Тихая жена - А. Харрисон

Тодд получит результаты анализов всего за несколько дней до свадьбы. Эти события последуют прямо друг за другом, и, честно говоря, он боится их одинаково. И то и другое вызывает ощущение, что он утратил контроль над происходящим. Тодд не понимает, кто сейчас управляет его жизнью, но, блин, точно не он сам. Он начинает казаться себе не более чем зрителем, стоящим за боковой линией, пока все остальные распоряжаются его судьбой.

Переезжая через мост над рекой, он задевает колесами решетку, и тихонько гудевший до этого двигатель начинает издавать пронзительное тремоло. Тодд останавливается на светофоре на перекрестке с Уэкер-драйв, и рука тянется к промежности. Черт, он же хотел спросить об этом у врача. По ощущениям как сыпь, но ничего не видно: ни пятен, ни бугорков, ни покраснения, ни бледности. Это взялось неизвестно откуда, но кажется, что у него под крайней плотью бегает целая армия сороконожек и щекочет его лапками. И чем больше он чешет, тем сильнее зуд, но остановиться невозможно. Когда Тодд едет через перекресток, держа руль одной рукой, его вдруг начинает мотать из стороны в сторону. Машина петляет, пешеходы смотрят на него, кто-то улыбается. Нетрудно догадаться, о чем они подумали.

Они бы с Наташей были идеальной парой, если бы она перестала на него давить, прекратила пытаться им руководить. Например, беременность, а теперь эта свадьба. Она ежедневно приглашает кого-то еще или добавляет что-нибудь в меню или к украшениям стола. Зачем ей спаржа, если уже заказано ассорти из овощей? Она и так истратила целое состояние на цветы, зачем ей теперь ледяная скульптура? Вчера она добавила двух подружек невесты, их уже восемь, и кто знает, остановится ли она на этом. Каждой из них покупать платье, корсаж и туфли. Помимо этого Тодд должен будет оплатить их парикмахера и визажиста. Надо было с самого начала брать все в свои руки, обозначить какие-то правила, границы.

К насилию Тодд не склонен. Он не такой, как отец, и никогда таким не станет. За долгие годы совместной жизни с Джоди он почти не поднимал голос. Но Наташе не мешало бы понять, что нельзя им помыкать, что он не будет плясать под бабскую дудку, ни под ее, ни под чью-либо еще. Наташа любит командовать, но она еще маленькая, мало в чем разбирается. Вот зачем она побежала к папочке, как будто у них с Дином отношения еще недостаточно испорчены? По правде говоря, он ее едва тронул. Дал легонько в ухо, какое это насилие, и упала она не из-за этого. Просто утратила равновесие, лишь потому, что не ожидала такого. Вообще-то, это она на него набросилась и удивилась, получив в ответ. Вот вам и женщины. Тем не менее, Наташа сначала пришла в себя, вышла из комнаты, и только тогда споткнулась и упала. Да, нехорошо получилось, но уже через пару секунд она все извратила. И все из-за того, что Тодд попросил ее держать себя в руках.

– Ты же знаешь, что я тебя люблю, но ты ведешь себя неразумно, – вот все, что он сказал. Не более того. А она таким тоном начала возражать.

– Я же не могу отобрать приглашения у подружек невесты.

– Изначально не следовало столько человек приглашать.

– Ты сказал, что я могу делать, что хочу.

– Наташа. Дорогая моя. Ты же своих подружек в бутике от Армани одеваешь.

– Не всех. У двух платья от Веры Вонг.

– Ладно. Хорошо. Пусть их будет столько, сколько захочешь. Десять. Двадцать. Но не выходи за пределы трех тысяч. Думаю, так будет справедливо.

– Отлично. Ты хочешь, чтобы мы в «Таргете»[12] закупались? Или, может, в «Гудвил»[13] пойти?

– А вообще не должен ли твой отец за это платить? Разве обычно не папа невесты спонсирует свадьбу?

– Тодд, не надо. Этого не начинай.

– Почему? Почему это должен делать я, а не твой тунеядец отец? Мы это даже ни разу не обсуждали.

– Ты становишься невыносимым. Не знаю, почему я вообще с тобой разговариваю.

– У него наверняка как минимум миллион припасен. У него собственный дом. На что он вообще тратит деньги?

– Отца моего сюда не впутывай. Ты знаешь, что он тебя ненавидит.

– Да, ненавидит, чтобы за свадьбу не платить.

– Я думала, ты хочешь свадьбу. Что тебе это важно.

– Это не свадьба. Это бум шопинга.

– Может, ты и жениться не хочешь.

– Ты ведешь себя, как ребенок.

– Ну да, кто знал, что ты такой крохобор.

