Желтая жена - Садека Джонсон

чернил. Записать историю девушки, сохранить имя и рассказать о выпавших на ее долю страданиях – вот то малое и единственное, что я могу сделать для Шарлотты.

* * *

После Шарлотты было еще немало молоденьких девушек, иногда по три-четыре в день. Ритуал был всегда одним и тем же: вымыть, накормить, одеть, причесать, смазать кожу пальмовым маслом.

Ночью, когда дом затихал, я записывала в дневник имена и возраст рабынь, откуда они родом, описывала внешность и историю каждой невольницы, которой они успевали поделиться за то короткое время, что проводили у меня в мастерской. И всякий раз, готовя девушку к продаже, я вновь и вновь возвращалась к мысли о том, что сама вполне могла оказаться на их месте. Еще я думала о пленниках, томящихся в страшных тюремных камерах.

В то утро я только-только отпустила очередную девушку по имени Элиза. Ее повели через двор к таверне, чтобы отдать в руки белому человеку, который отныне станет распоряжаться ее судьбой. Внезапно острая боль резанула живот. Я вскрикнула и ухватилась руками за край стола, чтобы не рухнуть на пол.

Джули находилась во дворе, но успела заметить сквозь приоткрытую дверь странное движение.

– В чем дело? – Она заглянула в мастерскую.

– Ребенок. Кажется, началось… – Я навалилась на стол, когда новая волна боли ударила в поясницу и побежала вдоль позвоночника, а затем, после короткой паузы, последовал еще один сокрушительный удар, будто в тело вонзились тысячи острых кинжалов. Меня обдало жаром, словно внутри вспыхнул огонь.

– Сбегаю позову Элси, – решила Джули, подводя меня к стулу. Но прежде чем я успела опуститься на сиденье, из-под юбки хлынул поток воды, струя побежала по икрам и растеклась лужей вокруг ног. Очередная схватка накрыла так быстро, что я прикусила язык. Джули опрометью бросилась на кухню.

Элси явилась в мастерскую, подошла ко мне и тронула за плечо:

– Ну же, девочка, идем.

Они с Джули подняли меня со стула и, подхватив под локти, повели к дому. Мы приближались к воротам, когда резкая боль вновь разорвала тело. Пришлось остановиться и переждать схватку. В голове помутилось, перед глазами плыл туман. Я с трудом видела дорогу, пока Элси и Джули тащили меня по коридору в спальню. Я уже собралась плюхнуться на кровать, но кухарка не выпускала мой локоть, а Джули кинулась застилать постель тряпками. Давление внутри усилилось, я скрипнула зубами и застонала. Элси встала на колени, и я почувствовала, как женщина запустила руку мне внутрь.

– О, ребенок уже на подходе. Просто подтолкни его немного.

Я начала тужиться.

– Давай еще разок, – скомандовала Элси.

Пришлось снова напрячься что было сил. А в следующий миг раздался крик младенца, громкий и пронзительный.

– Мальчик, – объявила Элси. Она подхватила новорожденного и приподняла, чтобы я могла взглянуть на сына. – Погоди, сейчас оботру его.

– Как назовешь? – спросила Джули, промокая мне вспотевший лоб влажным полотенцем.

Я не могла рисковать, называя сына именем его отца, однако мне всегда нравились рассказы мисс Салли об отцах-основателях Америки. Особенно запомнился Джеймс Монро[15]. Мисс Салли говорила, что это был человек кристальной честности: даже вывернув его душу наизнанку, не найдешь ни единого черного пятнышка. Имя Джеймс не очень мне нравилось, а вот Монро – то что надо!

– Монро. Монро Генри Браун.

Элси положила ребенка мне на грудь. Мальчик крепко прижался ко мне всем тельцем. И в тот же миг я испытала совершенно новое, неведомое чувство любви – такой любви, о существовании которой даже не догадывалась. Оно ошеломило своей силой, я была одновременно напугана и безмерно счастлива. И тогда я поняла, что ради сына готова на все. На все что угодно!

Глава 16

Материнство

Элси говорила, что после родов мне дадут неделю отдыха – набраться сил и приспособиться к уходу за малышом. Однако в конце недели Эбби сказала, чтобы я не спешила приступать к работе.

– Масса хочет, чтобы ты окрепла.

Забота о Монро не доставляла много хлопот. У новорожденного были крошечные ручки и ножки с чудесными маленькими пальчиками, от него пахло молоком и свежестью, и порой, когда я смотрела на спящего сына, его личико озарялось смутной улыбкой. Я старалась отдыхать, как велела Эбби, но стоило отойти от колыбели и лечь, как младенец тут же принимался причмокивать губами. Монро ел так много и часто, что соски у меня начали трескаться и кровоточить. Но я прощала беспокойство, которое невольно причинял мне малыш.

Он был невероятно похож на своего отца. Я часто думала об Эссексе, но теперь, с появлением Монро, тосковала по нему совсем иначе. Этот ребенок был плодом нашей любви, и я всем существом стремилась к мужчине, подарившему мне сына.

Прошло три недели. Все мое внимание было сосредоточенно на малыше. Тюремщик больше не звал меня на вечерние посиделки в гостиной, в мастерской я тоже не работала. Однако желание выйти из дома и заняться чем-нибудь еще, помимо ухода за новорожденным, становилось все более настойчивым. На улице пахло весной. Хотелось вдохнуть свежего воздуха и почувствовать на коже прикосновение ветра. Вспомнив, как женщины на плантации носят детей, я взяла плотный кусок ткани, примотала Монро к спине и выбралась на солнечный свет. Когда я пересекала двор, мимо прошла группа невольников, прикованных друг к другу толстой цепью, которая была продета через их ошейники. И вновь вид человеческих страданий, запах отчаяния и смерти заставил меня содрогнуться. Элси уверяла, что я скоро привыкну к тюремной обстановке, но, проведя здесь семь месяцев, я по-прежнему не могла спокойно видеть истерзанных узников. И подозревала, что никогда не сумею смириться с этим кошмаром.

Я вернулась к обязанностям швеи, а через два дня Тюремщик прислал сказать, что вновь желает видеть меня вечером в гостиной. Джули поручили нянчить Монро, а Эбби принесла теплой воды, чтобы я могла хорошенько умыться. Обе постоянно напоминали, что нельзя распускаться, нужно следить за собой. Я согласно кивала, но, откровенно говоря, единственным моим интересом был новорожденный сын.

Я вошла в гостиную и остановилась возле двери. Тюремщик жестом предложил сесть на обычное место возле небольшого круглого столика.

– Эбби оставила тебе чай и бисквит, – сказал он.

– Спасибо.

Я взяла тарелку с угощением. Тюремщик уставился на меня, со сладострастным удовольствием наблюдая за тем, как я ем.

– У тебя утомленный вид, – заметил он.

– Я прекрасно чувствую себя, сэр.

– Возможно, смена обстановки пойдет тебе на пользу. Завтра Эбби идет на рынок за покупками. Не хочешь