Звезда победы - Виктор Стариков

— Не плоха… Но мне строить хочется. Вот этому и буду учиться.

— Щенок! — вдруг закричал Семен Семенович. — А отца и мать спросил? Большой стал?

Он впервые так кричал на сына.

— Не кричи! — с вызовом произнес Степан. — Я уж не маленький… Знал, что возражать будешь, потому и молчал. Сказал: пойду в строительный — так и будет.

Он стоял против отца, высокий, с гневно сузившимися глазами, с темными упрямо принахмуренными бровями. Отец с изумлением смотрел на него.

— Ну, а коли так… Поезжай… Куда хочешь — на все четыре стороны. Спасибо, сынок, за мои заботы о тебе. Отблагодарил!

— Нечего меня упрекать. Что я плохого сделал? — резко бросил сын и пошел из комнаты.

— А? Каков? — растерянно спросил Семен Семенович.

Мастер понимал, что наговорил лишнее. Не так надо было вести весь этот разговор. Взволнованный ушел Семен Семенович на завод. Всю смену он ждал, что сын подойдет к нему и все как-то уладится, дома воцарится порядок и размолвка будет забыта. Но упрямый характер не позволил Степану подойти к отцу, и мастер, ожесточенный черствостью сына, тоже не сделал шага к примирению.

Вечером жена сказала ему:

— Напрасно, отец, ты так накричал на него.

— Ну, ты, известно, — держишь их сторону. Вот отговори его.

— Зачем? — возразила она. — Пусть уж делает, как сам задумал. У него своя жизнь начинается.

— А коли так — пусть сам все и решает. Мог бы и вовсе мне не говорить. Без советов может прожить.

Так они и не помирились до отъезда. И прощание было сдержанное, сухое, словно оба не могли простить каких-то больших обид друг другу.

Семен Семенович тяжело пережил внезапный отъезд старшего и любимого сына. Рушилась мечта увидеть Степана доменщиком. Ему казалось, что без старшего сына в доме стало тише и скучнее. Образовалась какая-то пустота, которая ничем не заполнялась. Дома он мог поговорить со Степаном о цеховых делах, даже посоветоваться с ним. Надеялся Семен Семенович вначале, что Степан может не выдержать в Москве экзамена и поневоле вернется домой и поступит в металлургический техникум. Про себя он решил, что и словом не упрекнет сына.

Однако Степан не вернулся.

Он прислал письмо и в нем сообщил, что все экзамены благополучно выдержал и уже приступил к занятиям. Сообщил и о том, что ему выдается стипендия, просил не беспокоиться о нем. Писал он не часто, ссылаясь на занятость, и все только про учебные дела, про Москву. О том же, как ему живется, в чем он нуждается — ни одного слова. После каждого письма Семен Семенович наказывал жене не забывать посылать Степану деньги.

— Упрямый, — задумчиво и с одобрением говорил он. — Такие своего достигают.

Теперь и Семен Семенович как-то разом поверил, что, может быть, сын поступил правильно, выбрав путь, который ему больше нравится. По всей стране строят новые заводы, фабрики. Строители очень нужны. И тут же, противореча себе, поправлял, что ведь и доменщики требуются. Мог бы сын стать доменщиком, что его потянуло в строители? Чем они его пленили?

Ждали Степана на все летние каникулы. Но приехал он всего на две недели.

Вечером отец и сын сидели в садике.

— Трудно учиться? — спросил Семен Семенович, вглядываясь в слегка осунувшееся и побледневшее за зиму лицо Степана.

— Времени нехватает, — пожаловался Степан. — Почему я на две недели приехал? Мы в институте создали партийно-комсомольскую группу и решили через три с половиною года диплом получать. Полтора года хотим сэкономить.

— Это зачем?

— Нужда большая в строителях. С четвертого курса всех коммунистов досрочно выпустили и послали на стройки. Большая стройка в стране идет. Вот подожди — через три года приеду сюда строить металлургический. Слышал о таком? Уже площадку для него выбирают.

— Говорят люди, говорят. Приезжай. Нечего от дома отбиваться. И тут тебе работы хватит.

Они примирились и простились хорошо.

Степан обещал, что в следующем году опять приедет погостить.

Однако ни на второе, ни на третье лето Степан не приехал, не сдержал слова. Писал он, что каникулы студенты их группы решили использовать для производственной практики, чтобы суметь досрочно окончить институт. Каждый месяц он аккуратно писал письма о своей жизни в институте, о практике на подмосковной стройке.

Потом, когда Степан уже учился на последнем курсе, он прислал письмо, в котором сообщал, что его приняли кандидатом в члены партии.

