Червь-4 - Антон Лагутин

меня в спину бугристыми корнями. Мне повезло — мои пальцы продолжат сжимать эфес кровавого меча. И первым делом я вскидываю его перед собой для защиты. Но уже поздно. «Труперс» врезал по моему лезвию плоской стороной своего меча, выбив оружие из моих рук.

Огромное тело навалилось на меня. Его ладонь схватила меня за шею, вдавила в землю. Он практически лёг на меня, я лишь мог шевелить ногами. И толку с этого ноль. Огромное брюхо в гнилостной броне с мелкими, но острыми как бритва бугорками словно панцирь краба, оставляет белые полосы на моей кожаной куртке, и я даже боюсь представить, как выглядела бы моя кожа после этой тёрки.

Он улыбался. Да, этого видеть я не мог, но его белёсые глаза блестели от радости и удовольствия. Я попытался выдавить один из них, кинув ладонь ему в лицо. Большой палец уже готов был погрузиться в глазницу, но он захлопнул веко. И оно было настолько крепким и твёрдым, что я даже не смог его продавить.

Отпихнув мою руку, он врезал мне крепкую пощёчину. Из меня не только выбило весь дух. Слюни с кровь так же выбило из моего рта на соседнее дерево, благо зубы остались на месте.

— Тише-тише, девочка, не бойся…

Сидя на мне как на табурете, он прижимает холодное лезвие к моей шее. Запугивает. Да я и так никуда не собираюсь убегать. Этот хряк тяжелее раскабаневшей на мясных пирожках толстухи! Зараза, тут хоть змейкой извивайся — всё равно его не скинуть. Где-то в стороне шумит битва. До нас доносилось бульканье воинов и женские крики, совсем не похожие на те, что давит из себя раненая жертва. Но вглядываясь куда-то позади меня, «труперс» ничего не предпринял. Как там Рыжая? Неужели эти гнилые твари сумели одолеть столь опытного война?

— Лежи спокойно, не рыпайся. Хорошо?

Я молчал. Уставился куда-то в сторону, надеясь увидеть выпрыгивающую из-за дерева Осси. Я мечтаю увидеть, как из-за того же самого дерева, только с другой стороны вываливается «труперс» с торчавшими из головы стрелами и замертво валится на землю. Мерзкое отчаяние медленно меня отрезвляло. Сейчас, вот так сдаться, постелившись под этим уродом? Ни за что! Очередной приступ безумия родил в моей голове великолепный план.

— Поцелуй меня! — взревел я.

— Само собой, сучка! Но в начале я хочу лицезреть твоё обнажённое тело.

Глава 13

Был ли у меня хоть какой-то шанс выбраться из-под тяжеленой задницы этого громилы? Конечно! Шанс есть всегда! Но вот как вы его реализуете — всё зависит от вложенной вам в голову родителями программы воспитания. Моя программа, к счастью, была поражена злобным вирусом.

Я вытянул губы трубочкой, завлекая «труперса» поближе к моим губам. Тут, внутри кишок я уже полностью готов к решительному рывку к свободе. О том, что может мне повстречаться в чужом теле, даже думать не хочу. Зачем? Путь я себе нацелил, остальное — ерунда. Хуже уже не будет, а вот прекрасная сторона медали уже маячит перед самым носом. Нужно лишь дотянуться, протянуть язык…

Гнойный воин быстро входит во вкус. Он просовывает меч мне под жилет. Вспотевшей кожей я ощущаю холодное лезвие, медленно тянущееся к моей груди. Срезать повязку, заменяющую мне лифчик, он не стал. Рывком вспорол рубаху и срезал все пуговицы на жилете. Вот так, понадобилась всего одна секунда — и я уже почти голый лежу перед уродливым созданием.

Облизнув свой большой палец, он касается им моего подбородка, а затем тянет его через всё тело до пупка. Медленно, наслаждаясь каждой секундой. И я понимаю, что не оближи он свой палец, сейчас бы на животе вместо блестящей полоски скользких слюней зияла бы кровавая строчка.

— Хороша девка. Стройна!

— Поцелуй меня! — продолжаю вопить я.

— Не торопись. Я люблю, когда всё протекает медленно. Если мы будем торопиться, а это никому сейчас не нужно, твоё тело станет покалеченным, истерзанным. Я не хочу так. Я хочу наслаждаться нежной плотью, усыпанной капельками пота.

И всё же, он не стерпел. Его ладонь обхватывает повязку посередине и сильным рывком сдирает с моей груди. Его пальцы словно бритвы, искромсали ткань на лоскуты. Досталось и моей коже. Между грудями показалась тоненькая полоска крови.

— Не переживай, — говорит он, — толи еще будет.

Уперев кончик лезвия мне в пупок, он встал.

— Дёрнешься — и ты труп. Поняла?

— Поняла? Ты поцелуешь меня?

— Потерпи. Сейчас я покажу тебе кое-что интересное. Уверен, такого ты еще никогда не видела.

Он раздвинул свои ноги. В паховой области у него было что-то похожее на огромные трусы. Огромная гнойная болячка, истёртая со всех сторон прилегающими вплотную соседними элементами доспеха. Всё выглядит очень гармонично. Складывается впечатление, будто искусный мастер трудился над каждым «труперсом» лично, подрезая, вытачивая и подгоняя элементы доспеха прямо на живом теле.

«Труперс» хватается за толстый край защиты паха где-то на уровне мочевого пузыря. И принимается оттягивать. Отрывать от тела, мучительно мыча.

— Как же я ненавижу это делать! — взревел он. — Но ради такого, я готов потерпеть!

Бурление из глотки и чавканье отслаивающейся слизи от гнойной кожи обволакивали меня стремительно. Жара всё усугубляла. Сжигаемый солнцем на мёртвой земле, я начал терять силы. Разум затуманился, перед глазами всё поплыло. Из последних сил я заглянул во влажные глаза «труперса», лишённые зрачков из-за глухого тумана катаракты.

Он не смотрел на меня.

Он замер, и уставился куда-то вдаль.

Скребя землю затылком, я запрокинул голову. Нам на встречу шёл другой «трупеср», из той троицы, что кинулась к Рыжей. Воин шёл неуверенно, чуть прихрамывая. Пустые руки опущены вдоль тела. Голова склонилась и вот-вот подбородок грохнется на грудь. Рот его шевелился, но вместо слов — бульканье.

— Эгон! — крикнул ему сидящий на мне «труперс». — Где остальные? Где вторая девка?

Эгон выглядел очень усталым. Он встал, рухнул плечом на толстый ствол дерева и что-то промычал. Невнятно. Ни я, ни мой новый приятель ничего не разобрали.

— Эгон! — «труперс» встал с меня. Белые глаза наполовину скрылись за окостенелыми веками, словно на них пала тень.

Я хотел воспользоваться моментом — дёрнуться или перекатится, но холодный кончик лезвия по-прежнему упирался мне в живот.

Пока Эгон отдыхал у дерева, звуки борьбы сошли на нет, а вместе с ними и мои надежды на спасение, и дальнейшее путешествие с моей