Раньше девочки носили платья в горошек - Катя Майорова

продолжать влиять на меня?

Это то, над чем я сейчас работаю с психологом: над принятием своего тела, принятием себя, потому что я и есть тело, как бы мы ни пытались от него сепарироваться. Нам все время пытаются навязать парадигму, что тело – нечто низменное, жалкая, так сказать, физиология; Другое дело – душа, сознание, интеллект. Полная чушь. То, что я сейчас сижу думаю, – это тело; набираю текст – это тело; слушаю музыку – это тело; полчаса назад съела ягодный пудинг – тоже тело. Вся наша жизнь, все наше существо завязано на теле, и нет ничего глупее, чем обесценивать значимость всего того, что оно нам дает.

И я не удивляюсь, почему проблемы в сексе – это почти всегда проблемы в отношениях с телом. Потому что ты максимально уязвим, ты не просто раздет, ты доверяешь свое тело другому человеку, ты принадлежишь и не принадлежишь себе одновременно, и это не просто страшно, это убийственно страшно. Особенно когда нет любви к себе и доверия к жизни, к людям – в частности к мужчинам.

Мои отношения с мужчинами непросты. Если совсем уж откровенно говорить, я как женщина не жду от них ничего хорошего. Отец пропадал на работе, а когда был рядом, то нередко в воспитательных целях был излишне критичным; брат отвергал; парни-одноклассники обзывали толстой. Когда мне было 17 лет, на меня напал ночью мужчина, судя по внешности, приезжий из бывших южных советских республик. Я отделалась ссадинами и испугом. Меня не изнасиловали, не ограбили, только избили и облапали, но это тоже стало серьезной травмой. Прошло 11 лет, а я без страха, что кто-то идет за мной, к дому не подхожу. Практически любая женщина живет с фоновым страхом, что она может быть изнасилована, убита, ограблена, ее личные границы нарушены. В жизни каждой девушки есть история того, как она стала жертвой мужского абьюза: возвращаясь вечером домой, лежа на кушетке массажиста, оставшись со старым другом один на один в конце вечеринки – и многое, многое, многое (!) другое. Поэтому, каким бы ни был любимым партнер, паттерн, что мужчина – это опасность, накладывается практически на любые отношения, как бы мы ни пытались это скрыть. Нежелание доверять будет выделять каждая наша пора, даже если мы сами даем активное согласие на секс.

Не стоит забывать, что осознанность в вопросах секса начала приходить к людям только в последние десятилетия. Особенно к женщинам. Тысячелетиями женщин насиловали мужья, они рожали по 8–10 детей, и в целом вся их жизнь была ориентирована на удовлетворение мужчин, о своем удовольствии никто даже не думал: было страшно и стыдно.

Секспросвет – роскошь нашего времени. О сексе начали говорить открыто, прямо, без стеснения и ужимок. Еще в 2016 году, когда я наткнулась на блог одного секс-шопа, то без дурацкого смешка не смогла посмотреть видео про стимуляцию клитора. За окном 2021-й, и я сама беру для рекламы в блоге лубриканты и менструальные чаши. Свою первую секс-игрушку я купила в 26 лет, что тоже помогло мне на пути познания себя. После знакомства с секс-блогами для меня стало ужасным ужасом, что тысячи женщин никогда в жизни не испытывали оргазма, никогда не ласкали себя, не изучали свое тело. Что вся их сексуальная жизнь ограничивается пенетрацией и оргазмом партнера. Мне повезло, что это не мой случай. Нам с мужем всегда было интересно изучать себя, друг друга и пробовать что-то новое, и мне было грустно осознавать, что многие женщины этого лишены – из-за страхов, комплексов, в целом устройства нашего общества. Порой мне кажется, что я чувствую боль каждой, и обнять хочется тоже каждую.

Чем больше я принимаю себя, тем больше доверяю партнеру в сексе, тем меньше я боюсь следовать за ним, тем реже включается «блокиратор» во время прелюдий – и еще реже хочется плакать от страха оказаться уязвимой. Я не стыжусь наших проблем и трудностей, я убеждена, что именно они ведут нас на новый уровень близости и понимания друг друга.

Мне не страшно писать об этом в книге, которая будет напечатана многотысячным тиражом, которую, возможно, прочитают мои близкие и знакомые, друзья и семья. Я не какая-то особенная, что моя личная жизнь может стать поводом для публичного судебного процесса. Дело в том, что я такая же, как и остальные, и в этом вся суть. Чем смелее и отважнее я говорю о своей боли, трудностях, тем меньше они становятся таковыми, потому что резонируют в сердцах других.

Если говорить уж совсем откровенно: не так давно я начала понимать, что это мой моральный долг – говорить о том, через что я прохожу. Девочка с нестандартной внешностью, склонностью к полноте, на голову выше всех одноклассников, со своим мнением, всем неугодным, с ранимым сердцем. Кто, если не я – своим голосом, своими мыслями, – будет лечить чужие раны? Говорить людям: «Вы не одни. Мне тоже больно. Вместе мы справимся. Мы выкинем к черту эти платья в горошек и наконец наденем то, что нам удобно. Мы станем собой. Мы будем счастливы. Я обещаю».

Да. Так оно и будет.

Часть III. Карьера и деньги

Глава 1. Когда вырасту, я стану писательницей

Впервые я столкнулась с пониманием, что такое письмо и чтение, в шесть лет. Папа объяснял мне, какие буквы как пишутся, я, психанув, отбросила книжку со словами: «Я никогда не научусь писать». Так и началась моя карьера писателя.

Все изменилось в 11 лет. К этому моменту меня уже научили в школе и читать, и писать. Мама привезла откуда-то из-за границы красивый оранжевый блокнот на застежке (к слову, он до сих пор жив), в котором я начала записывать свои любовные переживания. И я по-настоящему кайфанула! Я писала, писала, писала – каждую свободную минуту. Все, что меня злило и доставляло боль в детстве и что я не могла высказать, оказывалось в дневнике. Это была моя отдушина, мой единственный способ самовыражения, который помогал мне не только излить душу, но и получить удовольствие. Когда ты занимаешься любимым делом, а особенно если входишь в поток, то это похоже на чувство, когда самолет идет на посадку. И страшно, и тревожно, и бабочки в животе – когда самолет теряет высоту; и взрыв эндорфинов – когда колеса шасси коснулись земли; и душевное успокоение – когда самолет полностью остановился. Все это я испытала, когда не