В Восточном экспрессе без перемен - Миллз Магнус

— Кстати, — добавил мистер Пиктолл. — Он сказал, что, если мы тут каждый день ездить будем, заодно и ему можно пинту молока закидывать.

— А, ну да.

— Начиная с завтра.

— Ладно… э… А что он там делал? Я не очень разглядел.

— Елки замерял. Проверял, нужного ли они уже размера.

— И как?

— Не вполне. Дней через десять будут готовы — или около того.

— Как раз к Рождеству, значит?

Мистер Пиктолл вздохнул.

— Ну конечно, как раз к Рождеству, — сказал он. — Иначе и смысла их растить нет, или как?

— Нет, — ответил я. — Видимо, нет.

После чего я оставил тему рождественских елок и сосредоточился на дороге. От того, что мы так срезали путь, конечно, поездка наша стала совсем иной, и мы снова выехали на главную дорогу с двадцатиминутным опережением графика.

Прибыв в «Дом на холме» пару часов спустя, мы по-прежнему держались в хорошем темпе. К своему удивлению, я увидел, что грузовика с плоской платформой на дворе уже нет. Предположительно это означало, что мистеру Паркеру удалось спроворить себе какое-то дополнительное дельце, которое потребовало, чтобы он выехал из дому раньше, но я понятия не имел, что это могло быть.

Когда, высадив мистера Пиктолла в обычном месте, незадолго до одиннадцати я вернулся домой, мистера Паркера по-прежнему не было. Утро опять стояло совершенно приятное — старик оказался более чем полезен (а также предоставил чай и пончики).

Теперь мне предстоял совершенно свободный целый день на покраску. За следующие несколько часов мне удалось положить второй слой краски на те лодки, что я уже сделал накануне, и начать следующую. Вид рождественских елок, ожидающих своей очереди оказаться на рынке, напомнил мне, до чего быстро летит время, и подстегнул меня работать в более плодотворном темпе. На самом деле я понял, что весь ритм жизни у меня ускорился — чтобы успеть сделать все, что от меня требовалось. Не успел я вернуться вечером к себе во флигель, объявилась Гейл с требованием потренироваться с дротиками. Как обычно, я не нашел в себе сил отказать ей, и мы провели приятный час на сеновале, оттачивая ее технику далее. Только в десять я наконец добрался до «Вьючной лошади» быстренько выпить пинту «Экса» на сон грядущий.

* * *

Когда наутро мы срезали путь через «Обрыв Долгого хребта», старого приятеля мистера Пиктолла видно нигде не было, и я не очень понимал, где оставить ему молоко.

— Поставьте прямо на обочину, — посоветовал мистер Пиктолл. — Он увидит, когда появится.

— А никто не возьмет? — спросил я.

— Нет, конечно, — ответил он. — Сюда никто не заезжает.

— А если птицы крышку проклюют?

— Тут нет птиц.

— Что, правда?

— Вообще никаких.

— А я думал, птицам деревья нравятся.

— Эти не нравятся. Мой приятель их опрыскивает всеми мыслимыми химикатами.

Мне пришло в голову, что эта плантация не меньше удалена от дорог, чем какие-то другие места, что мы навещали каждый день. Единственная разница лишь в том, что здесь нет крыльца, на котором можно оставить бутылку молока. Поэтому я поступил так, как предложил мистер Пиктолл, и оставил ее прямо на обочине.

Его старого приятеля хотя бы можно было опознать как клиента. Большинство же ранних доставок у нас были в темные дома, где спали чужие люди. Мне было известно всего несколько имен, перечисленных в книге заказов, и я понимал, что еще долго с ними всеми не познакомлюсь. В какой-то момент мне придется всех объехать и собрать деньги, что они будут мне должны, но я решил, что лучше всего это, наверное, сделать, когда пущу тут корни.

Одного клиента я, конечно, узнал бы всегда — Брайана Уэбба. Часа через два мы заехали к нему во двор, и он встретил нас в своей обычной картонной короне. Я вышел с ним проговорить, а мистер Пиктолл остался в кабине с неодобрительной миной.

— По-моему, старикану я не нравлюсь, — сказал Брайан.

— Ему ваша корона не нравится, — ответил я.