— Это хорошо! — искренне одобрил Семен Семенович. — Так и должно быть. Верный путь для себя определил. Партия тебя к работе приучит, не позволит как-нибудь так, по-пустопорожнему жить.

Вскоре после этого Степан прислал письмо с другим большим известием: о женитьбе. В письме была и фотография сына и невестки. Семен Семенович повертел карточку в руках и сказал одно слово:

— Курносенькая.

Со времени отъезда Степана, его женитьба была второй и большой обидой, нанесенной сыном отцу.

После окончания института Степан с женой приехали к родителям. Пробыли они всего три дня: Степан получил назначение на строительство завода на юге и торопился к месту работы. Жена была моложе Степана на четыре года и училась на первом курсе. Она ехала вместе с мужем и собиралась там продолжать занятия.

«Непутевые, — подумал про себя Семен Семенович. — Подождать не могли. Какая уж тут будет учеба, коли дети пойдут».

Жена Степана, веселая хохотушка, блондинка, понравилась Семену Семеновичу. Выбор сына он одобрил. «Эта тебе не даст молчуном жить, — думал он. — Она тебя растормошит».

Клемёнов был ласков с сыном и невесткой. Она быстро подружилась со всеми членами семьи, и все искренно сожалели, когда настал день разлуки.

Степану Семен Семенович ничем не показал, как обидело его, что и такой важный в жизни шаг, как женитьба, он совершил без него.

Писал Степан с нового места не часто. Судя по письмам, он много работал и быстро шел в гору. Старику хотелось верить, что жизнь у Степана идет хорошо. «А не хвастает?» — иногда думал он.

И все же ему было горько, что жизнь Степана пошла где-то в другом месте и по другому пути. Не вырастил Семен Семенович из Степана доменщика.

3

С того времени, как уехал в институт Степан, обиженный отцом, в характере Клемёнова произошли перемены. Он стал больше присматриваться к подраставшим дочери Зине и сыну Владимиру.

Особенно заботился о Зине. К праздникам требовал, чтобы мать покупала Зине новые платья, туфли. Зимой в день рождения подарил ей меховую шубу.

И так же, как когда-то Степан, Зина за обедом объявила о своем желании пойти в музыкальное училище, и что ей нужен рояль. Семен Семенович удивился этому желанию: никогда не слышал он, что Зина любит музыку, занимается ей. Однако покупка рояля показалась ему делом пустым.

— Жили без музыки, проживем и дальше.

Но Зина подсела к отцу и, ласкаясь, начала уговаривать, упрашивать.

— Да и денег таких у нас нет, — сказал он, наконец, сдаваясь.

— Займи, продадим что-нибудь. Например, мою шубу, еще что-нибудь. Ну, папочка, милый.

На семейном совете решили купить рояль.

С весны Семен Семенович начал капитальный ремонт дома и денег на такую покупку действительно не было. Директор завода, после телеграммы Серго Орджоникидзе, несколько раз спрашивал Клемёнова, в чем он сейчас нуждается, не нужна ли ему какая-нибудь помощь, Семен Семенович отмалчивался, но тут решился.

Он пришел к директору и сказал, что хочет просить в заводе кредит на покупку рояля для дочери. Директор в кредите отказал, но обещал рояль в подарок от завода.

Однако мастер уперся: такой дорогой вещи он не примет в подарок. Зарабатывает он достаточно, хватит и своих денег. Как ни уговаривали его, он решительно продолжал стоять на своем. Ему казалось, что он словно выпросил себе такой подарок. Пошли на соглашение: рояль вскоре привезли из Москвы с условием, что Клемёнов уплатит за него в течение года.

С той зимы в доме Клемёнова зазвучала музыка. С появлением большого инструмента в доме стало теснее и шумнее. Когда бы Семен Семенович не приходил домой — поздно вечером, утром, днем, он всегда заставал подруг Зины по музыкальному училищу. Весь день кто-нибудь упражнялся на рояле, разыгрывая бесконечные гаммы. Зина десятки раз играла одно и то же. Семен Семенович подсаживался к дочери, и она рассказывала ему о значении нотных линеек и всех бесконечных значков. Потом она начинала играть и говорила: «Вот это место мне еще не удается. Тут должен быть внезапный переход, а у меня левая рука отстает». Семен Семенович поражался настойчивости дочери. «Не баловство это у нее», — думал он.

Уже значительное время спустя после того, как Зина начала заниматься музыкой, Клемёнов сидел на праздничном вечере в заводском клубе в ряду почетных людей и слушал концерт. Он был одни, жена прихворнула и осталась дома.