Не прощаемся. «Лейтенантская проза» СВО - Андрей Владимирович Лисьев

что можно выдохнуть. Оператор коптера утратил к ним интерес и предпочитает корректировать огонь по «раизовцам», оставшимся в деревне.

Тема слышит пулеметную очередь. Иван принял бой.

Постепенно первая рота собирается в канаве, где Тема лежит со спасенными матерью и детьми. Среди местных жителей много раненых, все ранения осколочные. Девушка, с которой бежал Тема, тоже получила осколок. Пулемет Темы вынесли товарищи, раненые, кому «Терьер» не доверил спасений гражданских.

— Бех! Главное — бех! — сипит «Гвоздь».

Они с любопытством рассматривают ногу «Гвоздя». Осколок пробил бедро насквозь, но артерию не задел, крови почти нет.

— Так, бежать мешает.

«Терьер» отправляет Тему и «Занозу» за боеприпасами и водой.

* * *

«Бальзак» слышит рев двигателей среди домов и садов Бесполезного, внимательно изучает в бинокль постройки. Ваня, его второй номер, устанавливает ракету «Корнета» на станок.

— Вторую готовь сразу! — командует «Бальзак», не отрываясь от наблюдения.

Команда лишняя, опытный второй номер заранее приготовил тубус со второй ракетой.

— Есть! Бэха с десантом!

БМП заслоняет собой просвет между сараем и домом. Украинцы вертят головами в касках с синими вставками, их хорошо видно. «Бальзак» торопится.

— 540 метров! — объявляет он Ване и дергает скобу. — Эх!

Первая ракета пролетает чуть выше башни БМП и вонзается в стену дома. Взрыв эффектный, много дыма, пыли, но толку нет. Едва оседает пыль, вместо ускользнувшей БМП «Бальзак» видит в бинокле Т-72. Танк хищно ведет стволом в их сторону. Вторая ракета на станке, когда «Бальзак» видит черную точечку дула. Ну!

Танк слишком близко, его видят и второй расчет противотанковой батареи. Потому к польскому Т-72 устремляется сразу две ракеты. ПТУР «Бальзака» втыкается под башню, второй ПТУР — в корму танка. Т-72 взрывается, башня после детонации боекомплекта взлетает на несколько метров и, кувыркаясь, вонзается пушечным стволом в землю.

— Ух! — «Бальзак» и Ваня выдыхают хором.

* * *

«Орлан» скользит над полем боя и ведет трансляцию украинской атаки. БМП подняли тучи пыли, в которых мечутся фигурки пехотинцев. Разглядеть что-то толком не получается, по крайней мере, «Прозе» не хватает опыта. Что же видят десантники на земле из окопов?

«Аляска» неожиданно обретает спокойствие, тушит окурок и складывает руки на груди. Похоже, он слушает бой, стрельбу наверху.

Беспилотник делает еще один круг, видны горящие украинские БМП.

Оператор наезжает камерой на БМП, которая только что получила гранату из РПГ. БМП загорается, из нее вываливается экипаж. Украинцы катаются по земле, сбивают пламя с одежды, затем вскакивают и бегут… вперед. Сверху не видно, есть ли у них оружие, скорее всего, нет. Но экипаж участвует в атаке вместе с пехотой.

— Однако… — роняет оператор «Орлана» Дима. — Обколотые?

— Может быть, — соглашается дежурный.

Все шесть БМП загораются одна за другой, их жгут из ПТУРов и РПГ-30.

Пехоту прижимают к земле пулеметами, автоматами, уничтожают из подствольных гранатометов.

Атака отбита. «Орлан» показывает, как немногочисленные оставшиеся в живых украинцы отходят, выносят раненых.

Через поле несется то ли «Кирпи», то ли «Козак», сверху не видно, ведет огонь из крупнокалиберного пулемета, прикрывает отход пехоты.

По нему стреляют, окутанный дымом броневик замирает неподалеку от наших окопов.

Бой прекращается.

«Проза» выходит из ППУ подышать — от табачного перегара в блиндаже уже не продохнуть.

В двухстах метрах впереди горит польский Т-72, устало опустивший ствол. Можно разглядеть букву V на борту. Кто, в какой момент сжег поляка? «Проза» не заметил.

