Смерть обывателям, или Топорная работа - Игорь Владимирович Москвин

поздоровался с волостным.

– Мечислав Николаевич, Степан Иваныч наш поможет выманить изуверов из их крепости.

Старшина переминался на росистой траве босыми ногами.

– Коробицыны в деревне?

– Дома спят. Приехали с неделю назад из города…

– Из какого?

– Вот этого я не знаю, они не сказывали.

– Значит, действуем так, как решили ранее, Иосиф Сергеевич?

– Да, – коротко ответил Бакшиев, – как решили.

– Степан Иваныч, а ты расстарайся, чтобы ни одна душа не увидела наших столичных молодцев. Да накорми их поутру и чаем напои.

– Само собой. Только ключи от правления возьму.

– Приедем, Иваныч, часам к девяти.

– Добро. Вы куда сейчас?

– В Летяковскую.

Волостной поморщился.

– Туда не езжайте, лучше в Ганиковскую. Хоть подальше, но вернее.

– А что не так с Летяковской?

– Народ там гнилой, всё сам по себе.

После непродолжительной встречи с Коськой Угрюмым Николай Семёнович решил самолично съездить на постоялый двор, чтобы там, на месте, разведать, каков он на деле и в нём ли останавливались жители Княжества Финляндского.

Двухэтажный бревенчатый дом расположился в пятидесяти саженях от Муринского проспекта. Выделялся в округе только крашенными в чёрный цвет стенами. Кое-где краска облупилась, и от этого дом казался ещё мрачнее. Забранные решётками окна смотрели на Большой Сампсониевский проспект. Видимо, хозяин решил обезопасить себя как от проникновения воров, так и от побега нерадивых проживающих.

Слева от дома стояли хозяйственные пристройки, где можно было оставить на ночь лошадей, а при необходимости – и иную живность.

Власков несколько раз прошёлся вдоль постоялого двора. Остановился, разглядывая фасад. Днём народу было немного. Постояльцы разъехались, кто на извоз, кто на рынки.

У входа в дом стоял человек саженного роста с бородой лопатой и глубоко посаженными глазами. Руки держал за спиною и переваливался с одной ноги на другую.

– Послушай, братец, не подскажешь, где мне найти хозяина сего богоугодного заведения?

Мужчина свысока окинул взором Николая Семёновича.

– Ну, вы, господин хороший, и вопросец задали. Я тута третий год на дверях стою, а хозяина никогда в глаза не видел. Он по таким заведениям, – кивнул подбородком, – не ходит.

– Это ж постоялый двор господина Корнилова?

– Точно так, сударь. Ежели вам, милостивый государь, хозяин нужен, то вы его тута не найдёте, он по Европам разъезжает. А ежели управляющий, то он в первом этаже. Только приехавши. Но к нему без дела нельзя, строгий он.

– По делу я, братец, по делу. Как зовут управляющего?

– Иван Тимофеич.

Власков прошёл по длинному коридору. За первой дверью размещалось большое помещение с длинными столами и лавками, и только за последней оказался управляющий – низенький лысый мужчина с оттопыренными ушами. Иван Тимофеевич в удивлении задрал кверху брови и нетерпеливо произнёс:

– Что вам нужно?

Николай Семёнович аккуратно прикрыл за собой дверь. Заложив за спину руки, осмотрел небольшую комнатку управляющего, в которой, кроме трёх шкафов вдоль одной стены и стола с одним стулом, ничего не было.

– Вы Иван Тимофеевич? – спросил Власков, продолжая осматривать комнату без единого окна.

– А вы кто? – с вызовом спросил управляющий.

– Иван Тимофеевич, не волнуйтесь вы так. Меня к вам привело неотложное дело, связанное с вашими постояльцами.

– Кто вы такой? – настаивал на ответе Иван Тимофеевич.

– Моя фамилия Власков, и я являюсь чиновником для поручений при начальнике сыскной полиции.

Николай Семёнович заметил, что у управляющего начали мелко подрагивать руки и дёрнулся кадык.

– Что вам надобно, господин… Власков? – спросил он с придыханием.

– Иван Тимофеевич, не беспокойтесь. Меня интересуют только два ваших постояльца, останавливавшихся… – чиновник назвал предполагаемые даты.

– Так я с удовольствием, – Иван Тимофеевич явно повеселел. Видно, боялся, что полиция явится по настоянию хозяина господина Корнилова. Видимо, было что скрывать. – Ежели постояльцев, то я мигом, – управляющий достал из одного шкафа амбарную книгу. – Стало быть, они останавливались у нас и все дни проживали на нашем дворе?

– Именно так.

– Не подскажете, откуда они явились в столицу?

– Из Выборгской губернии.

– Из Выборгской губернии, значится, – Иван Тимофеевич листал книгу, повторяя: – из Выборгской губернии, из Выборгской губернии… – Потом посмотрел на Власкова. – Уж не разыскиваете ли вы Хейкки Юхо и Якуба Шиманского? Они как раз в указанные вами дни проживали у нас.

– Вы их знаете?

– Ну, приятелями я их назвать не могу, – управляющий сразу попытался отмежеваться, – но останавливаются у нас довольно часто.

– Как часто?

– Так, почитай, в столице каждый месяц бывают.

– И какими делами они занимаются?

– Господин Власков, этого я при всём желании сказать не могу. Приехали, пожили, вовремя заплатили, а что там у них в головах сидит, то, увольте меня, не моё это дело.

– Понятно, но хотя бы кто-то их спрашивал? Приходил к ним?

– Не знаю, вы уж простите, но я за постояльцами не слежу. Мы – люди торговые, наш товар – место на постоялом дворе, их дело – расплатиться.

– В вашей большой книге указан их финский адрес?

– А как же? Вот, – он провёл пальцем по строке, – селение Вайниккала волости Нуйяма.

– Финляндское Княжество, – в задумчивости произнёс Власков.

– Именно так.

– Хорошо, а вы не можете описать, как они выглядели?

– Росту, – Иван Тимофеевич окинул взглядом чиновника для поручений, – такого же, как и вы. Говорят оба с акцентами, один с таким истинно чухонским, второй более чисто, но чувствуются польские корни.

– Польские? – изумился Николай Семенович.

– Да, польские. Я был крайне удивлён, когда увидел их впервые. Один больше похож на пана – с хорошими манерами, но с пустым кошельком. Второй – чухонец чухонцем. Я всегда гадал, что их может связывать.

– А кроме роста, что ещё запомнилось?

– Поляк тот в опрятном платье, из кармана жилета цепочка выглядывает, по виду золотая.

– Вы мне про внешность его расскажите, Иван Тимофеевич.

– Лицо, лицо… – управляющий потёр пальцами подбородок, – лицо вытянутое, бородка такая у него маленькая и клинышком, усики и того меньше, нос прямой, а вот глаза такие серые и не то чтобы злые, а какие-то хитрые. Вот он с тобой говорит, а складывается впечатление, что хочет тебя обмануть. Хотя волосы у поляка темные, но виски седые. А вот у чухонца рожа круглая, как лунный лик. Борода короткая, но такая, лопатой, и лицо ещё больше круглым кажется. Всегда в головном уборе: зимой в треухе рысьем ходит, а когда теплее становится, так в картузе с чёрным таким, как его, беса…

– Целлулоидным?

– Вот-вот, с этим самым, козырьком.

Глава 31

Назад в деревню Ключинскую возвращались через несколько часов. Солнце давно украсило горизонт розовыми лепестками. Облачка, хотя и пробегали по небу, но не зависали и не задерживались, словно стремились быстрее покинуть и