старый стражник потащил меня к воротам, подальше от Беннета, хотя

каждый мускул в моем теле протестовал. Мне хотелось закричать долгое и

мучительное «нет». Но в груди у меня все сжалось.

Беннет повернул коня в сторону сражения и в последний раз кивнул

мне. В этот момент я заметила стрелу, торчащую в его броне, где наплечник

крепился сзади к кольчужному вороту. Он был ранен. По серебряной

пластине на его спине уже расползался багровый след. Я протестующе

вскрикнула, но Беннет не обернулся. Он опустил голову и пришпорил своего

зверя. Он ехал навстречу своей смерти.

И я поняла – его поцелуй был прощальным.

Глава 19

Я легко нашел Олдрика и бросился в рукопашную рядом с ним, защищая и прикрывая его, как он меня, когда я увозил Сабину. Наша

внезапная атака дала так необходимое нам преимущество, чтобы освободить

ее. Но теперь армия лорда Питта перегруппировалась и вступила в битву в

полном составе. Мы были в меньшинстве. Наши люди сражались так храбро, как только могли в этих условиях. Я не знал, как долго продержусь из-за

потери крови и как долго смогу держать меч. Рана от стрелы в плече сильнее

болела, а рана на бедре сильнее кровоточила. Я не помнил, когда меня

ранили в бедро, но сделали это опытные солдаты, знающие слабые места в

рыцарских доспехах. Олдрик тоже был ранен – кровь стекала из раны на руке

возле локтя. Окинув беглым взглядом поле сражения, я видел, что наша с

каждой минутой уменьшающаяся армия теперь полностью окружена. Когда

кольцо из людей Питта затянется туже – это вопрос времени, и тогда мы

падем один за другим.

– Надо отступать? – Крикнул я Олдрику.

Он бросил взгляд назад:

– Я пойду вперед и попробую отвлечь их.

Я понял его. Он пожертвует собой и даст мне несколько драгоценных

секунд, чтобы попробовать прорваться. Лорд Мейдстоуна – ценная мишень.

Солдаты будут соревноваться друг с другом, чтобы убить его первым.

– Нет, – сказал я, отражая меч слева.

Потом булавой отразил атаку с тыла. Но с каждым новым движением

меня пронзала жгучая боль от ран. Если необходимо действовать, то только

сейчас.

– Я отвлеку внимание, – крикнул я.

Олдрик покачал головой:

– Я тот, кто развязал эту войну. Я буду тем, кто положит этому конец.

Вздох разочарования готов был вырваться из меня, но мне пришлось

пригнуться, чтобы избежать удара пикой, нацеленной мне в горло и,

замахнувшись булавой, я ударил ею по крупу лошади, заставив ее отбежать в

испуге.

– Тебя ждет девушка, – крикнул Олдрик.

– Ей будет лучше без меня.

Я ненавидел себя за то, что отверг ее в тот момент, когда она

нуждалась во мне больше всего. Я не заслуживал такой девушки, как она. И

никогда не буду ее достоин. Хотя я и любил ее, но понимал, что она никогда

не будет моей. Возможно, поэтому я искал смерти, чтобы не жить без нее.

Теперь я лучше понимал, что чувствовал Олдрик, возможно, даже до сих пор

чувствует, после того, как потерял жену и ребенка.

– А теперь иди, – крикнул Олдрик.

Он поставил лошадь на дыбы, расчищая дорогу и не давая мне

возможности протестовать. Затем бросился вперед, ворвавшись в самую

гущу врага. Мне хотелось закричать, пойти за ним и вытащить оттуда. Но он

был уже слишком глубоко во вражеском кольце. За считанные секунды они

проглотили его и стащили с лошади. Нельзя было допустить, чтобы его

жертва оказалась напрасной. Я развернул лошадь и стал выводить ее. К

моему облегчению мои люди последовали за мной, очевидно поняв меня. Я

прорвался сквозь ряды лорда Питта, образовав брешь для нашего

отступления. Только достигнув внешнего периметра, я осознал, что мы не

встретили никакого сопротивления – крики битвы и лязг оружия стихли.

