Смерть обывателям, или Топорная работа - Игорь Владимирович Москвин

дальше пойдет, но милостию Михаила Семёновича кусок хлеба имею и за его дочкой приглядываю.

– Катерина тоже в раннем младенчестве увезена из села?

– Нет, ей в ту пору шестнадцать было, привёз её отец и оставил в услужении. С тех пор при Андреевых так и живёт… жила, – поправилась она и вроде бы смахнула слезу, но глаза оставались сухими.

– Как вы встретились? Ведь говоришь, что в чужом краю обитала?

– Случай свёл. Моисей Андреич, пусть земля ему будет пухом, проезжали с семейством и Катериной через город, где я жила, и остановились на постой на квартире у хозяина моего. Вот там и свиделась я с тётей. Авдотья Ивановна, вот на что добрая душа… была, как узнала мою историю, так и не захотела нас разлучать. Пусть, говорит, при нас живёт, что ей – это про меня – по чужим людям маяться? Вот с тех пор я при них и обитаю.

– Скажи, у тебя ещё родственники есть?

– Может, и есть. Кто ж знает?

– Не слышала ли в детстве о деревне Бабарыкино Старицкого уезда?

Марфа как-то странно посмотрела на начальника сыскной полиции, несколько секунд помолчала, потом всё-таки сказала:

– Маленькой я в ту пору была, может, и слыхала что, – и вновь провела платком по глазам. – Да сейчас разве припомнишь?

– Как здесь живётся?

– Живётся? Как везде, где чувствуешь себя приблудной. Вроде бы все относятся хорошо, а чувствуешь себя чужой.

– Но ведь ты за дочерью хозяина приглядываешь. Значит, доверяет тебе.

– Но это ж не родные хоромы. Прислуга – она и есть прислуга.

Глава 29

Добрались до становой квартиры, находящейся в шестидесяти верстах от Лодейного Поля, к вечеру. Спасибо городскому старосте, что посодействовал поездке. Вначале не хотел помогать, ссылаясь на обстоятельства, что столичная сыскная полиция ему не указ, над ним другие начальники стоят, но потом сердце размякло, и он снарядил две телеги. Пусть без городских удобств, но всё-таки предоставил возможность добраться до становой квартиры. Пришлось, конечно, заплатить обывателям, вызвавшимся отвезти столичных гостей.

Дорог, как таковых, не было. Трясло нещадно, пришлось некоторую часть пути проделать пешком, чтобы спины не стали колом, и поездка не превратилась бы в провальное действо заурядной пьески.

Становой пристав Бакшиев вышел в расстёгнутом мундире на крыльцо. Был он болезненного вида – осунувшееся лицо со впалыми щеками больше напоминало погребальную маску. Встретил гримасой наметившейся улыбки. Иосиф Сергеевич, не ждавший приезда гостей, радости не выказал. Нахмурился и спросил, глядя поверх голов:

– Кто такие?

– Чиновник для поручений при сыскной полиции Мечислав Николаевич Кунцевич.

Иосиф Сергеевич подтянулся и начал торопливо застёгивать мундир. Всё-таки чиновник из столицы, мало ли что…

– Слушаю, господин Кунцевич. Что вас привело в наши края?

– Простите, с кем имею честь беседовать?

– Становой пристав Бакшиев.

– Меня можете называть Мечиславом Николаевичем. Иосиф Сергеевич, о причинах, побудивших вас побеспокоить, мы будем говорить здесь или…

– Прошу, Мечислав Николаевич, отведать хлеб и соль.

– Я не один.

– Милости просим, – улыбнулся становой, приглашая всех в дом.

На пороге появилась женщина, пристав скривил лицо, и она скрылась – видно, привыкла понимать его без слов.

Кунцевич, проходя в проём двери, наклонил голову, чтобы не задеть притолоку. Слева находилась, почти в четверть комнаты, печь, справа вдоль окна – длинный стол, на котором, словно по мановению волшебника, появилась четверть с белёсой жидкостью, стаканы, глиняные миски с варёным мясом, квашеной капустой, солёными грибами и несколько хлебов.

– Чем богаты, – становой указал на стол, – садитесь, гости дорогие, садитесь.

С Власковым Владимир Гаврилович встретился на улице. Они прошлись по запылённому проспекту.

– Никто ничего не видел, – доложил Николай Семёнович, – то ли вправду, то ли не хотят дела иметь с полицией.

– Возможно, – согласился начальник сыскной полиции. – Далеко в дознании мы не продвинулись. Выгода от убийства Андреевых есть у одного человека…

– У Висковитова?

– Да, у него, но здесь всё сложно и непонятно. Его, как зятя и отца внучки, никто на улицу прогонять не имел желания. В нём Андреевы души не чаяли, он пользовался полным их доверием. Так что путь в том направлении может привести в тупик…

– А может, и нет, – подхватил Власков.

– Вы всё-таки узнали что-то новое?

– Отнюдь.

– Так откуда такая уверенность в виновности Висковитова?

– Владимир Гаврилович, я привык доверять только проверенным сведениям и, пока не получу их в достаточном количестве, уж простите меня за въедливость, но подозрения с него не сниму.

– Почему я должен противиться вашему желанию, если оно идёт на пользу? Ищите, Николай Семёнович.

– Я могу предположить, что Михаил Семёнович ничего нового к известным нам сведениям не добавил?

– Вы правы, ничего. С Ионой Фёдоровичем он общался как с соседом, в приятельских отношениях с ним не состоял. Марфа с Катериной хоть и имели фамилию Степановы, но родом из Новгородской губернии. Кстати, на всякий случай запишите: Марфа Ивановна Степанова, родом из села Борисово-Судское Борисовской волости. Запросите сведения о ней.

– Насколько они срочные?

– У нас всё срочное. Это я так, на всякий случай. – И, спрятав улыбку под усы, Филиппов добавил: – Надо же доводить дела до состояния, когда они станут ясными и прозрачными.

– Она тоже ничего не добавила к сказанному ранее?

– Ничего.

Пристав осмотрел гостей и на каждом задержал тяжёлый взгляд. Хотел оценить столичных полицейских, которые, опасливо косясь на Кунцевича, не осмеливались взяться за наполненные стаканы. Не хотелось выволочки от начальства.

Мечислав Николаевич устал и поэтому настроен был благожелательно, не противился тому, чтобы агенты подкрепились и выпили по чарке-другой.

– Ну что, господа, – он поднял стакан и окинул уставшим взглядом сидящих за столом, – за гостеприимство хозяина!

Вначале робко, а потом смелее гости потянулись за горячительным. Захрустели капустой и солёными огурцами.

– Благодарствую за честь, оказанную мне гостями, – радушно улыбался Иосиф Сергеевич, но, увидев, что Кунцевич собирается что-то сказать, перебил: – Мечислав Николаевич, дорогой вы мой, давайте потолкуем о делах позже, не будем омрачать трапезу насущными сложностями.

– Вы – хозяин, вам и карты в руки.

Чиновник для поручений не заметил, как стол опустел. Жена хозяина появлялась безмолвной тенью и по взгляду пристава понимала, что необходимо сделать. Когда она унесла последнюю миску, становой окинул всех взглядом и сказал:

– Ну что ж, Мечислав Николаевич, теперь позвольте перейти к тому, с чем вы пожаловали в наши края. Да не один, а с такой свитой, – он покачал головой, пряча в усах улыбку.

– Иосиф Сергеевич, скажите, вы порученный вам стан хорошо знаете?

– Начальство не жаловалось, – уклончиво ответил становой.

– Вы все селения посещали и везде бывали?

– Да я каждый