Ради любви и чести (ЛП) - Хедланд Джоди

– Не двигайтесь, – резко сказала она. – Или я сяду на вас.

– Звучит довольно приятно, – сказал я, поворачивая голову и пытаясь

разглядеть ее.

Она только шлепнула меня по руке, словно собираясь отругать, но я

видел ее улыбку. Ее взгляд мельком переместился на стул рядом, где с

закрытыми глазами сидела ее бабушка. Голова откинута назад, из открытого

рта доносится тихое похрапывание.

– Мне нравится, когда наши компаньонки спят, – прошептал я, вспоминая, как ее горничная заснула в комнате для рисования, что позволило

мне поцеловать Сабину.

– Вы несносны. – Она снова ударила меня, хотя ее улыбка стала шире.

В другом конце комнаты в камине потрескивал огонь, и сладкий запах

горящего торфа стоял в воздухе. Я положил голову на матрас, радуясь тому, что живой и нахожусь дома.

– Когда я снова засну, может быть, вы перенесете свои поцелуи выше, на север? – Я указал ей на свое лицо.

– Выше, на север? – Она проигнорировала направление моего пальца и

вместо этого посмотрела поверх моей головы. – Но, сэр, я не собираюсь

целовать столбик кровати.

Мое сердце наполнилось счастьем. Ее подшучивания наполняли

радостью мое сердце, как ничто другое.

– А что бы вы хотели поцеловать, миледи?

Ее прекрасные глаза распахнулись, и мне представилась возможность

любоваться шедевром смены палитры коричневого и зеленого, который я

никогда не устану изучать. Когда этот взгляд упал на мой рот, желудок

сжался от желания быть с ней до конца моей земной жизни. Я любил ее и

должен был сказать ей об этом сейчас, пока не потерял мужество, пока

реальность всего случившегося не вернулась и не поглотила нас.

Кашель у двери заставил нас обоих подпрыгнуть. Сабина отпустила

мою руку и оттолкнулась от кровати. Бабушка открыла глаза и, подавив храп, села прямо.

Косые лучи, пробивавшиеся сквозь ставни на окнах, отмерили полдень.

Но которого дня? Как долго я был без сознания? Я пошевелил плечом и

поморщился. Рана была зашита и перевязана. Я шевельнул бедром и подавил

шипение от боли. Там тоже была перевязка. Хотя у меня все болело, и я

ослабел от потери крови, но я был жив.

Хруст шагов по деревянному полу означал, что тот, кто стоял в дверях, вошел и прошелся по комнате:

– Я вижу ты, как всегда пытаешься перецеловать всех женщин, –

раздался дразнящий голос моего друга, сэра Коллина.

Я поднял глаза и увидел у кровати герцога, сэра Коллина и сэра

Деррика. Они сменили боевые доспехи, привели себя в порядок и выглядели

хорошо отдохнувшими. Я молча наблюдал их беседу с Сабиной и леди

Шерборн, как будто все они были старыми друзьями. Наконец, они

попросили разрешения поговорить со мной наедине.

– Как долго я был без сознания? – Спросил я.

– Всего один день, – ответил сэр Деррик, оценивая меня

проницательным взглядом серых глаз.

Прошлые дни стремительно возвращались в памяти. Осада, голод, обвинения против Сабины, ее плен, а затем последовавшее спасение и

сражение.

– А что случилось с лордом Питтом и его армией?

Стальной взгляд Деррика проследил за выходившими из комнаты

Сабиной и ее бабушкой. Герцог тоже молчал, пока за ними не закрылась

дверь. Лица моих друзей были мрачны и суровы. Что-то было не так. Тревога

сдавила мне грудь.

– Лорд Питт требует, чтобы я вернул леди Сабину?

Герцог покачал головой. Высокий, с царственной осанкой, его

обветренное лицо было одновременно сильным и добрым. Это был

идеальный пример для подражания, когда я рос – целеустремленный, честный и благородный человек. Я был обязан ему всем и за то, каким

человеком я стал. А теперь я еще больше обязан ему за то, что он вчера

пришел мне на помощь.