Если не считать стонов умирающих, над полем воцарилась жуткая тишина.

Пот и кровь стекали по моей спине под слоями доспехов и кольчуг. Я

чувствовал слабость и головокружение. Мне пришлось намотать поводья

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

вокруг перчаток, чтобы не упасть с седла. Хватит ли мне сил добраться до

стен Мейдстоуна в сознании? Нужно было спешить. Но что-то в этой тишине

заставило меня остановиться. Усилием воли я бросил взгляд через стрелу, все

еще торчащую из моего плеча. Бой остановился. Люди лорда Питта опустили

оружие и смотрели вдаль горизонта. С огромным усилием я проследил за их

взглядами. К нам на огромных боевых конях скакала целая армия.

Возглавляли ее три рыцаря. Рыцарь, который ехал посередине, был выше тех, что ехали по бокам от него. Но не его царственная осанка, а герб на знамени

заставила меня выпрямиться – белый крест.

Это был мой наставник, брат Верховного короля, самый благородный

рыцарь в стране – герцог Ривенширский. В двух мужчин, сидевших по обе

стороны от него, я узнал своих лучших друзей: сэра Коллина и сэра Деррика.

Признательность моментально накрыла меня, сжимая горло. В этот момент я

готов был позволить себе впасть в долгожданное беспамятство, но заставил

себя не расслабляться.

Герцог и его отряд хорошо обученных воинов приближались, пока, наконец, не остановили своих лошадей на краю поля боя. Герцог оглядел

кровавую бойню, и остановился на Олдрике, который, к счастью, все еще

сидел на лошади. Потом нашел взглядом меня. Я кивнул ему, все еще не в

силах говорить из-за переполнявших меня эмоций.

– Я вижу, мы как раз вовремя, – весело отозвался сэр Коллин.

– Как обычно, – саркастически добавил сэр Деррик.

У моих друзей был изрядный опыт в решении проблем. Мы поклялись

всегда быть рядом друг с другом, помогать друг другу, как в радости, так и в

бедах, но оказалось бед было больше, чем радости.

Лорд Питт и остальные, очевидно, узнали герцога. Они опустили

оружие и встали перед ним на одно колено. Я понимал, что должен сделать

то же самое, но меня внезапно окутала тьма. Хотя я и пытался удержать

поводья, но не смог – остатки сил покинули меня. Моя последняя мысль

была о Сабине и необходимости держать ее подальше от лорда Питта. Взгляд

остановился на сильном, но добром лице герцога:

– Пожалуйста, – выдавил я. – Берегите ее.

Глаза закрылись, и я почувствовал, что соскальзываю с лошади, проваливаясь в забытье.

Что-то мягкое прижалось к моей ладони. Это ощущение не было

похоже ни на что, чего я испытывал раньше, и поэтому я не мог никак

понять, что это было. Но я точно знал, что не хотел, чтобы это нежное

прикосновение заканчивалось и хотел, чтобы оно длилось вечно. К

сожалению, давление ослабло, оставив мою ладонь холодной и пустой. Это

заставило меня открыть глаза. Взгляд наткнулся на голубой плотный занавес

вокруг моей кровати, переплетенный серебряной нитью. Под моей

обнаженной грудью чувствовалось гладкое полотно простыни. Щека

уткнулась в пуховый матрас. Я пошевелился, но тут же почувствовал жгучую

боль в спине и бедре. Стон сорвался с моих губ.

И снова что-то мягкое прижалось к моей ладони. Я замер. Это был

поцелуй. Изгиб губ задержался в нежной чашечке моей руки. Тепло дыхания

омыло его. Хотя я чувствовал эти губы всего два раза, я не мог спутать их ни

с чьими другими. Они принадлежали Сабине. Это она находилась у моей

кровати и целовала мою ладонь. Мне так хотелось притвориться спящим, чтобы продолжать чувствовать ее прикосновения. Но от жгучего желания

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

прикоснуться к этим губам я попытался приподняться и повернуться. Мне

удалось только застонать, и я упал обратно на матрас.