Грешник - Сьерра Симоне

каждого мужчину до меня, который не дарил этой женщине всех заслуженных комплиментов и нежных слов. Это нелепо, ей двадцать один год, а ее никогда по-настоящему не баловали и не хвалили, и все же это радует меня, потому что иначе меня бы сейчас здесь не было, и я не смог бы дразнить ее нежную кожу выше трусиков.

– Ты прекрасна, Зенни, – говорю я, все еще касаясь губами ее щеки. Затем скольжу пальцами под резинку белья, и ее живот напрягается еще больше. – У тебя потрясающе красивое лицо, твое тело – просто произведение искусства. И я не могу перестать думать о тебе, о том, как ты просишь о чем-то и как споришь, как поддразниваешь, как разглагольствуешь и как сияет твое лицо, когда ты говоришь о том, что для тебя важно. Когда я называю тебя красивой, милая, знай, что я говорю именно об этом.

Она кивает, собираясь ответить, когда я задеваю большим пальцем небольшой треугольник коротких завитков.

– Боже, Зенни, – произношу я, и член начинает болезненно пульсировать. – О, детка!

– В чем дело? – шепчет она, наклоняя голову, чтобы встретиться со мной взглядом.

– На диван, – хрипло велю, вытаскивая руку из ее трусиков, и слегка шлепаю по попке. – На спину.

Она отступает назад, неуверенно поворачиваясь в сторону гостиной и открывая мне вид на свою превосходную задницу. Ее ягодицы, достаточно упругие и при этом довольно мягкие, чтобы подпрыгивать при ходьбе, переходят в крепкие бедра, созданные для того, чтобы мои руки обхватывали их. Я уже мысленно представляю, как ее попка принимает форму сердечка, когда Зенни наклонится вперед для меня.

Чтоб меня.

Прерывисто дыша, она опускается на диван, темные локоны, словно нимб, окружают ее голову на подушках, а лифчик и трусики впиваются в тело, когда она устраивается поудобнее. И я подкрадываюсь к ней, как тигр, как хищник, как голодный мужчина, приближающийся к праздничному столу.

– Может, мне снять… – Зенни просовывает большие пальцы под резинку трусиков, но я останавливаю ее движения суровым взглядом.

– Я хочу сам это сделать, – говорю.

– Ты хочешь снять с меня трусики?

Ее большие пальцы замирают на месте, поэтому я присаживаюсь на корточки рядом с диваном и слегка покусываю их зубами, отчего она отдергивает руки, поднимая их к груди. А потом я прижимаюсь губами к ее бедру и позволяю своему дыханию согревать и щекотать ее кожу, пока произношу:

– Я не собираюсь просто снимать твое нижнее белье. Я сдеру с тебя этот шелк, как кожуру с фрукта, а затем полакомлюсь тобой. Буду наслаждаться твоими соками, разверну тебя, как рождественский подарок, и тогда ты поймешь, как это круто.

Она тяжело дышит, ее глаза медного оттенка расширены и темнеют, глядя на меня.

– Но сначала, – поворачиваюсь и целую ее бедро, проводя языком по краю трусиков, – тебе нужно кое-что знать.

На ее лице мелькает вспышка нетерпения, Зенни непроизвольно приподнимает бедра.

– Шон, мы уже это обсуждали…

– Нет, – бормочу я, касаясь губами ее пупка, что заставляет ее замолчать. – Это кое-что другое. Я знаю, что ты мне доверяешь, ты знаешь, что я доверяю тебе. И настало время показать тебе, что я сделал бы, будь ты моей… моей почти девственницей.

Ее живот подрагивает под моими губами.

– Да, – хрипло произносит она, облизывая губы. – Да… Я… я хочу быть твоей и чтобы ты делал со мной все, что захочешь.

– Ты моя, милая. Моя. – Я провожу пальцем по ее бедру, она судорожно вздыхает и дергается подо мной. – Моя маленькая девственница. Предыдущий парень не очень хорошо поступил с тобой. Верно? Он не знал, каким даром обладает твое тело и твоя сладкая маленькая киска.

Я добираюсь до края ее трусиков, и ее ноги сами раздвигаются.

– Он не рассказал тебе всего, что нужно знать.

Зенни выгибает спину, когда мои пальцы легким, словно перышко, прикосновением скользят к другому краю ее белья.

– Н-нет, не рассказал.

Я неодобрительно цыкаю.

– Ему следовало бы догадаться, что такая умная девушка захочет знать все. Он должен был понять, что ты захочешь услышать о своей киске. И о тех частях его тела, которые будут доставлять ему болезненный дискомфорт, пока ты не поможешь.

У нее перехватывает дыхание, а взгляд становится расфокусированным.

– Ты мне расскажешь?

– Непременно, солнышко. – Я вижу выпуклый язычок ее киски через трусики и представляю, какие манящие секреты скрыты под этой тканью. И когда провожу пальцем прямо по ее промежности, мать твою, да, она настолько возбуждена, что на белье появляется небольшое влажное пятно, когда я прижимаю ткань к ее плоти. – Я все тебе расскажу.

XIII

Я снова начинаю ласкать ее через трусики, и она вздыхает, пытаясь поддаться навстречу моей руке.

– Это твоя киска, солнышко, и она должна оставаться счастливой. Ее нужно ласкать языком, целовать и поглаживать. Она ведь сейчас горит от желания? Ей ведь что-то нужно?

Я вижу, что Зенни решает подыграть моей небольшой обучающей игре – но этот мимолетный полет мысли прерывается ее нетерпеливым прикусыванием губы. Зенни кивает в ответ на мой вопрос и раздвигает ноги еще шире.

Скольжу пальцами вверх по покрытым шелком складочкам к набухшему клитору и обвожу, нажимая чуть сильнее. Она выгибает спину и открывает рот в беззвучном стоне.

– Это твой прелестный маленький клитор, верно? – говорю я, лаская его и надавливая, отчего у нее поджимаются пальцы ног. – С ним нужно поиграть, когда он становится таким напряженным и жаждущим ласк, как сейчас, детка. Его нужно ласкать.

– Да… – Она сглатывает, ее ресницы подрагивают. – О боже!

– Твоя киска такая возбужденная, чувствуешь? – Мои пальцы подтверждают эти слова, скользнув под ее трусики.

– Д-да, – ахает она.

Какое-то время я ласкаю, поглаживая ловкими пальцами гладкую кожу.

– Когда она вот так намокает, значит, ей нужно внимание. Она нуждается в том, чтобы ее трахнули.

Вытаскиваю пальцы, наслаждаясь протестующим возгласом Зенни, а затем обхватываю края трусиков и стягиваю их вниз.

– Я мечтал об этой киске с самого благотворительного ужина, – хрипло признаюсь, не сводя глаз с соблазнительного холмика между ее ног, который появляется передо мной, когда я стягиваю белье. – Мне нужно увидеть ее сейчас. Только о ней и могу думать, только ее и желаю, когда просыпаюсь…

Я прерываюсь, потому что спустил трусики с ее бедер до колен, и как только шелк соскользает на пол, она – моя. Я могу насладиться ее видом, поиграть с ней, попробовать на вкус и трахнуть. Господи, какое же это пьянящее чувство, как глоток виски, как доза морфия, обжигающая вены и