Эффект Плацебо - Vladi N

стилистике вечера. Не оглядываюсь по сторонам, просто на автомате двигаюсь за Самантой, которая ведёт меня прямиком в кабинет хозяина дома. Оттуда не раздается ни звука, но я нутром чувствую всех, кто там находится. И в этот момент мое сердце развило такую катастрофическую скорость, что стало физически больно. Все во мне закручивалось в самые тугие узлы, из которых просто так не выпутаться.

Мы тормозим перед прикрытой дверью. Как в замедленной съёмке вижу руку Карлингтон, толкающую полотно. Наблюдаю, как она скрывается внутри, бросая на меня подбадривающие взгляд. А затем настает и мой черед показаться всем на глаза и, наконец, покончить с этой постоянной гонкой.

Киллиан

Саманта заходит внутрь, а следом за ней через какие-то секунды появляется…

— Не может быть!

— Господи…

Как из чертова вакуума слышу голоса отца и брата. Ноги подкашиваются, когда я вижу, кто стоит передо мной.

— Родная…

Глаза в глаза. Мое небо и ее солнце, спустя столько долгих и одиноких дней. Она не смотрит ни на кого — только я в центре ее внимания. А мне больше ничего и не нужно. Тело само несет меня к ней.

В жалкие доли секунды бегом преодолеваю помещение и падаю ей в ноги. Обнимаю острые коленки, обтянутые узкими джинсами, утыкаюсь носом в шероховатую ткань и беззвучно плачу. Потому что жива. Потому что здесь. Потому что со мной. Потому что вернулась.

Ощущаю нежные ладони у себя в волосах. Эти давно забытые ощущения разрывают на атомы все мое существо. Чувствую, как Тиффани сползает ко мне, не прекращая касаться меня руками, пока не встречаюсь с ее заплаканными глазами.

— Киллиан… Родной… — она обхватывает пальцами мое лицо, рассматривает его с такой маниакальной дотошностью, как в свою очередь я рассматриваю ее, вытирает пальцами слезы. Я же крепко прижимаюсь, трусь щетиной об ее щеки, получая множество маленьких поцелуев по всему, до чего она может дотянуться. — Мой родной…

Меня трясет в ее миниатюрных ручках. Буквально подбрасывает на месте, не давая возможности собраться. Я так долго надеялся снова увидеть ее в этом доме, что когда это действительно случилось, не могу поверить в происходящее. Трогаю каждый миллиметр женского тела, не в силах насытиться ею. В голове такой бешеный стук разбушевавшейся крови стоит, что все остальные звуки словно испарились.

— Оставим их, — откуда-то издалека слышу приглушённый голос Чарли, — мы ещё успеем все…

Удаляющийся топот ног, хлопок двери и долгожданная тишина, знаменующая, что мы вдвоем.

— Моя хорошая, — цепляю пальцами женский подбородок и топлю самые красивые на свете зрачки в своей синеве. Ласково пробегаю языком по картинным губам, которые призывно раскрываются на мои движения, и целую свою женщину. Целую трепетно, чувственно и неспешно, вкладывая в этот поцелуй весь спектр эмоций, которые сейчас разрывают меня на куски и которые я до сих пор не осознавал в полной мере. — Я без тебя умирал, Красивая…

— А я без тебя… Без тебя не жила…

Тиффани отвечает на поцелуй, при этом соленые слезы, которые катятся из ее глаз, каждой каплей на моем сердце оставляют кровоточащие рубцы.

— Детка… — немного отстраняюсь и собираю губами крупные горошины. — Не плачь, пожалуйста… Не рви мне душу, родная…

— Я не могу остановиться. Не могу, — она тянется ко мне и крепко обнимает за шею. Утыкается носом в кожу, а я не могу ею надышаться. Трогаю светлые волосы, которые всегда сводили с ума, глажу крупные волны, перебираю пальцами и дурею от их запаха. От того, что в моих руках снова моя Тиф. Худее и изможденнее, чем прежде, но от этого не менее любимее и желаннее.

— Я люблю тебя, Тиффани, — шепчу ей на ухо и целую аккуратную мочку, — я не изменял тебе и никогда бы не сделал этого, потому что я с ума по тебе сходил, схожу и буду сходить. Я…

— Я знаю, Киллиан, знаю, — она перебивает меня и отстраняется, но не убирает руки с моей шеи. — Я верю тебе. Обещаю, что больше не буду сомневаться. Обещаю, что больше никуда не денусь. Я не хочу быть без тебя. Не хочу. Я люблю тебя.

— Ты моя женщина, у тебя нет шансов провести эту жизнь без меня, — снова запечатываю красивые губы, но уже с большим напором и страстью. И Тиффани с той же жадностью отвечает мне.

Мы так и сидим на этом гребаном полу посреди отцовского кабинета, не в силах отлипнуть друг от друга. Не можем насмотреться. Не можем насытиться прикосновениями. Не можем нацеловаться. Нам многое предстоит обсудить, но все это такие мелочи по сравнению с тем, что она снова в моих руках. Маленькая, хрупкая, уязвимая, но такая сильная. Это сейчас самое важное. А остальное подождёт.

Глава 25

Slave To Your Love — Hurts

Тиффани

Вижу его.

Только его одного, игнорируя всех присутствующих. Ощущаю, как внутри вулкан из чувств извергается, затапливая эмоциональной лавой все мое тело.

— Родная…

Этот голос… Боже… Глубокий, хриплый от шока, сводящий с ума.

Киллиан бросается вперед и падает передо мной на колени. Я даже понять ничего не успеваю, как ощущаю крупные ладони на своих ногах. На автомате запускаю руки в короткие темные волосы, зарываюсь в них пальцами и буквально стекаю, словно самая тягучая жидкость, к мужчине своей жизни.

— Киллиан… Родной… — не могу унять слезы, брызжущие из глаз, когда вижу его красные белки и припухшие веки. Цепляю красивое лицо, вглядываюсь в каждую черточку, в каждый шрам, в каждую деталь внешности. Вытираю соленые капли с колючей щеки и ощущаю, как Кил прижимается ко мне. Целую все, до чего могу достать. Мечу его всего. Как я могла подумать, что смогу без него? Что протяну? Никогда бы не получилось. — Мой родной…

Не понимаю, когда мы остаемся в кабинете одни. Сидя на полу, обнимаясь так, словно больше такой возможности нам не представится. Ощущаю, как Киллиана трясет. Его дрожь передается на меня, и я не могу с ней справиться. Ни с чем не могу. Эти эмоции меня на части крошат.

— Моя хорошая… Я без тебя умирал, Красивая…

— А я без тебя… Без тебя не жила…

Наши губы встречаются. Мы целуемся так неспешно, глубоко, передавая друг другу все свои страхи, надежды, ожидания. Все отдавая, ничего не требуя взамен.

— Детка… — Киллиан сцеловывет с моего лица крупные соленые капли, которые не поддаются контролю. Сейчас я — один сплошной сгусток напряжения и истерики одновременно. — Не плачь, пожалуйста… Не рви мне душу, родная…

— Я не