– Нет, похоже, леди Сабина вчера очень умело защищалась, – сказал

герцог. – Лорд Питт сказал, что она почти убедила его отпустить ее.

– Почти?

– Если бы не страхи некоторых из его людей, он бы отпустил ее.

– Значит, он не попытается вернуть ее?

– Нет.

Это слово должно было бы успокоить меня, но морщинка на лбу

герцога заставила меня занервничать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Но…?

– Но он отказывается принять серебро леди Сабины.

Я молча кивнул. Суеверия глубоко укоренились. Если люди Питта

решили, что серебро проклято, то ничто не заставит их передумать… разве, что доказать, что Сабина не ведьма. Но я не собирался позволять кому-либо

прикасаться к ней снова. Я буду держать ее взаперти здесь, в замке, где она

будет в безопасности от любопытных глаз, обвинений и опасности, грозившей от людей, которые не понимали ее ценности.

– Мы найдем другой способ расплатиться с долгами, – сказал я, стараясь не думать о предыдущих неделях осады и о том, что мне придется

пройти через все это снова.

– Я помогу тебе.

Коллин запустил пальцы в свои взъерошенные светлые волосы, убирая

их со лба. Коллин, вероятно, был самым богатым человеком в королевстве

после самого короля. Он без труда поможет мне выплатить долг нашей семьи

лорду Питту или кому-нибудь из соседей. И все же я колебался. Я не был

уверен, что смогу принять помощь от Коллина так же, как и от Сабины.

– Не в этом беда, – сказал герцог, обнимая Коллина за плечи. – Мы

поможем семье Беннета с финансовым соглашением.

– Я ничего не могу взять.

– Вы возьмете взаймы, – продолжал герцог, – как и договорились

раньше с леди Сабиной.

Я на мгновение закрыл глаза и попытался унять свою гордость. Мне

необходимо было принять это милостивое предложение от друзей. Я не мог

подвергнуть свой народ, свою семью и Сабину еще одной осаде. Они и так

уже достаточно настрадались. Тем не менее, моя честь требовала, чтобы я

сделал все возможное, чтобы оплатить долг семьи без посторонней помощи.

– Лорд Питт согласился погасить половину долга, – сказал Деррик.

Мои глаза распахнулись. Олдрик. Что случилось с моим братом?

– Твой брат решил уйти к лорду Питту, – сказал Деррик, словно

почувствовав мой вопрос.

Облегчение нахлынуло на меня при известии, что он жив:

– Я хочу увидеть его до того, как он уедет.

– Он уже уехал с лордом Питтом, чтобы стать его вассалом.

Передо мной встал образ Олдрика в подвале, с решительным

выражением лица. Он помог мне так, как никогда не помогал себе. Мне

хотелось не только поблагодарить его, но и сказать, как я им горжусь. Он

совершал ужасные ошибки в своей жизни, но теперь делал все возможное, чтобы загладить причиненную боль и трудности.

– Так или иначе, я уверен, что вы справитесь с долговыми проблемами,

– сказал герцог.

Я позволил себе расслабиться, пожалуй, впервые с тех пор, как

вернулся в Мейдстоун несколько месяцев назад. Заверения герцога придали

мне уверенности, что я сумею мирным путем расплатиться с долгом

Мейдстоуна. Возможно, угроза продажи земли все еще стояла надо мной, но

принесенная Олдриком жертва лорду Питту – рабская повинность, помогла

сделать наши долги перед соседями более приемлемыми.

В комнату вошел слуга, неся поднос с дымящейся миской и кружкой.

При виде герцога Ривенширского он поклонился и попятился из моей

комнаты. Сэр Коллин остановил его взмахом руки:

– Корми своего господина. После нескольких недель голода он

превратился в груду костей и нуждается в еде, а иначе исчезнет прямо со

своего матраса.

Слуга нерешительно вышел вперед, принеся с собой сильный запах

говяжьего бульона и лука. Когда он поставил тарелку на прикроватный

столик и вышел из комнаты, мой желудок сердито заурчал – слишком

знакомое ощущение, которое снова напомнило мне, как близко мы подошли

к голодной смерти. Я вознес безмолвную благодарственную молитву о том, чтобы у всех снова было вдоволь еды.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})