— Ох, ну что ж, тут ничего не поделать. Да и в любом случае до Рождества уже недолго.

— Да, наверное, нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— У меня тут ваши продукты. — Он зашел в кухню и снова вышел с коробкой. — Я взял на себя смелость заказать вам немного фасоли. Ее у вас в списке не было, но Ходжик распродает за полцены, вот я и решил ухватить.

— О, ну да, спасибо, — сказал я. — А какое печенье взяли?

— Всех видов, — ответил он. — Фиговые рулетики, с заварным кремом, с солодовым молоком. Это же я правильно сделал, да?

— Ага, очень здорово. Сколько, значит, я вам должен?

— Ой, за это пока не беспокойтесь. Чаю хотите?

— Нет. Но все равно спасибо. Просто нам пора ехать.

— Ладненько, — сказал он. — Кстати, куда это Томми ездит каждый день на своем грузовике?

— Не знаю, — сказал я. — А сегодня он, что ли, опять?

— Да, я видел, как он выкатывается около шести. Фары отсюда видать.

— Что-то связанное с нефтяными бочками, я думаю.

— Ох, ну что ж, — сказал Брайан. — Томми хорошее дельце всегда распознает, у него нюх.

По правде говоря, я был вполне рад, что мистер Паркер все время чем-то занят. Это означало, что я могу и дальше себе красить без помех, а если повезет, первая лодка будет закончена, не успеет он и оглянуться. Держа это в голове, я закончил развозку молока со всей возможной скоростью, попрощался с мистером Пиктоллом, а затем поехал домой и растопил печку в большом сарае. Когда там немного потеплело, я выбрал банку золотой краски и принялся за работу. Мне хотелось, чтобы каждая лодка выглядела безупречно, и я знал, что в этой части покраски спешить нельзя. Стало быть, я с большим тщанием обрабатывал кистью планширь, нос и форштевень.

Процесс этот длился целый день. Снаружи погода стала очень и очень ветреной, о гофрированные стены сарая время от времени бились порывы слякоти. Внутри же все было вполне уютно и как в настоящей мастерской. Когда я наконец отошел на шаг, чтобы рассмотреть результаты своих трудов, удовлетворения мне было не занимать. Да, подумал я, отделка поистине профессиональна.

Вечером я как раз пил чай у себя во флигеле, когда услышал, как вернулся мистер Паркер, и потому вышел на улицу его встретить. В кузове грузовика у него было около пятидесяти подержанных нефтяных бочек.

— Обалдеть великолепно работают они на этой фабрике, — сказал он, спускаясь из кабины. — Прямо как часы.

— Я так и думал, что на вас произведет впечатление, — ответил я.

— Суют эти старые битые бочки в один конец, а когда те вылезают из другого — так полностью восстановлены. Как новые лампы на старые[5].

— Ага, наверное.

— Мне сказали, что возьмут все, что я им привезу, — продолжал он. — Вот я и мотаюсь по всей округе, за бочками гоняюсь.

Казалось, настроение у него хорошее, поэтому я сказал:

— В сарае одна полностью обновленная лодка, ждет вашей инспекции.

— Это хорошо, — ответил он.

— А остальные на разных стадиях завершения.

— Ну, — сказал он. — Прямо сейчас у меня нет времени на них смотреть, если не возражаете. Я с ног валюсь — со всеми этими бочками.

— Ой… ну да.

— Поэтому вы уж сами с ними разберитесь.

— Ну ладно.

— Лишь бы покраска к Рождеству закончилась — вот что самое главное.

— Ну да.

Меня несколько разочаровало, что мистер Паркер не захотел инспектировать произведение моих рук, но понять его я мог. Прошел миг, и я заговорил снова.

— Э… вообще-то я хотел с вами потолковать еще об одном деле.

— Вот как?

— Я просто в последнее время по многу часов трачу на лодки.

— Видимо, так оно и есть, да, — согласился он.

— И… ну, я хотел спросить, не дадите ли вы мне денег.

Вечер стоял темный, но темный недостаточно, чтобы скрыть удивление, нарисовавшееся на лице мистера Паркера.

— Денег? — спросил он.

— Да.

— Зачем?

— Чтоб я мог с долгами расплатиться.

— А, — сказал он. — Понимаю.