Раньше девочки носили платья в горошек - Катя Майорова

просто научилась писать, а когда смогла писать быстро и без лишнего контроля.

У меня всегда была тяга к тому, чтобы выражать себя через текст. Это не было каким-то проблеском гениальности, долгие годы я писала откровенно паршиво, но мне всегда это нравилось. Бабушка до сих пор на разные праздники выдает мне мои детские записки – абсолютно на разную тему: то поэма о Пушкине и Толстом, то поздравление деду на день рождения, то письма маме с каникул у бабушки.

Я много раз писала в блоге, что не получала в школе хорошие оценки за сочинения, – и мне никто не верит. Тем не менее, когда я говорю, что писала паршиво, то совершенно не прибедняюсь. Оттого на самом деле я считаю себя еще более крутой писательницей, чем если бы все было наоборот. Чтобы действительно научиться писать хорошо, мне пришлось проделать колоссальную работу. Выражаясь языком учителей литературы, я всегда была больше Сальери, чем Моцартом. Чем Бог меня одарил – так это харизмой, хорошо подвешенным языком, умением нравиться людям, высокой чувствительностью и способностью тонко передавать то, что я через себя пропускаю. Еще, конечно, я великолепная женщина, которая не стесняется говорить о своих талантах, но до уверенности в себе мы еще дойдем. Однако навыком выражать свои чувства с помощью слов меня никто не награждал: это все результат многолетней работы и огромного желания. Также мне понадобились годы для того, чтобы научиться слышать свой внутренний голос. В школе этому не учат, в частности когда задают писать сочинения. Никогда не забуду один эпизод: нам задали написать сочинение на тему «В какой семье я хотел бы жить – Ростовых или Болконских?». Моя одноклассница написала, что хотела бы жить в семье Курагиных, и очень круто изложила почему. Учительница поставила ей «два», даже не прочитав то, что она написала, аргументировав оценку тем, что тема сочинения была другой. О каком поиске собственного голоса может идти речь при такой системе образования? На мой взгляд, для писателя это самое главное – свой голос. Его поиск может занять годы, десятилетия, но нет ничего важнее, чем научиться слышать себя и то, что ты хочешь сказать людям. Возможно, у тебя не будет точной формулировки, что же такое этот пресловутый «свой голос», но ты будешь его слышать, набирая букву за буквой на клавиатуре. Сейчас я все больше склоняюсь к тому, что иметь свой голос – значит писать о том, что тебя по-настоящему волнует, а также о том, что ты знаешь, но и, если даже не знаешь, о том, что пропустил через себя и о чем молчать просто нет сил.

Я не получала оценки выше тройки или четверки за сочинения. Если грамотность у меня была еще куда ни шло, то содержание моих текстов всегда печалило учителя. Тогда и выявилась огромная проблема: как только я пытаюсь что-либо делать «как правильно», получается откровеннейшее говно. Я это четко ощущаю в танцевальной студии, куда я начала ходить в терапевтических целях, чтобы избавиться от страха и стыда, связанного с телом, хотя, к слову, я очень люблю танцевать. Как только я смотрю на преподавателя или начинаю задумываться, правильно ли повторяю движение, то сразу же сбиваюсь. Когда я отключаю контроль, у меня все получается. Тело никогда не врет. Если разум еще может водить нас за нос, то тело – никогда. Поэтому в нулевых в Челябинске было две Кати: которая пыталась писать как надо и которая позволяла себе быть собой в личных дневниках. Да, личные дневники были огромной частью моей жизни до 18 лет. Я не могла представить, что пройдет хотя бы день, а я не напишу ничего в дневник. Думаю, именно это и поддерживало мою писательскую природу. Я очень благодарна родителям, что они никогда не читали мои дневники, а даже если и читали – никогда не говорили со мной об этом и давали мне личное пространство. Так как мой блог в «Инстаграме» в том числе о писательстве, я часто получаю от читателей истории о том, как в детстве родители находили их записи, дневники и, что самое ужасное, высмеивали. К счастью, в моей жизни такого не было. И родители всегда с уважением относились ко всем моим начинаниям, кроме желания учиться играть на барабанах. Сколько ни просила маму купить мне установку – она ни в какую не соглашалась.

Отец всегда уделял много внимания моей самореализации. Разговоры о будущей профессии он начал вести со мной лет с 12. Он спрашивал, кем я хочу быть, мы вместе рассуждали, как этой профессией можно зарабатывать, какие есть плюсы и минусы. Я бесконечно благодарна папе за все эти разговоры, за поддержку в выборе профессии. Даже когда я заявила, что буду писателем, родители лишь робко меня спросили: «Кать, может, все-таки нефтегаз?» Я сказала «Нет», и на этом разговор был окончен. Папа всегда помогал мне найти свои сильные стороны, родители вообще всегда мне говорили, что я особенный ребенок и что я очень талантливая. Возвращаясь к разговору о том, что родители – живые люди, у которых есть как сильные, так и слабые стороны, хочу сказать, что какое-то их поведение подарило мне комплексы и неуверенность, а какое-то, напротив, – силу и веру в себя: у меня нет и никогда не было внутри чувства, что я на что-то не способна или для чего-то недостаточно хороша.

Я решила стать писательницей в 12 лет, а в 15 окончательно приняла решение, что пойду учиться на журфак. В те же 12 лет я начала писать свой первый роман – с обратной стороны тетради по информатике. Вообще, обратная сторона тетради была особым пространством творчества и самовыражения, если, конечно, учитель не заставлял там делать словарь для незнакомых слов на английском или немецком, которые я изучала. Часто во время урока я могла просто перевернуть тетрадку и начать писать: свои мысли, чувства, стихи или какое-нибудь эссе. Первый роман был о девочке из Рио-де-Жанейро – жертве буллинга. Я его точно не закончила, как и многое из того, что начинала писать тогда. Первым моим законченным произведением станет роман «Кир», который я допишу в 2014 году, но до этого момента произойдет еще много всего важного и значимого.

При выборе профессии я рассуждала просто: мне нравится писать, значит, это то, чем мне надо заниматься. Когда я сказала о своем желании папе, он меня поддержал, но спросил:

– Как этим зарабатывать?

Странно, что мне тогда в голову не