До поля боя, где погибла украинская пехота, почти километр. Оттуда слышны невнятные крики.

— Pomóc! Zapisac!

«Проза» возвращается в блиндаж:

— Не по-русски кричат!

— Поляки. Хохлы раненых наемников не выносят, только своих, — поясняет дежурный по «Шале».

Через плечо кэпа «Проза» заглядывает в экран оператора БПЛА. «Орлан» идет над Ингульцом.

— Раз, два, три, — «Аляска» прикладывает карандаш к экрану, — три переправы.

Через реку непрерывным потоком движется техника, которая укрывается в лесу на левом берегу.

«Орлан» проходит над Сухой Балкой. Крошечная деревня горит.

«Аляске» докладывают о возвращении обоих приданных полку Т-72, их заправили топливом и пополнили боеприпасами. Танки — последний резерв. Кэп приказывает им оставаться в Громовском.

Командиры рот докладывают о потерях и расходе противотанковых средств, когда начинается новая атака. Три украинских БМП и три американских бронетранспортера М113 двигаются вдоль лесопосадки и ведут огонь из пушек и пулеметов. Начинается артобстрел. Под его прикрытием бронетехника разворачиваются строем фронта и атакует через поле на предельной скорости.

— Как работают! Как работают! — восхищается противником «Аляска».

Артобстрел прекращается, когда БМП уже у самых окопов десантников.

— «Аляска», «Аляска», я — «Дрезден», прием! РПГ нет! — кричит в эфир командир роты. И с «Орлана» видно, как М113 замирает прямо у лесопосадки — Диктую координаты для артиллерии.

— «Дрезден», я — «Аляска», прием! Нет артиллерии. Держитесь, мальчишки!

Дежурный вопросительно смотрит на «Аляску»:

— Пехоту вызываем?

— Нет. Еще светло. Вдруг это не последняя атака?

* * *

«Кандагар» не успел выкопать окоп полностью, он, сжавшись, стоит спиной к дереву и молится по-армянски. С ветки на него падает воробей, соскальзывает с плеча на запястье, тычется клювом. Живой! «Кандагар» вспоминает бабочек, отмахивается рукой, но воробей снова клюет его в руку, «Кандагар» делает еще шаг вперед. И… Выстрела он не слышит. Приходит в себя в недорытом окопе. Танковый снаряд прилетел в дерево.

«Кандагар» встает на колени, присыпанный тубус гранатомета больно впивается в голень. «Кандагар» ищет взглядом воробья. Но ни воробья, ни дерева. Наверное, воробей ангел был?

— «Граники» есть у кого? — голос «Дрездена» звучит неестественно спокойно.

Кто-то вблизи лупит по их окопам из крупнокалиберного пулемета, и на каску «Кандагара» то и дело прилетают комья земли.

— Нет! Нет! — крики с обоих флангов.

«Кандагар» выдергивает из-под себя небольшую трубу, вытаскивает ее на свет. «Шмель»? Нет!

— Есть «двадцать шестой»!

— Ну, пробуй, дед!

«Кандагар» высовывается из окопа, но ему на голову сыплются ветки, срезанные пулями.

— Не дергайся! По моей команде!

Получается, «Дрезден» имеет возможность наблюдать поле боя?

М113 над головой взревел двигателем и заскрежетал гусеницами.

«Кандагар» выпрямляется, но ничего толком не видит, потому ползет выше по брустверу. Тубус гранатомета он волочит, поддев большим пальцем за лямку. «Кандагар» готовит гранатомет к выстрелу, взводит скобу. Он помнит РПГ-26 еще по Афганистану.

— Давай! — кричит «Дрезден».

Американский бронетранспортер разворачивается буквально в пяти метрах у их лесопосадки, причем украинский мехвод явно опередил своего стрелка, тот не успел развернуть пулемет.

Задняя дверь М113-го распахивается, и…

«Кандагар» стреляет прямо туда. М113 не взрывается, а пышет пламенем из развороченной кормы. Лицо Кандагара обдает жаром. Сухие кусты в лесопосадке загораются, занявшись от бронетранспортера. Оттуда никто не выходит. Десант погиб.

— Ну вот, патроны нам сэкономил! Молодец, дед! — кричит «Дрезден».

Комроты снимает горящий М113 на камеру смартфона. На