Это происходило за ужином, и хотя еда была еще почти не тронута, Наташа вышла из-за стола и хлопнула дверью спальни. Тодд поднялся и пошел за ней. Ему никак не удавалось понять, почему она так себя ведет.

– Может, хватит уже твоей стервозности? – спросил он. Она лежала на кровати лицом вниз и после этих слов кинулась на него, как кошка, с зубами и когтями.

И тут он ее ударил.

Отчасти причина в том, что Тодд в последнее время плохо спит, подскакивает каждую ночь от одного и того же проклятого кошмара. Такое с ним впервые. Ему никогда ничего пугающего не снилось. Вообще хоть какие-либо сны бывали редко. Джоди говорила, что все их видят, но, как правило, вставая утром, он ничего не помнил. А этот кошмар – всем кошмарам кошмар. Джоди удивится. Да не только это, она же и помочь может. Джоди работает со снами клиентов, может их как-то растолковывать. Ему серьезно надо бы с ней поговорить – и об этом, и о многом другом. О том, что он теряет контроль над своей жизнью, о страхе за здоровье и за будущее. Происходит слишком много всего и слишком быстро.

В этом ужасном сне Тодд бежит по беговой дорожке в спортзале. Обычный день, обычная тренировка, но все равно ему кажется, что сейчас произойдет нечто страшное. Потом сцена резко меняется. Спортзал вместе с беговой дорожкой пропадает, а он так и бежит, как Багз Банни[14], но в пустоте, ноги перебирают по воздуху, руки крутятся, словно ветряные мельницы. Благодаря непрерывному движению он почему-то не падает, и все не сдается, пытаясь спастись, но мышцы устают, силы заканчиваются, Тодд понимает, что долго не продержится и уже вскоре рухнет как камень.

23. Она

Впоследствии Джоди предпочла бы сказать, что это все Элисон, но понимает, что без ее участия ничего этого не случилось бы. Ведь Джоди не просто приняла предложение подруги; нет, она начала подлизываться к Элисон, и за это ненавидит себя еще больше, точно так же, как в восьмом классе ненавидела себя за то, что была любимицей учительницы. Но надо отметить, что Джоди все-таки находилась под давлением. Одинокая, уязвимая, измученная, она много пила и почти ничего не ела, она старалась держаться, но, по сути, разваливалась.

А Элисон говорила об этом так бесцеремонно, что Джоди даже не уловила никаких тревожных сигналов. Словно речь шла о каком-то простом домашнем ремонте, как будто кран потек, и его требуется починить; либо как о несерьезной операции вроде удаления аппендицита. Вызвать слесаря, найти хирурга, дать денег, и все, проблема решена. Все выглядело очень просто. Благодаря Элисон. Когда Джоди, наконец, поняла, что ей предлагают, она испытала благодарность и облегчение, чуть даже не расплакалась. Момент был подходящий, шлюзы открылись, и вся печаль и тоска полились наружу. Хотя в биосфере Джоди слезы выпадают редко. Ей хорошо известно о том, насколько важно бывает выплакаться – выпустить сдерживаемые эмоции, сбросить напряжение, – но чем старше она становилась, тем меньше ей удавалось дать себе в этом волю, она все больше и больше свыкалась с уязвимостью, которая наступает, когда долго терпишь. Джоди воображает себе, что когда-нибудь ее кожа пойдет тоненькими трещинами, а потом они будут ползти и расширяться, пока она не станет похожа на стоящую на камине вазу с потрескавшейся эмалью.

И сейчас она рада, что Элисон пробила ее герметичную броню. После столь длительного времени, что она не готовила и не ела, Джоди с удовольствием пошла на кухню и сделала им на двоих ужин, наслаждаясь такими повседневными действиями, как нарезка овощей, возможностью придать толстым кореньям и тыкве спокойную домашнюю форму: холмик узких полосочек, горка кубиков. Кухня дает простое удовольствие точных замеров и предсказуемых результатов, но в то же время в этом четком деле присутствует алхимия, о которой Джоди узнала от своего отца-аптекаря. В кулинарии она сопутствует нагреванию, взбиванию, растиранию в ступке. Нечто твердое и непроницаемое начинает поддаваться и пропускать воду. Вязкая жидкость в итоге превращается в пену. Щепотка семян дает неожиданный диковинный аромат.

Элисон приходит ярко накрашенная и на шпильках, хотя это всего лишь тихий домашний ужин. Пахнет от нее божественно, а когда она вскидывает руки, чтобы поправить волосы, ее серебряные браслеты празднично позвякивают. Джоди ее никогда другой и не видела. Такое ощущение, что у Элисон после нее запланирована крутая вечеринка или страстное свидание. Она во всем видит большое событие.

Взяв бокал вина, подруга признается, что сильно волновалась.