Я - Спартак - Эрик Рыжебородый

этого его сразу забросили в Испанию, Серторий мог остаться бы в живых, и наверняка, марианцы победили Гнея Помпея, а затем и остальных полководцев римской республики.

Главой государства стал Перперна. Его нехотя приняли легионы, а вот «аборигены» отказались служить новому правителю и вскоре Помпей одержал над предателем убедительную победу. Перперну казнили, а большинство марианцев получило прощение. Обычно так и бывает: человек безмерно критикующий руководителя, на деле оказывается ещё худшим управленцем, приводя компанию, фирму, страну к краху.

Произошедшие в Испании события кардинальным образом изменили расстановку сил. Спартак вместо получения подкреплений теперь рисковал оказаться зажатым с двух сторон. С одной, формирующимися в Риме легионами Красса, с другой – возвращавшейся домой армией Гнея Помпея. Митридат VI Евпатор потерял союзника, а руководящий марианцами в Азии Люций Магний стал искать дружбы с Луцием Лицинием Лукуллом и мог переметнуться в любой момент. Миссия Пифона стала не просто важной, а жизненно необходимой для сохранения Понтийского царства.

Глава 12. Смерть рядом

Армия Спартака после относительно длительного бездействия в предгорьях Альп, пришла в движение, направившись на юг. Рим охватила настоящая паника, невиданная со времён Ганнибала, многие полагали: рабы хотят завладеть столицей республики. Сенат ускорил формирование новых легионов, выделив для этой цели все свободные финансы, но их оказалось недостаточно. Тогда римляне прибегли к традиционному способу, поставив во главе войска человека, имевшего не только полководческий опыт, но и баснословное состояние – Марка Лициния Красса, служившего прежде под непосредственным началом Луция Корнелия Суллы, участника последней гражданской войны, ярого противника марианской партии. В период республики легионеры нередко получали большую часть платы за свою службу именно от командиров, которым такое положение дел тоже шло на пользу, заметно увеличивая лояльность подчинённых, одновременно позволяя переманивать к себе в легионы лучших, а одерживая победы – занимать высокие посты долгое время, конвертируя власть в деньги. Война обрела статус bellum iustum, то есть Сенат де-факто признал Спартака главой враждебного государства, и, следовательно, по Апеннинском полуострову бродила не шайка оборванцев и беглых рабов, а передвигалась неприятельская армия и для уничтожения оной необходимо направить все имеющиеся силы и средства.

За короткий промежуток времени под орлы Марка Лициния Красса встало более пятидесяти тысяч человек, составивших восемь легионов, из которых два являлись остатками разбитых Спартаком консульских армий Гнея Корнелия Лентула и Луция Геллия Публиколы, отстранённых Сенатом от командования. Численность римлян ненамного уступала восставшим, а учитывая возможное скорое возвращение из Испании Гнея Помпея, заметно превосходила. В сложившихся обстоятельствах Спартак посчитал самоубийственным поход на Рим и двинулся обратно на юг по той же дороге вдоль восточных склонов Апеннин. Весть о гибели Квинта Сертория не оставила вождю восставших выбора: дальнейшее пребывание на севере Италии меж двух огней неминуемо вело к поражению.

Тулий стал вхож в общество киликийских пиратов, потенциально способных переправить войска мятежников на Сицилию, где пропретор Гай Веррес навлёк на себя всеобщее недовольство жестокостью и несправедливостью. Тем более, на острове заметно проще успешно обороняться от Рима и в перспективе реально создание собственного независимого государства. Прибытие посланника Митридата VI Евпатора, дало Спартаку возможность выбора: отойти к Брундизию, крупному порту на Апеннинском полуострове, географически самому ближнему к Понтийскому царству, правитель которого заверил в искренней дружбе и готовности в обозримом будущем прислать многочисленный десант. По вопросу следует армии идти на юго-восток или направится на юго-запад, в палатке Спартака разгорелся спор между Тулием и Пифоном: каждый настаивал на своём.

Сурков, как обычно, не вмешивался, пассивно наблюдая со стороны. Эту привычку он перенял от Спартака. Происходящее заметно контрастировало с прошлыми совещаниями, когда был жив Крикс. Никто огульно не обвинял в измене или трусости, не оскорблял другого. Даже Ганик после преждевременной смерти сородича стал заметно тише, хотя чувства, полыхавшие в груди, явственно отражались на лице галла. Посланники выкладывали по очереди железные, как им вероятно казалось аргументы, почему надо поступить именно так, а не иначе. За взглядом Спартака не читалось, какой точки зрения тот придерживается, но Игорь понимал: вождь принял решение и сейчас просто даёт выговориться ближайшим соратниками, посматривая на их реакцию. Действительно, через некоторое время Спартак встал и объявил: армия идёт к Мессине для переправки на Сицилию. UCU528 одержал в споре победу, хотя даже если бы вождь принял другое решение, принципиально ничего не поменялось. Из Мутины на юг две дороги, одна заведомо нереальная – через Рим, вторая – вдоль побережья Адриатического моря, хорошо знакомая мятежникам, по ней восставшие собственно и пришли к предгорьям Альп. Слова Спартака определяли главное – стратегию дальнейшей борьбы: похода на Рим не будет, мятежники продолжают собирать армию и по возможности громят римские легионы, источая силы республики до тех пор, пока преимущество восставших не станет подавляющим.

Сурков не понимал, почему его друг Тулий, а вместе с ним и Спартак, так слепо верят в пиратов. Игорь представлял их бандитами без чести и совести, готовыми за барыши и звонкую монету продать хоть мать родную, как он часто видел в фильмах о корсарах XVI-XVII веков. Кинематографические образы Чёрной бороды и Моргана, так и стояли перед глазами. Сурков не знал: киликийские пираты, несмотря на разное этническое происхождение, по сути, представляют одно объединение, этакое государство со своей иерархией власти и системой подчинения, возникшее вследствие того, что большую часть морских разбойников составляли бывшие солдаты различных армий, ставшие ненужными после окончания войны и заключения мира. Им не нашлось доходного места на «гражданке», и они активно занялись тем, что делали всю жизнь – продолжили воевать, сохранив определённую дисциплину и порядок. Менодор никогда не пообещал бы помощь от любого пирата, увидевшего секретный знак, если бы не имел на то права. Вероятнее всего, спасённый Тулием триерарх занимал не последнее место в иерархии лихих разбойников, являясь одним из ближайших соратников Гераклиона – главного пирата Тирренского моря.

Хотя положение восставших после убийства Квинта Сертория резко ухудшилось, но шансы на победу оставались неплохие. Киборг не знал ни посланника Понтийского царя, ни тем более самого правителя эллинского государства в Азии. Правда, принимая в расчёт длительное и честное спонсирование Митридатом марианцев, логично было предположить: царь сдержит слово. Тем не менее вероятность получения помощи от триерарха киликийских пиратов Менодора, расценивалась UCU528 выше почти на пятнадцать, а то и на все тридцать процентов, если учитывать, что на Сицилии Спартак, безусловно, останется лидером, а вот по прибытии понтийских войск, не факт, что общее командование сохранится за вождём мятежников.

Пифон потерпел локальную